занавесами малолюдный партер, демонстративно устроился у телеэкрана комик-лауреат. Команда Испании проигрывала футболистам ФРГ. Выйдя на сцену, комик сыграл свою роль в трагедийном ключе. Живи в наши дни его соотечественник драматург-классик, он бы ему простил: испанцы обладают счастливой способностью недолго носить в себе свою печаль.
Однако вернемся к диалогу, прочитанному в разговорнике. Вспомним, что было сказано о команде Италии: «Она слишком экспрессивна. И близко к сердцу принимает неудачи… Команда Федеративной Республики Германии не менее технична и более уравновешенна».
Полуфинал ФРГ—Франция подтвердил эту точку зрения.
Команда ФРГ должна была проиграть его два раза.
За двадцать две минуты до конца матча (основное время принесло ничейный счет 1:1, и были назначены дополнительные таймы) французы вели 3:1. Казалось, все, матч сделан, финалист известен. Французы возвышались над безгрешной, точной, академически строгой и сыгранной командой мастерством импровизации, которая одинаково ценится и в кино, и на театральной сцене, и на футбольном поле в наш век всеобщих расчетов и всеобщей расчетливости. Вдохновение, соединенное с мастерством, торжествовало над мастерством в чистом и тоже очень привлекательном виде, ибо, что ни говори, видеть, как подчиняют себе мяч, как на высоких скоростях распоряжаются им, как таранят оборону футболисты ФРГ — тоже удовольствие. От них ждали такой игры — звание лидеров европейского футбола ко многому обязывало. Но французы показали игру, какую от них не ждали, — и защитникам, и вратарю ФРГ было непросто предугадать, где грянет гром и где сверкнет молния. Нет, это не был легкомысленно открытый футбол, в котором игра ва-банк! Это был футбол, подчиненный высшим его законам, главный из которых гласит: умея защищаться, умей нападать. В этом матче одинаково высоко котировалось умение завязывать комбинации и развязывать их. Но каждое «развязывание» знаменовало начало новых хитроумных комбинаций, проводившихся на высоких скоростях и лицом к чужим воротам! Вот уж где действительно был переизбыток тактико-технических действий… Даже у самых искусных мастеров подсчитывать их кругом пошла бы голова, наверняка сбились бы со счета.
Высокий длинноногий центральный защитник французов Трезор, отбросив сомнения и одним только взглядом перепоручил своего подопечного партнеру, приближается к чужой площадке. Французы получают право на штрафной. Будто шестым чувством угадав, где окажется мяч, поданный Жирессом, всего себя вкладывает Трезор и в рывок, и в удар, и, как взрослый малышам, жестом показывает своим радостно возбужденным друзьям — не пора, не пора целоваться, надо играть, надо делать свое дело.
Еще через шесть минут французам улыбается фортуна: мяч после удара Жиресса попадает в штангу, а от нее не в поле, не за поле, а в ворота. Вот теперь уже, кажется, можно целоваться. И бить друг друга по плечу. И прыгать друг на друга.
У команды ФРГ надежды на спасение матча приближаются к нулю. Оставалось процентов тридцать после счета 1:2, но как-то сам собой мгновенно отпал нолик в конце: три процента — не больше надежд.
Они минимальны, эти шансы, но они есть. И футболисты ФРГ дают за половину академического часа — за двадцать две с половиной минуты — урок всему спортивному миру (слово «спортивному» можно было бы в этой фразе и пропустить), как выходить из поражения, как бороться с невезением.
На девяносто шестой минуте в команде ФРГ появляется лучший ее игрок Румменигге. В предыдущем матче он был подбит, и тренер Дерваль, веривший в благополучный исход полуфинальной встречи, берег его для финала. Но финал был теперь далеко-далеко, а Румменигге — близко, Дерваль положил ему руку на плечо: на кого мне еще надеяться в эту горькую минуту, как не на тебя, пойди и…
Естественно, я не слышал этих слов, но взгляд тренера лучше всяких слов говорил, как он надеется на своего игрока, как верит в него, когда, казалось, верить больше не во что.
