- Ты уверен, что это безопасно? - Габриэлла зябко поежилась, укутывая руки по локоть в мягкую муфту и прислоняясь к жесткому стволу дерева, после того, как с другого бока от оного привязала лошадь.
- Тебя пугает темный лес? - Кристоф подбросил несколько веток в зажженный костер и посмотрел на свою спутницу. - Лес менее опасен, чем кажется. Держи, - он подал ей кружку с саргсом* . - Согреешься.
- Спасибо, это то, что нужно, - она сделала глоток, закашлялась и на мгновение отодвинула напиток от губ, а затем вновь приблизила, вдыхая ноздрями терпкий аромат. Сделала еще один глоток и вновь заговорила. - Знаешь, я ведь боюсь не деревьев, а тех, кто за ними.
Мужчина приблизился к девушке, осторожно обнял ее, стараясь успокоить.
- Опасных зверей здесь нет. Я ведь езжу этой дорогой каждый раз, когда отправляюсь к епископу. А кто помельче из тварей боится приблизиться к костру. Главное, чтобы он не потух.
- Я боюсь не зверей, - Габриэлла отхлебнула еще немного саргса, стараясь не прижаться ближе к спутнику, слишком хорошо понимая, чем это может ей грозить. Кристоф не Демитрий, что пытался ее поцеловать, лишь только уличит мгновение наедине, предлагал провести с ним ночь. И все равно опасно. Габриэлла хорошо знала, как ее внешность действует на мужчин.
- Чего тогда?
- Людей. В том городе, что мы проезжали последним. В Каарке... - она закусила губу. - В глазах у людей было столько злобы, столько ненависти...
- Каарк... - Кристоф помолчал. - Недавно туда приезжал епископ. К его приезду тамошние жрецы сожгли около тысячи еретиков. Половину населения города.
Габриэлла хотела что-то сказать, но сдержалась. Лишь плотно сжатые губы побледнели.
Кристоф заметил, что с его спутницей не все в порядке:
- Ты дрожишь.
- Мне холодно, - солгала Габриэлла. - Налей мне еще саргса, - она подала Кристофу пустую кружку.
Он молча долил и себе и ей горячего напитка. Также молча они отхлебнули саргс. Затем еще один глоток...
- Мне жаль этих людей, - все же не выдержала Габриэлла, затем, видя, что Кристоф молчит, повернулась к нему и покачала головой. - Тебе нет. Как истинному жрецу, карающему клинку в руках Господа, как...
Он не ответил. На мгновение дав волю чувствам коснулся ее губ своими губами.
Миг нежности, а затем резкая боль в спине и тьма...
Тьма...
Габриэлла резко вскрикнула и села на кровать. Тело тотчас пронзила адская боль. Будто кровь превратилась в трут, что мгновенно вспыхнул.
- А-а! - сил не хватало даже на крик. Из горла вырвался один шепот. Но на сей раз хватило и его!
- Выпей, красавица, легче станет, - к губам поднесли кружку с горячим варевом.
Габриэлла осторожно коснулась лекарства губами, затем глотнула. Закашлялась, но, взглянув в неумолимые глаза старухи, которая протягивала ей питье, пересилив себя, допила до конца.
- Это точно поможет? - внезапно послышался до боли знакомый голос.
- Точно, сынок. Хоть и ранили ее серьезно, вылечу ее. Слишком жестокими стали люди, озлобились. На безоружных нападают. Это приезд Светоча их взбудоражил. Много крови пролилось.
Старуха с неприкрытой горечью вздохнула и отошла. На мягкую перину, где уже лежала Габриэлла, присел Кристоф.
- Ты в порядке? - он поморщился. - Знаю, глупый вопрос...
- Не в порядке. Я убила свою сестру. Убила Карен. Она была самой доброй из всех, кого я знала, но именно ее я обвинила в сговоре с Лукавым!
- С чего это ты вспомнила о Карен? - поразился Кристоф. - Она была ведьмой!
- Нет, не была! Она была просто наивной дурехой, делила мир на белое и черное. А белого на самом- то деле и нет вовсе.
- Замолчи! Карен слишком давно мертва, чтобы сейчас ворошить прошлое, пытаться что-то исправить. Не сможешь. Только еще одну жертву для костра найдешь. Себя!
- Я устала.
- Думаешь, я не устал? - внезапно еще мгновение назад молодое лицо прорезали глубокие морщины. Ясные глаза потухли. Перед девушкой сидел не молодой парень, коим являлся Кристоф - старик.
А может, тени так легли, или у Габриэллы начались предсмертные видения. Чтобы отвлечься от тяжести собственных грехов, от призраков прошлого Габриэлла посмотрела на старуху, которая дала ей зелье.
- Вы уверены, что я смогу встать на ноги?
- Точно, дочка, и не таких из того света вытаскивала.
- Вы... - голоса Габриэллы и Кристофа слились воедино, да так и смолкли, не договорив.
- Знахарка я, что ж тут непонятного? Все с вами в порядке будет. Вы у любого спросите, Гортензия какую угодно хворь исцелит. А люди зря не болтают.
- Со мной, да, будет... В порядке, но... - Габриэлла не договорила. Кристоф закрыл ей рот поцелуем, заставляя замолчать.
- Ты не понимаешь, - шептала Габриэлла, пытаясь оттолкнуть Кристофа.
- Прекрасно понимаю!
- Все знахарки, ведуньи, гадалки - ведьмы. Наша задача найти их, уничтожить, навечно изгнать грех из этого мира - одна заповедей жрецов. Десятая по счету, кажется... Она ведьма, обреченная на смерть. А мы кто? Жрецы! Убийцы! Палачи!
- Замолчи!
- Она спасла мне жизнь, а я ей так отплачу? Отправлю на костер?!
- Забудь, что ты жрица.
- Я-то забуду, а вот...
- И я забуду...
***
- Кристоф, Габриэлла, рад приветствовать вас в моих владениях. Я уж думал, в пути что-то случилось. До меня долетали слухи о беспорядках, творимых в Каарке. Я рад, что вы не стали жертвой этих еретиков.
- Не беспокойтесь о нас понапрасну, - начал Кристоф, отвесив полноватому, уже не первой молодости господину с массивным перстнем на безымянном пальце поклон. Габриэлла ограничилась одним бессловесным поклоном. - Мы знали, на что шли, господин. На все в мире воля Божья.
- Это слова истинного сына церкви. Прошу вас, поднимите головы, дети мои. Я хочу взглянуть на ваши лица.
Кристоф удостоился лишь беглого осмотра, а вот на Габриэлле взгляд епископа задержался.
- Вижу, молва, как это ей свойственно, ничуть не преувеличивает. Вы безумно красивы, дочь моя.
- Благодарю вас, отец, - голос Габриэллы прозвучал глухо. Она так и не оправилась после ранения. Но остаться еще на пару деньков в гостеприимном жилище Гортензии девушка не могла. Не стоит заставлять епископа ждать. И Кристоф, и Габриэлла прекрасно это понимали. А потому, оставив знахарке с десяток золотых монет (о, это была поистине королевская роскошь, но жрецам даже в голову не пришло, что их жизни стоят дешевле), однажды поутру покинули жилище знахарки.
- К чему благодарить за правду? - епископ покачал головой. Затем улыбнулся. - К тому же, должен
