поставил вопрос прямо: можешь писать любое особое мнение, но акт подписать обязан.
Представителям главка тоже (посоветовавшись со своим начальством) пришлось подписать, не желая оказаться в противостоянии и с разработчиками, и с полигоном. Я чувствовал — и не ошибся — что в главке что-то затевается, чтобы дезавуировать нашу предъявительскую на госиспытания «Алдана». Поэтому договорился, что предъявительскую подпишет В. Д. Калмыков (наш министр) на имя Главкома ПВО П. Ф. Батицкого. Впрочем, при этом предъявительская все равно попала в главк, но уже под контролем сверху. Заказчик потребовал продолжить испытания «Алдана» для выяснения его взаимной увязки с системой дальнего обнаружения.
Но НТК Генштаба согласился с нами, что это относится к общесистемным проверкам, а не к «Алдану». Госиспытания «Алдана» прошли всего за два месяца с отличными результатами. Мрачный прогноз Деда Акима не оправдался.
Начиная с 1962 года наша работа по созданию системы «А» представлялась на соискание Ленинской премии как первопроходческая в области ПРО. Однако дилетантская эйфория вокруг «Тарана» намертво заглушила эти попытки.
Поэтому только в 1966 году, то есть с пятого захода, нам была присуждена Ленинская премия: Г. В. Кисунько — руководитель коллектива, главный конструктор системы «А»; С. А. Лебедев — академик, главный конструктор вычислительных средств системы «А»; В. С. Бурцев — его заместитель (с 1992 года тоже академик); В. П. Сосульников — главный конструктор РЛС обнаружения баллистических ракет; В. П. Васюков — его заместитель; Соколов А. Е. — конструкторская разработка крупногабаритных антенных систем; Ф. П. Липсман — система передачи данных; В. Г. Васетченков — ведущий конструктор противоракеты В-1000; Н. А. Сидоров, И. Д. Омельченко, Я. А. Елизаренков, Ю. Д. Шафров, О. В. Голубев — заместители главного конструктора системы; М. И. Трофимчук — руководитель испытательного полигона МО; К. А. Трусов — представитель заказчика МО.
Однако принятию окончательного решения о присуждении нам Ленинской премии предшествовал телефонный звонок мне, как руководителю авторского коллектива. Замминистра обороны Н. Н. Алексеев, он же председатель секции по рассмотрению засекреченных работ, представленных на соискание Ленинской премии, сообщил мне, что на этот (пятый!) раз обстановка, кажется, складывается благоприятно для присуждения премии нашему коллективу.
В связи с этим он просит меня включить в список соискателей его помощника генерала Трусова Константина Александровича. Я понял это как завуалированный ультиматум: мол, хотите стать лауреатами — не откажите в моей просьбе. Я согласился, но при условии, что кандидатура Трусова добавляется в наш список, то есть включается с сохранением в списке всех представленных нами кандидатов.
Однако Николай Николаевич твердо заявил, что список и так перегружен, поэтому речь может идти только о включении Трусова вместо кого-то из наших. В его «просьбе» начали все более явно проявляться ультимативные акценты, и я вынужден был капитулировать. Передо мной встал вопрос: кого вычеркнуть?
В этом вопросе я допустил непростительную ошибку, выбрав для вычеркивания кандидатуру Олега Александровича Ушакова: того самого, с которым 10 лет тому назад такую же «шутку» сыграл Расплетин при распределении наград за систему С-25. Пусть эти строки послужат моим покаянием перед Олегом Александровичем, если ему доведется их прочитать.
После того как десять лет тому назад Олегу отомстили за переход в мою «команду» при организации СКВ по ПРО, — зная об этом, как я мог решиться на такой шаг, который иначе и не назовешь, как черной неблагодарностью по отношению к верному сподвижнику? Увы, я сейчас не могу вспоминать об этом без чувства вины и стыда.
Через считанные недели после вручения нам лауреатских дипломов К. А. Трусов по телефону сообщил мне, что им подготовлена кандидатская диссертация по вопросам ПРО и он просит моего согласия дать на нее отзыв головной организации. Я дал согласие и пообещал без задержек дать отзыв после получения диссертации.
