Теперь оставалось надеяться на стойкость солдат и ждать, когда подготовленная бургундам ловушка захлопнется.
Битва шла третий час, и проконсул с минуты на минуту ждал вестей с правового фланга. Восемь когорт четвертого легиона форсированным маршем двигались по Фламиниевой дороге, и их появление должно было решить исход сражения. Одновременно третий легион шел от Америи, но солдатам Октавия приходилось двигаться через холмы, и они должны были появиться позже.
Уже два часа Гундобад наблюдал за тем, как его люди штурмуют вал. Поначалу он ждал, что сопротивление римлян вот-вот будет сломлено, и, жадный до боя, готовился повести дружину в последний решающий натиск. Но время шло, а все атаки разбивались о несокрушимую стену римских укреплений. С каждой минутой вождь все больше впадал в бешенство. Несколько раз он сам выезжал к самой линии вала и, ободряя людей, уговаривая, угрожая, снова и снова гнал воинов в бой. Все было тщетно.
Был момент, когда вести от Гунтера заставили учащенно забиться сердце. Несколько минут казалось, что победа близка, Гунтер опрокинул правый фланг римлян и сейчас ударит в тыл защитникам вала. Но этого не случилось, натиск Гунтера увяз в подошедших к римлянам подкреплениях. И некого было отправить на помощь, у Гундобада осталась лишь сотня личной дружины. В отчаянии он отправил гонца к Одоакру, требуя немедленно вести к Нарни все четыре тысячи федератов. Он готов был рискнуть, бросив на чашу весов все, что возможно. Пробиться, проломить оборону врага — лишь это было сейчас важным.
Прошел час, как гонец умчался к лагерю, и Гундобад все чаще смотрел на север, ожидая увидеть на горизонте пыль. Но Одоакр не шел, и это тревожило вождя. Что могло задержать федератов? Вилимер все же пришел? Но тогда Одоакр прислал бы известия. Впервые Гундобад растерялся, не зная, что делать, как поступить, чтобы переломить ход сражения. Впервые он столкнулся с тем, что одной доблести недостаточно.
«Где же проклятый Одоакр?», — думал он. «Где его люди?»
Взгляд упал на берег реки. Сотни трупов громоздились повсюду. Вперемежку с ними там и тут лежали раненые, сумевшие выползти из страшной мясорубки у вала. На них не обращали внимания, не до того было. Зажимая раны, они стонали, кричали, слали небу проклятия.
— Это не ополчение, — сказал кто-то из дружинников. — Это настоящие воины.
Гундобад мрачно посмотрел на него, но ничего не ответил. Он и сам думал так же, и это тревожило еще больше. Где-то на краю сознания зарождалась мысль, которую он гнал всеми силами — неужели измена?
И тут судьба нанесла новый удар.
— Вождь! Посмотри туда!
Далеко на юго-востоке, где проходила Фламиниева дорога, пока едва различимой дымкой поднималась пыль, раз и другой сверкнули стальные блики. К полю сражения подходил крупный отряд врага.
Гундобад яростно выругался. «Где же ты, Одоакр?! Где ты?!»
Едва бургунды скрылись из виду, Одоакр отправил Алу с небольшим отрядом навстречу Вилимеру, а своим людям велел отдыхать, но быть готовыми к выступлению в любой момент. Он не собирался раньше времени вмешиваться в битву. Незачем понапрасну губить воинов. Пусть бургунды выдохнутся в бесплодных атаках на римские укрепления. Да и римляне пусть умоются кровью, не жалко. Все равно судьба Гундобада уже решена. Ему не пережить этот день.
Он знал, что солдаты удивлены поведением своего командира. Они не оставили лагерь, не пытались занять удобную позицию и вроде бы даже не готовились к бою, а, между тем, всем был известен приказ Гундобада — встретить идущих с севера готов. Но Одоакра не заботило мнение солдат. Не сомневался — они верят ему и выполнят все, что он велит. Если же кто-то вдруг вспомнит о «чести», найдется, чем их заткнуть. И в самом деле, о какой чести может идти речь? Они не присягали Гундобаду, да и с его бургундами их ничего не связывает.
