сложностями, как и при анализе своей собственной семейной истории и своего развития. Оценить ситуацию Исаака даже сложнее, так как существуют культурные отличия, которые необходимо учитывать при анализе. А еще мы обязательно должны учесть громадный массив времени, который отделяет наше время от эпохи Исаака, а также выраженную фрагментарность повествования в Книге Бытия. Множество деталей, которые нам хотелось бы знать, в повествовании просто не упомянуты. Тем не менее, мы можем быть уверены, что нам известно одно событие, которое, несомненно, оказало огромное воздействие на Исаака в годы его формирования. Это — случай на горе Мориа, когда мальчик практически был принесен в жертву руками его собственного отца, Авраама.
Этот эпизод не мог не стать поворотным пунктом в жизни Исаака. Забыть о таких событиях человек не в состоянии: после этого случая жизнь Исаака должна была абсолютно измениться. Итак, фон мы уже обрисовали: Исаак — любимый ребенок в семье. Ему незнакомо подлинное соперничество между братьями и сестрами: он станет единственным наследником отцовского богатства. Всю жизнь Исаака подготавливали к тому, что он продолжит управлять делами отца. Говоря в двух словах, его подготавливали к роли «Единственного Сына Царя».
По мере того как мы читаем отрывок из Книги Бытия о событиях на горе Мориа, нам становится все более ясно: Исаак немного тревожится о том, что ему предстоит. Мальчик спрашивает у папы: «Отец мой! …Вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?» (Быт 22:7). Наверное, Исаака озадачил туманный ответ отца о том, что Бог «усмотрит Себе агнца», но, тем не менее, он продолжил подниматься в гору вместе с Авраамом. Он продолжил смиренно слушаться отца даже тогда, когда страх его все возрастал: Авраам связал мальчика и возложил на алтарь. К тому времени Исаак был уже достаточно сильным, чтобы оказать сопротивление, когда Авраам связывал его, поэтому непротивление Исаака показывает его величайшее уважение к отцу. И все же мы вправе с уверенностью предположить, что лежа на алтаре, Исаак не до конца понимал, что вообще происходит, и терзался очень противоречивыми чувствами.
Когда на алтаре Исаак понял, что жертвой будет он сам, он не мог не испытать сильнейшее смятение. Как поступил бы на месте Исаака любой человек, он, должно быть, в ужасе пытался высвободиться, увидев, как отец занес над ним нож, готовясь вонзить его в горло сына.
Какая душевная травма! Попробуйте поставить себя на место Исаака: почувствуйте спиной сучья хвороста, ощутите веревки, которые перетягивают запястья, взгляните в бездонное равнодушное небо… А на месте Авраама вообразите своего отца и представьте, как занесенный родной рукою нож вот–вот войдет в ваше тело… И учтите, что ваши мысли и чувства надо умножить на сто, чтобы по–настоящему понять, что пережил Исаак в то мгновенье.
Травма всегда преобразует жизнь и личность человека. После травмирующего события происходят коренные изменения. Выжившие становятся более осторожными. Часто они уже не склонны доверять другим и намного обостреннее воспринимают все, что их непосредственно окружает. Жертвы, проходящие процесс реабилитации после травмы, особенно нанесенной любимым человеком, рассказывают, что такие ценности, как ощущение защищенности, безопасности, привязанности и предсказуемости происходящего становятся для них крайне важными. Как и каждый человек, Исаак неизбежно должен был пройти через этот естественный посттравматический процесс.
Возможно, вы задаетесь вопросом: «Зачем вообще это должно было произойти с Исааком?» Кажется несправедливым, что Исааку пришлось пережить столь травмирующее событие. Вот уже несколько столетий думающие люди размышляют над этим фрагментом Ветхого Завета, и тот, кто убежден в непогрешимости Писания, нуждается в подкреплении веры, читая строки апостола Павла: «Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака…» (Евр 11:17).
