– Ни в коей мере. Если, конечно, вы не прибегнете к помощи атомных бомб, отравляющего газа или чего-то еще, что могло бы нарушить нашу дружбу.
Интересно, о чем догадался Кареллен – если догадался вообще,- подумал Стормгрен. За добродушным подшучиванием Попечителя он разглядел нотку понимания, а возможно даже – кто знает? – ободрения.
– Рад слышать,- ответил Стормгрен как можно более ровным голосом. Он встал и, скользнув пальцем по кнопке, закрыл крышку портфеля.- Я сразу же составлю примерный текст,- повторил он,- и сегодня отправлю вам по телетайпу.
Говоря это, он нажал кнопку – и понял, что все опасения были напрасны. Чувства Кареллена нисколько не острее человеческих. Попечитель явно ничего не заметил: голос его никак не изменился, когда он прощался и произносил команду, открывавшую дверь.
Однако Стормгрен все еще чувствовал себя воришкой, уходящим из магазина под пристальным взглядом охранника, и облегченно вздохнул, когда люк шлюза наконец закрылся.
– Должен признать,- сказал ван Риберг,- что некоторые мои теории были не слишком умны. Но вот послушайте-ка эту.
– А стоит?
Питер будто не заметил этой реплики.
– На самом деле это не моя идея,- скромно уточнил он.- Я взял ее из рассказа Честертона. Допустим, Властелины скрывают тот факт, что им в действительности нечего скрывать?
– Не очень понимаю,- заинтересовался Стормгрен.
– Вот что я имею в виду,- с энтузиазмом продолжал ван Риберг.- Я думаю, что внешне они такие же, как и мы. Они понимают, что люди готовы смириться с тем, что ими правят существа, которых представляют себе… скажем так, совершенно чуждыми и сверхразумными. Но человечество вовсе не готово к тому, чтобы им правили существа, принадлежащие к тому же самому виду.
– Весьма остроумно, как и все ваши теории,- сказал Стормгрен.- Жаль, вы их не нумеруете, чтобы я мог за ними уследить. Что же касается возражений против этой…
Но тут ему сообщили о приходе Александра Уэйнрайта.
Интересно, о чем он сейчас думает? – размышлял Стормгрен. И связан ли как-то Уэйнрайт с теми похитителями? Сомнительно. Уэйнрайт, похоже, совершенно искренне выступал против насильственных методов. Теперь экстремисты были выведены из игры, и прошло бы немало времени, прежде чем мир услышал о них снова.
Глава Лиги Свободы молча слушал, пока ему зачитывали проект заявления. Стормфен надеялся, что он оценит этот жест со стороны Кареллена. Всего через двенадцать часов людям предстояло узнать об обещании, сделанном их внукам.
– Пятьдесят лет,- задумчиво проговорил Уэйнрайт. – Слишком долго.
– Не для Кареллена и не для человечества,- ответил Стормгрен. Только теперь он начал понимать, какой тонкий ход сделали Властелины. Они получали желаемую передышку и выбивали почву из-под ног Лиги Свободы. Лига, разумеется, не капитулирует окончательно, но позиции ее пошатнутся серьезно.
Наверняка Уэйнрайт тоже это понял, так же как он должен был понять, что Кареллен продолжит наблюдать за ним. Почти ничего не сказав, он поспешно удалился; Стормгрен понял, что до конца срока его полномочий руководитель Лиги больше не появится в этом кабинете. Лига Свободы могла вновь стать досадной помехой, но это уже проблемы его преемника.
Кое-что способно излечить лишь время. Можно уничтожить зло, но ничего нельзя поделать с введенным в заблуждение добром.
– Вот он,- сказал Дюваль.- Совсем как новый.
– Спасибо,- ответил Стормфен, тщательно разглядывая портфель.- А теперь, может быть, расскажешь, в чем, собственно, дело – и как мы намерены поступать дальше. Ученого, похоже, куда больше интересовали собственные мысли.