Одоакр ждал, рассеянно глядя в небо. Там, далеко кружила черная точка.
«Стервятник», — подумал он. «Будет тебе сегодня пожива».
Посыльный от Гундобада примчался через два часа. Спрыгнув с лошади и едва переводя дух, выдохнул с ходу:
— Вождь приказывает тебе со всеми людьми идти к нему. И поспешите! Мы почти смяли их правый фланг, но Гунтеру нужна помощь.
«Совсем ведь мальчишка», — подумал Одоакр. «Даже борода еще не растет. Небось, твоя первая битва? Жаль тебя, но что ж делать…»
— Помощь, говоришь? Что, совсем дела плохи?
Посыльный удивленно посмотрел на него.
— Там идет бой. Не медли! Вождь сказал…
— Гундобад мне не вождь.
Гонец побледнел, хотел что-то сказать, но Одоакр опередил его, возвысил голос, чтоб слышали все вокруг.
— Гундобад и его люди — мятежники! Я не намерен исполнять приказы какого-то бургунда.
— Но…
— Вот мой ответ Гундобаду.
Быстро выхватив меч, он ударил в живот. Юноша захрипел и свалился на землю, зажимая страшную рану. Коротким движением Одоакр добил его, спокойно вытер меч и убрал в ножны.
— Построить солдат, — приказал он ошеломленным командирам. — Я буду говорить.
— … и сейчас римская армия добивает мятежников. Но нас их судьба не коснется. Мы вновь на службе Рима, наш император — Антемий, а вождь — Военный магистр Марк Красс. Все наши привилегии, обычная плата и право на долю добычи подтверждены. А если кто-то все еще хочет встать в один ряд с изменниками и грабителями, таких я покараю своей рукой. Но я верю, что среди вас, честных воинов, нет тех, кто желает присоединиться к бургундским свиньям. А потому слушайте мой приказ — идти к Нарни и добить остатки мятежников! Мы выступаем немедленно.
На лицах воинов отражались разные чувства. Хотя многие лишь пожимали плечами, принимая приказ Одоакра как должное, было немало таких, кто начал роптать, иные растерянно озирались, ища поддержки товарищей. Чтобы окончательно сломить все сомнения, Одоакр громко добавил:
— Наш новый вождь щедр, и я отдаю вам обоз бургундов. Все, что награбили эти изменники — ваше! Но только после битвы. Идите и добудьте мечом то, что принадлежит вам по праву!
Четыре тысячи воинов разразились восторженным криком.
Яростный натиск бургундов и предпринятый Гунтером обходной маневр заставили римлян отступить от реки, но миг торжества оказался кратким. Римляне выдержали удар, дрогнувшие было ряды вновь сомкнулись. Легион бился в полукольце, но упорно держался, все атаки бургундов разбивались о казавшуюся несокрушимой стену щитов.
Слишком поздно Гунтер заметил идущие на помощь римлянам подкрепления. В задних рядах его крыла возникло замешательство, послышались отчаянные крики, воины тревожно оглядывались назад, ища новую опасность. Проклиная всех богов, Гунтер поспешил к мосту.
С востока подходили не менее пяти тысяч воинов, они наступали быстрым шагом, держа строй, щит к щиту. Над римскими рядами плыли десятки военных значков. Гунтер сразу увидел, как верно поступил римский командир, переправив часть воинов на северный берег Неры, и теперь левому крылу бургундов грозило полное окружение.
«Вот и все», — подумал Гунтер. «Это конец. Их слишком много. Не устоять». Он был спокоен, мысль работала как всегда быстро и четко. Понимая, что сейчас его фланг сомнут и растопчут, что бы он ни предпринял, Гунтер думал только о спасении всей армии и вождя.
— Скачи к Гундобаду, — сказал он, подзывая ближайшего дружинника. — Скажи, с нами кончено.