Стали чуть азартнее немецкие футболисты, чуть злее, что ли, и заметно сплоченнее. Игра сконцентрировалась вокруг Румменигге. Он принял на себя весь груз ответственности и показал, как надо нести его. У французов не нашлось своего Джентиле, а может, и был защитник, классом не уступавший ему, да только не осталось у него сил после ста минут взять под неослабный присмотр ловко перемешавшегося по полю форварда. Его игра была профессионально четкой, его передачи партнерам — выверенными. На него надеялись. Случилось, что только один раз сыграл он неточно, но не посмотрел на больную свою ногу — мол, знайте, граждане зрители, это она во всем виновата. Уже через шесть минут после выхода на поле он, выиграв очередное единоборство в штрафной площадке, в прыжке направляет мяч в ворота. 3:2. Но есть еще целых восемнадцать минут. Время тает, а возможности немецких футболистов уйти от поражения растут, они чувствуют это. Защитники французов мечутся близ своих ворот и впервые, кажется, начинают играть на отбой, чтобы выиграть пять, десять или пятнадцать секунд и получить право на дополнительный глоток воздуха. Почувствовав эту расстроенность соперников, с удвоенной силой ведут штурм проигрывающие. И как награда — гол, забитый Фишером после комбинации, затеянной и безукоризненно разыгранной Литбарски и Хрубешом.
А потом, как водится, били пенальти. И зрители запомнили надолго немую и выразительную сцену: Штилике, подошедший к мячу третьим, не забил мяч… сел на землю и заплакал. Потому что снова уходила победа, и этот ее уход связывался с представлением не о всей команде в целом, не дробился в сознании на одиннадцать равных долек… Он был связан в истории футбола лишь с именем Штилике, и он плакал, не стесняясь. Зрители сострадали ему искренне. Кто-то из немецких игроков положил ему руку на плечо, попытался утешить. А к мячу подходит французский форвард Сикс. У Сикса, выражаясь по-бильярному, кикс — вратарь, угадав направление мяча, отбивает его. На впечатлительного француза Босси эта неудача действует куда больше, чем на товарищей Штилике. Второй промах подряд. Румменигге появляется у одиннадцатиметровой отметки одним из последних. Не вбивает — кладет мяч в самую дальнюю от вратаря точку.
5:4.
Тот матч в Севилье, на стадионе «Санчес Писхуан», состоявшийся восьмого июля, войдет в историю футбола. Были достойны добрых слов победители. Были достойны добрых слов побежденные… Не знаю, кто больше.
Итальянцы выиграли полуфинал у поляков со счетом 2:0. Выиграли не в своем стиле — расчетливом, аккуратном, можно даже сказать — размеренном. Он был оправдан всей стратегией движения к финалу. Оба гола забил тот же Росси. Итальянцы продолжали наращивать свою мощь от игры к игре и к главной, к финалу, пришли переполненными верой в успех
А что же французы? Видно, много сил — и физических и душевных — отнял у них полуфинал. И хотя тренер Идальго заменил половину игроков, в матче с поляками за третье место они и отдаленно не напоминали ту команду, которая самоотречение сражалась всего за два дня до того. Да и честно сказать, не то что за два дня, за два месяца не проходят бесследно переживания, выпавшие на долю французов в Севилье.
Сборная Польши выиграла 3:2, подтвердив тем самым не только свое право на почетное третье место, но и прогноз Пеле о том, что она сыграет в Испании лучше многих других признанных команд.
А Испания жила подготовкой к финалу.
На матч сборных Италии и ФРГ стекались самые жизнерадостные на свете паломники. За те десять часов, что находился в пути наш автобус, мы увидели на дороге Барселона—Мадрид по меньшей мере сотню машин, из окон которых были высунуты трехцветные итальянские флаги. Было много машин с номерами ФРГ. Но я не помню, чтобы хоть одна перегнала нас, нарушив тем самым дорожные правила. У дальнего пригорода Мадрида впереди оказался западногерманский «шевроле». В пригороде отказала система светофоров: нас встречал только красный свет. Итальянские, испанские, французские и прочие водители не обращали на него внимания, ехали вперед. Немец же не обращал никакого внимания на сетования следовавших за ним шоферов, останавливался у каждого знака, демонстративно не желая делать того, к чему не привык. Его готовы были сбросить в обочину.
В строгом соответствии с правилами вели финальный поединок футболисты ФРГ. Защитники пристально следили за «своими» форвардами, решительно вступали в борьбу, а выиграв мяч, посылали вперед только тех полузащитников, которым это было положено делать по предварительной разнарядке. Ни кто не нарушал хода, заготовленного тренером. Расписание и режим матча выдерживались точно. Можно сказать, безукоризненно. В такой игре тоже была своя прелесть — она могла бы послужить примером того,