– Чего я не могу понять,- проговорил он,- так это, почему у нас все так легко получилось. Будь я на месте Кареллена. Но ты не на его месте. Давай ближе к делу. Что мы все-таки нашли?
Дюваль пододвинул к нему ленту с показаниями самописца, которая, на взгляд Стормфена, больше всего походила на сейсмограмму землетрясения средней силы.
– Видишь этот небольшой изгиб?
– Да. Что это?
– Кареллен собственной персоной.
– Боже! Ты уверен?
– Вполне разумное предположение. Он сидит, или стоит, или что уж он там делает, примерно в двух метрах по другую сторону экрана. Будь разрешение повыше, мы бы даже рассчитали его размеры.
Стормгрен со смешанными чувствами смотрел на заметный прогиб кривой. До сего момента не существовало никаких доказательств даже того, что Кареллен обладает термальным телом. Несмотря на то что свидетельство было лишь косвенным, Стормгрен принял его безоговорочно. Его размышления нарушил голос физика
– Нужно понимать, что по-настоящему односторонних зеркал не бывает. Анализируя данные, мы выяснили, что экран Кареллена пропускает свет в одну сторону, примерно в сто раз лучше, чем в другую.
С видом фокусника, извлекающего из шляпы выводок кроликов, он сунул руку в ящик стола и достал предмет, напоминающий пистолет с гибким раструбом вместо ствола. Стормгрен про себя назвал его резиновым мушкетоном и не мог предположить, что это на самом деле.
Увидев его недоумение, Дюваль улыбнулся.
– Он вовсе не столь опасен, как выглядит. Все что нужно сделать – приставить дуло к экрану и нажать курок. Он дает очень мощную вспышку, длящуюся пять секунд. За это время ты успеешь обвести помещение за экраном. Света будет достаточно, чтобы ты смог все хорошо разглядеть.
– Это не повредит Кареллену?
– Нет, если ты не сразу направишь дуло в экран, а немного посветишь в сторону. Это даст ему время, чтобы приспособиться – полагаю, его рефлексы не хуже нашего, а ослепить Попечителя никто не хочет.
Стормгрен с сомнением посмотрел на «пистолет» в его в руке. Последние несколько недель его мучила совесть. Кареллен всегда относился к нему с несомненной симпатией, несмотря на порой излишнюю прямоту Стромгрена. И теперь, когда срок их общения заканчивался, он не хотел разочаровывать его. Однако Стормгрен прямо предупредил Попечителя о своих намерениях, а кроме того, он был убежден что принимай решение Кареллен – тот бы показался миру. Теперь решение было принято за него: когда их последняя встреча подойдет к концу, Стормгрен увидит истинное лицо Кареллена.
Если, конечно, у Кареллена есть лицо.
Волнение, которое поначалу испытывал Стормгрен, давно прошло. Говорил почти один Кареллен, строя длинные замысловатые фразы, которыми он так гордился. Когда-то это казалось Стромгрену самым чудесным и определенно самым неожиданным из всех талантов Кареллена.
Теперь он уже не находил это столь удивительным, поскольку знал, что как и большинство способностей Попечителя, это являлось следствием его высокоразвитого интеллекта, а не какого-то особого таланта.
У Кареллена хватало времени на любые литературные упражнения, когда он замедлял свою речь, приноравливаясь к темпу человеческой.
– Насчет Лиги Свободы не беспокойтесь,-сказал он.- Весь прошлый месяц они вели себя тихо и, хотя сейчас наверняка снова оживятся, реальной опасности уже не представляют. В сущности, так как всегда полезно знать, чем занят твой противник. Лига – весьма ценная организация. Если у них когда-либо возникнут финансовые трудности, возможно, я даже готов буду снабдить их средствами.
Часто трудно было понять, когда Кареллен шутит. Выражение лица Стормрена осталось бесстрастным.
– Очень скоро Лига потеряет еще один сильный аргумент. За последние несколько лет раздавалось немало критики, в основном не заслуживающей серьезного внимания, по поводу особого положения,