Однако, получив диссертацию, я убедился, что она «не тянет» на кандидатскую степень, — не только потому, что является компилляцией из ТАССовской экспресс-информации по материалам зарубежных газет, но главным образом еще и потому, что в ней «обосновывается» ошибочная концепция построения системы ПРО страны на базе стрельбовых комплексов с высокоскоростными перехватчиками типа американских ракет «Спринт», рассчитанных на поражение баллистических целей, отселектированных на атмосферных участках их траекторий.
Порочность этой концепции состоит в том, что она принципиально неприменима для обороны объектов городского типа, поскольку при перехвате боевых блоков баллистических ракет после их селекции в атмосфере обороняемый объект подвергался бы воздействию дуплетных воздушных ядерных взрывов боевых частей противоракет и перехватываемых ими баллистических боеголовок. Для городов это была бы не оборона, а ядерное харакири. К тому же из-за жесткого баланса полетного времени перехватчика при атмосферной селекции целей боевые позиции противоракет необходимо было бы располагать непосредственно у границ застройки обороняемых городов. То есть для обороны города потребовалось бы его «ядерное заминирование» по периметру городской черты. Потрясающий абсурд!
Учитывая все это, я предупредил Трусова, что мой отзыв на его диссертацию будет отрицательным. Но он ответил, что его это не смущает, так как у него уже есть положительные отзывы от двух академиков: Минца и Расплетина. И вообще нет ничего плохого в том, что один из отзывов будет отрицательным: наоборот, защита пройдет более живо и интересно, и пусть ученый совет решит — на чьей стороне истина. Я понял, что сей новоявленный лауреат абсолютно уверен в благожелательной заранее предрешенной позиции «карманного» ученого совета, подобно тому как по телефонному звонку было предрешено его лауреатство. Пришлось пригласить его к себе к ОКБ для личного разговора и разъяснить ему примерно следующее:
— Был бы вместо вас другой диссертант, я бы просто выслал разгромный отзыв в ученый совет, и не помогли бы вам два академических туза, которых вы подкинули на кон против моего членкоровского. Вы не учли, что мой туз хотя и членкоровский, но козырной и еще у меня на руках козыри поменьше рангом, за которыми — одиннадцать сбитых системой «А» баллистических ракет. Но я, ваш бывший преподаватель, хорошо помню вас как весьма способного слушателя Военной академии, и нет вашей вины в том, что судьба занесла вас не в КБ или НИИ, а на канцелярско-чиновничье поприще. Поэтому мне хочется вам помочь советом: напишите дополнение к диссертации, отобразив в нем следующие два момента:
1) изложенная в диссертации концепция ПРО может найти применение только для обороны малоразмерных объектов в виде инженерно защищенных сооружений типа бетонированных пусковых шахт межконтинентальных баллистических ракет,
2) для ПРО городов необходимо решение проблемы селекции и перехвата баллистических сложных целей в заатмосферной зоне на высотах и расстояниях, безопасных для гражданских сооружений и населения при ядерных взрывах в зонах перехвата.
Мы договорились, что дополнение перед его рассылкой Константин Александрович покажет мне. Я понимал, что от этого его писанина не станет диссертабельной, но зато из нее будет вычищена явная глупость.
Пока Трусов занимался сочинением дополнения к диссертации, я успел угодить в больницу. Повод был пустяковый: хирургическое удаление опухолевого образования вокруг осколка в области локтевой сумки. Константин Александрович дважды приезжал ко мне в больницу: первый раз — с готовым дополнением и черновым засекреченным блокнотом, в котором я набросал текст отзыва на диссертацию с учетом дополнения; второй раз — с отпечатанными на машинке экземплярами этого отзыва, которые мне необходимо было подписать.
Защита диссертации состоялась в конце февраля 1967 года, без моего участия, а 1 марта, в понедельник, меня выписали из больницы, и я, созвонившись с начальником 13 главка Минрадиопрома В. Н. Кузьминым, прямо из больницы поехал к нему на Китайский проезд. Мы прозанимались с Виктором Николаевичем в его кабинете до обеденного перерыва, пообедали в министерской столовой и снова вернулись в тот же кабинет. За обедом я встретился с Александром Андреевичем Расплетиным, который, оказывается, занимался своими делами с начальником технического отдела главка. За обедом шутили,
