Тем не менее, акцент всегда ставится на целостном понимании поста и умеренности в его соблюдении.
Если враг внушает вам чрезмерную аскезу, грозящую обессилить и сделать бесполезным ваше тело, надлежит умерить пост.
Афанасий Александрийский
Как отягощенное множеством блюд тело делает дух расслабленным и ленивым, так оно же, истощенное чрезмерным воздержанием, становится причиной печали и невосприимчивости созерцательной части души. Итак, следует регулировать прием пищи, согласуясь с потребностями тела, чтобы властвовать над ним, если оно здорово, или же разумно укреплять его, если оно немощно. Ведь телу атлета не подобает быть слабым…
Диадох Фотикийский
Пост может грозить человеку отвращением от добра или развитием фарисейского сознания. Отсюда — постоянный призыв почитать ближнего, бороться со злословием, делиться с бедными и совершать праведные поступки.
Авва Памва спросил у Антония: Что мне делать? Старец ответил: не уповай на свою праведность, не печалься о прошлом, но укрощай язык и чрево.
Апофтегмы
Если вы поститесь, но при этом не храните уст своих, чтобы не произнести никакого слова осуждения или гнева, никакой лжи, никакой ложной клятвы; если вы злословите ближнего своего, — слово это, пусть даже вышедшее из уст постника, разрушит всю пользу поста и сделает труды напрасными.
Афанасий Александрийский
К чему соблюдать пост в течение сорока дней — и не почитать при этом его смысла? К чему запрещать себе трапезу — и проводить время в спорах? К чему отказываться от вкушения собственного хлеба — и красть хлеб бедняка?.. Пост христианина должен питать мир, а не раздоры? К чему освящать утробу постом — и осквернять уста ложью? Брат, ты не можешь прийти в церковь, если ноги твои опутаны сетью лихоимства. Ты не смеешь молиться, если зависть воздвигла преграду в твоем сердце… Деньги, которые ты подаешь бедняку, не будут праведными, если ты исторг их у другого бедняка…
Итак, будем по мере возможности подражать посту Христову упражнением в добродетели, чтобы снизошла на нас благодать двойного поста: телом и духом.
Максим Туринский
Всякая аскеза поистине «намагничена» любовью. Она являет нам распятого Христа, но крест неотделим от Пасхи. Идет ли речь о Христе страдающем или побеждающем — речь всегда идет о любви.
Любовь — первая и наиважнейшая из заповедей. Благодаря любви дух созерцает изначальную Любовь, то есть Бога. Ибо через нашу любовь мы видим любовь Бога к нам, как поется в псалме:
Евагрий Понтийский
Ключ к духовному росту — евангельская любовь к врагам: так считали величайшие аскеты. Она заключается прежде всего в отказе от осуждения, в отказе от самоутверждения за счет презрения или осуждения других людей. Это очень просто и очень трудно, но только такой подход ведет к бесстрастию и миру. Все остальное второстепенно.
Один брат спросил авву Пимена: «Что мне делать? Мужество покидает меня, когда я молюсь один в своей келье».
Старец ответил: «Никого не презирай, не осуждай и не хули. Бог даст тебе мир, и будешь молиться спокойно».
Апофтегмы
Тем не менее, следует избегать ложного мнения, будто христианская аскеза есть только и прежде всего умеренность, самообладание, мудрость. Она есть безумие человека, бросающегося во Христе в гигантский костер Духа, — человека, в чем–то подобного пламени.
Однажды авва Лот пришел навестить авву Иосифа и сказал ему: «Отец, по силам своим я соблюдаю свое малое правило, умеренный пост, созерцательное безмолвие; молюсь и предаюсь размышлениям; пытаюсь по мере сил изгонять праздные помыслы из сердца. Что еще я могу делать?»
Старец поднялся и воздел руки к небу. Пальцы его сделались, как десять зажженных свечей, и он сказал: «Если хочешь, стань весь, как огонь».
Апофтегмы
Для восхождения на гору недостаточно карты: нужен еще проводник. Этим объясняется важная роль «духовного отца» в исследуемой нами традиции.
«Духовный отец» есть прежде всего «духоносец», человек, в котором обитает Дух. Дух делает его иконой Божественного отцовства — отцовства, как мы видели, жертвенного и освобождающего.
Только долгие, упорные, распинающие усилия, направленные против стремления быть собственником своего «я», позволяют стяжать Духа. Как гласит монашеская пословица, «отдай свою кровь и прими Дух». «Духовный отец» получает таким образом харизму «сострадания» (в букв. смысле: «страдать с кем–либо»), а через нее и дар смиренного и внимательного сердцеведения. К нему приходят за «словом жизни», и слово его вскрывает тайные нарывы, освобождает, пробуждает. Порой это происходит не без юмора, как в случае с одним опытным монахом, заставившим страдавшего алчностью юного брата читать
«Духовный отец» может быть проводником, потому что ему ведомы пути. Он всегда немного впереди; ему нужно быть не законодателем, но примером. Он не господин, не «гуру»: для христиан нет другого Господа, кроме Христа. Предназначение «духовного отца» — то же, что Иоанна Крестителя: «Ему [Христу] надлежит возрастать, мне — умаляться».
Брат спросил авву Пимена: «Вместе со мной живут другие братья. Велишь ли мне приказывать им?»
