— Хочешь посмотреть еще раз?
— Не помешает.
— Выбирай.
— Давай ТХС. Феникс показывал нам техасский бункер. Помнишь, где армия наступала на шершней в пустыне?
— Помню. — Она опустила курсор к ТХС.
— Смотри, здесь десятка полтора номеров.
— Наверное, у каждого бункера свой цифровой код. Не могу вспомнить, какой был у того…
— Я помню: ТХС 03.
— Что ж, попробуй.
— Компьютеры, — раздраженно прошипела она. — Еще одни список. Теперь уже раздельно: внутренние и внешние. Тебе какой?
Я потер подбородок.
— Времени у нас мало. Давай наудачу.
Микаэла повела курсор вниз по списку и остановила его напротив 11.ВНУТР.
У этого компьютера был, похоже, талант доводить людей до бешенства. На мониторе возникло очередное меню.
Микаэла не стала ничего выбирать и просто нажала клавишу «Enter».
Я посмотрел на большой экран. Внизу четко просматривались белые значки кода, но больше ничего.
— Черт!
— Не забывай, что сейчас ночь. Может быть, перед нами столовая или какой-нибудь склад.
— Или спальня. Слышишь?
— Что-то слышу. Странный звук.
— Дыхание? Может быть.
— Переключись на другую.
— Попробую еще одну внутреннюю камеру.
Она вернула на экран меню и выбрала 01. ВНУТР.
— Почему бы ни начать с
Изображение было черно-белое.
— Камера работает в ночном режиме. Но я не понимаю, что мы видим. Уверена, что этот тот же бункер, который нам показывали вчера?
— Судя по коду, да. Но посмотри… о, черт… вот дерьмо!..
Микаэла вздохнула. В этом вздохе прозвучало все разочарование мира. Я и сам почувствовал то же самое, когда взглянул на большой экран. Сцена, заполнявшая его, весь целиком, от стены до стены, вполне могла сопровождаться субтитром:
— Подожди, ты это видишь? — прошептала Микаэла. — Та что-то движется.
Между створками дверей в помещение проскользнули два крохотных пятнышка света. Остановились. Затем вместе поползли дальше. Секунду-другую я вглядывался в экран, пытаясь определить, что же это такое. Потом обе звездочки ушли в сторону и исчезли из поля обзора камеры.
— Крыса, — сказала Микаэла. То, что мы видели, было светом, отраженным от глаз грызуна и усиленным линзами телекамеры.
— Кажется, я уже знал, что будет дальше, но все-таки попробуй еще одну.
— Да, то, что вы увидите, может не доставить вам удовольствия, как говаривали раньше. Итак, леди и джентльмены, если у вас слабая нервная система, то отвернитесь. — Ее пальцы быстро забегали по клавиатуре. Теперь Микаэла знала, что надо делать. Первая камера, переключенная в ночной режим, показала спящего в углу большой, уставленной компьютерами комнату койота. Другие помещения предстали перед нами полностью, до неузнаваемости разоренными. Повсюду валялись мумифицированные трупы в армейской форме.
— Что-то случилось во время наступления, — тусклым, лишенным эмоций голосом сказала Микаэла. — В конце концов шершни все-таки взяли вверх.
Я покачал головой.
— Нет, это какая-то бессмыслица. Вчера мы видели прямую трансляцию. А этот бункер заброшен, по крайней мере, несколько недель назад.
— Он нас обманул. Показал нам что-то из архива. Если бы у нас было время, мы могли бы покопаться и отыскать эти записи. — Микаэла постучала по экрану. — В меню есть файл «Архив».
— Но зачем? Зачем ему обманывать нас?
— Может быть, из лучших побуждений. Хотел обнадежить. Показать, что не все так безнадежно.
— Не знаю, чего он хотел, но получилось только хуже. Попробуй какой-нибудь бункер. Хотя бы тот, в Вайоминге.
— Код помнишь?
Я покачал головой.
— Теперь это уже не имеет значения.
Она молча взялась за дело. Минут за десять мы заглянули, должно быть, в дюжину убежищ. Везде одно и то же. Так или иначе, все бункеры были захвачены. Убитые в ванных, убитые в кухнях, в гостиных, на рабочих местах. Полное разорение и запустение. Абсолютное уничтожение. Даже тот бункер на Гавайях, не избежал общей участи: скелеты лежали в песке, блестя костями на солнце и не привлекая даже чаек.
— Вот так, — прошептал я. — Ничего. А мы-то поверили Фениксу. Поверили, что правительство что-то еще контролирует. — Комната на экране дублировала Овальный кабинет в Белом Доме. Надпись внизу гласила: командный бункер номер один. Закопченные от дыма стены. Крысы, облепившие фигуру в деловом костюме, полулежащую под портретом Джорджа Вашингтона. — Сомневаюсь, что в живых остался хотя бы один сенатор или генерал.
Микаэла покачала головой.
— Но у нас есть возможность выйти сними на связь, значит, кто-то обслуживает бункеры?
— Предположу, что здесь действует автоматическая система. Компьютеры проработают еще пару месяцев, а потом генераторы выработают топливо и… все.
Глаза у нее заблестели.
— Значит, всему конец. Всему.
Я обнял ее за плечи.
— Но нам-то еще не конец. Мы живы. Ты, я, Зак и Тони. Где-то есть и другие.
— Сколько мы еще продержимся, Грег? Эти шершни… они, как неизлечимая болезнь, рано или поздно нас всех убьют. Всех до единого.
— Всех не убьют. Вот увидишь.
— А зачем жить? — Слезы набухли на ее глазах, задержались на ресницах и тихонько поползли по щекам. — Ради чего, Грег? Скажи, ради чего? Носить лохмотья и хлебать воду из канавы? Медленно подыхать с голоду? Состариться, одряхлеть и не иметь сил даже на то, чтобы убежать от шершней? Сидеть в грязи и ждать, когда тебя убьют? Это, по-твоему, жизнь?
— Послушай, ты будешь жить. И жить классно.
— Ради чего, черт бы тебя побрал?
Я опустился на корточки рядом с ней и легонько прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке.
