главный факт состоит в том, что если ты подойдешь к улью слишком близко, то умрешь. — Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Потом она кивком указала на духовку. — Грег, у тебя хлеб подгорел.
Действительно, из-под крышки железного ящика поднимались тонкие струйки сизоватого дыма. Опустившись на корточки, я открыл дверцу, схватил плоскогубцы и вытащил противень, на котором лежала дюжина подгоревших комочков, отдаленно напоминающих булочки.
— Черт.
— Вот видишь. Печь хлеб не так легко, как тебе казалось.
— Попробую еще раз. — Я подтащил муку и соль.
Микаэла улыбнулась. Улыбка получилась теплой.
— Я тебе помогу. Не беспокойся, спешить некуда. Это на сегодняшний ужин и завтрашний вечер.
Но вышло так, что и этот хлеб тоже сгорел, потому что минут через двадцать из амбара выбежал облепленный соломой Зак и закричал:
— В долину пришли плохие ребята! — Он выхватил из-за пояса пистолет. — Их там сотни, этих ублюдков!
25
Голос Зака звучал спокойно, сдержанно, но времени даром он не терял.
— Там, в долине, сотни шершней, — повторил он, подбегая к нам.
Микаэла закрыла глаза ладонью от солнца и взглянула в сторону озера.
— Идут сюда?
— Похоже, нет, но намерения этих хитрых тварей никогда не угадаешь. Может быть, собираются обойти холм и окружить нас.
Подошедший к нам Бен испуганно переводил взгляд с Зака на меня, с меня на Микаэлу.
— Полагаю, надо убираться отсюда. В темпе.
— Нет. — Микаэла покачала головой. — Спешить бессмысленно, пока мы не знаем их намерений.
Зак кивнул.
— Место здесь неплохое, мы могли бы задержаться на несколько дней. Не исключено, что они просто пройдут мимо.
В руках у Тони появился неизвестно откуда взявшийся бинокль. Он взобрался на забор и навел его на настоящий поток мужчин и женщин, медленно текущий по дну долины. Солнце било в глаза, но я все же видел, что они идут группами человек по двадцать. Двигались шершни вполне организованно, к какой-то определенной и не имеющей отношения к нам цели, но, как сказал Зак, это мог быть трюк, военная хитрость. Скрывшись за холмом, хлебные бандиты могли повернуть назад в самый неподходящий момент.
Не отнимая бинокль от глаз, Тони пробормотал:
— О, черт…
— Что? Заметили нас?
— Нет. Они охотятся.
У Бена задрожали руки.
— Плохо, да?
— Плохо. — Тони опустил бинокль. — Они преследуют бедолаг вроде нас. Я видел группу человек в двадцать с рюкзаками. Отрыв от шершней немалый, но заметили ли вы то, что заметил я?
Он передал бинокль Микаэле.
— Вижу вторую группу, — сказала девушка. — Идет параллельно, но выше по склону. Насколько я могу судить, река впадает в озеро как раз перед ними. — Она протянула бинокль мне. — Ребята попадут в западню, но пока они об этом не знают.
Поднеся бинокль к глазам, я даже вздрогнул — люди оказались совсем близко.
— Вы такое уже видели, да?
— И не раз, — хмуро ответила Микаэла. — Помнишь, о чем мы только что говорили?
— Шершни охотятся на этих людей, чтобы скормить их улью?
— Поклясться не могу, но уверена в этом на девяносто процентов.
— Тогда чего мы ждем?
— Ты о чем, Грег?
— Тем людям нужна наша помощь.
— Да, но нас всего двенадцать, а плохих парней — сотни.
— Но мы…
— Мы ничем не можем им помочь. Надо лишь позаботиться, чтобы шершни не напали на нас. — Она пристально посмотрела на меня. — Понимаю, звучит, цинично, но что мы можем сделать? Чтобы рассеять эту армию, нужна, по крайней мере, пара военных вертолетов. А что у нас? — Микаэла показала на десяток винтовок, прислоненных к стене амбара. — Только эти жалкие пугачи.
Я еще раз навел бинокль на группу беженцев. Все они тащили на себе скатанные одеяла, рюкзаки, сумки и мешки, в которых, как нетрудно было догадаться, лежали продукты. Отчаянные ребята. Зная, что их преследуют, они все же не выбрасывали драгоценные припасы. Наверное, надеялись, что сумеют оторваться от шершней, и не подозревали о ловушке, в которую их умело загоняли хлебные бандиты.
Я повернулся вправо. Шершни отстали примерно на полмили. Сосчитать их было невозможно, но речь вполне могла идти о сотнях. Бинокль оказался достаточно мощным, чтобы рассмотреть отдельные лица. Мужчины — небритые, со спутанными волосами. Женщины с длинными гривами. На большинстве лохмотья. Некоторые вообще без одежды. Но меня поразили их глаза. В них не было ничего человеческого, одна лишь звериная злоба. Казалось, это даже не глаза, а какие-то спрятанные под клочьями нечесаных волос лазеры. И каждая пара этих лазеров отыскивала себе добычу среди пытавшихся оторваться беженцев.
Зак опустил пониже шляпу, защищая глаза от солнца.
— Надо послать пару человек вниз, чтобы понаблюдать за шершнями.
— Я пойду, — сказал я.
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила Микаэла.
Тони покачал головой.
— Мне почему-то кажется, что ты попробуешь совершить нечто героическое. — Он кивнул в сторону шершней, наполнивших собой дно долины. — А закончится твой героизм тем, что нас всех перебьют.
Зак кивнул.
— Тони? Микаэла? Почему бы вам не проехать по тропинке вниз по склону? Тогда вы будете достаточно близко, но при этом останетесь за деревьями. Они вас не увидят.
— А звук моторов?
— Их можно не включать, — предложил я. — Просто скатиться. А уж если заметят, то дать газу на полную.
Зак невесело усмехнулся.
— Ты начинаешь рассуждать, как один из нас.
Бен беспокойно огляделся.
— Но ведь если вас увидят, то удирать придется всем, разве не так?
— Так, — согласился Зак. — Но у нас будет преимущество, пешком мотоциклиста не догнать.
Микаэла кивнула и направилась к амбару.
— Зак, вам всем лучше приготовиться на всякий случай. Согласны?
— Не беспокойся, мы будем готовы.
Через несколько секунд они уже катились вниз по склону, не включая мощные двигатели «харлеев». Даже я, стоявший в нескольких ярдах от «разведчиков», не слышал ничего, кроме шороха шин по песку и опавшим листьям. Потом наступила полная тишина.
Не теряя времени, Зак призвал остальных собрать вещи и приготовиться к тому, чтобы в случае