Однако вопрос, который мы изучаем в этом разделе главы, имеет дело не с «зачем?», но с «как?». Мы говорим не о том, почему Бог испытывал веру Авраама, и зачем это страшное переживание было дано Исааку, а о том, как это испытание веры сказалось на Исааке. Не надо смешивать две эти темы. Случай, произошедший на горе Мориа, явился величайшим испытанием веры Авраама, который за свою верность удостоился упоминания в главе героев веры (Евр 11). А вот с точки зрения жизни Исаака этот случай имел совсем другой итог, что мы и обсудим ниже.
Наверное, обсуждение, которое вы сейчас прочитаете, применимо ко всем мученикам, известным нам из истории христианства, равно как и ко всем людям, пережившим травмирующие события в наши дни. Замечу, что обычно мы в первую очередь думаем именно о погибших мучениках, хотя те, кто остался жить, нередко испытывают еще более глубокие страдания.
Повторение травмы
При консультировании жертв сексуального, физического и других видов насилия сам собой напрашивается вывод: для них характерно возникновение посстравматического состояния недоверия. Его причина — страх, что над ними вновь может быть совершено насилие. Человека мучает естественный вопрос: «Почему это случилось именно со мной? Что я сделал, чтобы такое заслужить?»
Исаак был нормальным земным человеком, и, естественно, после эпизода на горе Мориа он испытывал сложности в области веры и доверия. Скорее всего, ему было гораздо труднее, чем другим, сознательно поставить себя в такое положение, где он подвергался риску. Вероятно, в таких случаях Исаак был особенно насторожен и опасался обмана или хитрости. Известно, что люди, которых некогда обманули или подвели, как правило, страдают из–за страха, что точно так же с ними поступят и те, кому на самом деле ничего подобного даже в голову не приходит. Реакция Исаака на происшедшее при жертвоприношении должна была привести к развитию у него обостренной восприимчивости к возможному обману.
Для полной ясности необходимо сказать, что Авраам не замышлял обманывать своего сына. Он просто следовал Слову свыше. Но есть все основания предположить, что лежа на алтаре и ожидая удара занесенного ножа, Исаак действительно почувствовал себя обманутым. Ведь по дороге в гору он задал отцу конкретный вопрос об отсутствующем жертвенном агнце и получил достаточно туманный ответ. Только позднее, когда Авраам с Исааком уже спускались с горы, отец дополнил ответ деталями, рассказав в том числе и о том, что Бог все это устроил, чтобы проверить его веру.
Сверхчувствительность Исаака к обману, связанная с переживаниями, через которые он прошел в начале жизни, видимо, стала причиной очень эмоциональной реакции Исаака (он «вострепетал весьма великим трепетом»), когда много лет спустя его сын Иаков обманом получил право первородства (Быт 27:33). По иронии судьбы обстоятельства, сопутствующие событиям на горе Мориа, перекликаются с обстоятельствами, при которых Иаков получил отцовское благословение. На горе Мориа Исаак ясно видел то, что происходило («Отец, где агнец?»), но даже не заподозрил, что жертвой станет именно он: мальчик ничего не мог понять. Сейчас Исаак уже стар и мудр, но он слеп и не может видеть происходящего (Быт 27:21–29). Он понимает: что–то не так, но не может видеть, чтобы прояснить это предположение. Вторая история воскресила прошлую боль, и вот Исаак «вострепетал весьма», страдая от боли двух мучительных переживаний одновременно (Быт 27:33).
Отчужденность Исаака и Авраама
В свое время, когда Сарра потребовала изгнания в пустыню Агари и Измаила, Авраам проявил искреннюю заботу о них (Быт 21:9–13). Авраам был верен и сыну Измаилу, и Сарре, и его душу раздирали настолько сильные, мучительные и противоречивые чувства, что Авраама утешал Сам Бог. Большинство родителей поймут Авраама, сердце которого разрывалось на части, когда он пытался примирить Агарь и Сарру. Реакции Авраама на напряженные отношения женщин, его теплое гостеприимство по отношению к странникам (Быт 18:1–16), заступничество за Лота и его семью рисует нам портрет Авраама, как человека, готового к самопожертвованию, состраданию и способного на исключительную верность.
Но когда дело доходило до каждодневных взаимоотношений Авраама с наиболее значимыми для него людьми — то есть, с его ближайшими родственниками, возникала совершенно другая картина. Как и у
