Решение о срочном развертывании крупносерийного производства бронекорпусов ильюшинского штурмовика было для руководства машиностроительного завода имени Орджоникидзе в значительной мере неожиданным. Правда, их представитель инженер В. Я. Келехсаев в свое время возглавлял постройку двух первых бронекорпусов и принимал участие в испытаниях одного из них на полигоне. Вместе с тогдашним главным инженером завода В. И. Засульским они бывали на заводе, где строился опытный экземпляр самолета-штурмовика, позже слышали, что он успешно летает, вот и все… На заводе уже стали забывать о бронефюзеляже, как вдруг поступило распоряжение: наладить их производство с выходом двадцати экземпляров в сутки!
Изготовление бронекорпусов поручалось трем заводам. Завод имени Орджоникидзе должен был наладить замкнутое производство, то есть штамповать бронедетали, собирать из них и сдавать заводу № 18 готовые бронекорпуса. На двух ленинградских заводах процесс изготовления бронекорпусов был расчленен. Завод имени Кирова получил задание изготовлять бронедетали, а Ижорский завод — производить сборку и сдавать готовую продукцию. Варку броневой стали и прокат листов из нее для всех бронекорпусов должен был обеспечить завод «Красный Октябрь».
Для нового производства подольчанам необходимы были специальные штампы, изготовить которые в то время мог только автозавод имени Сталина, имевший специальное оборудование. Директор автозавода И. А. Лихачев быстро оценил важность задания, и вскоре, получив от автомобилистов штамповочную оснастку, завод им. Орджоникидзе при активном участии Н. М. Склярова из ВИАМ начал успешно осваивать производство бронекорпусов.
«Штурмовик Ил-2 в буквальном смысле предстояло ковать из стали. Но это просто сказать, а трудно сделать», — вспоминал впоследствии С. В. Ильюшин.
Все это так — и дело новое, и трудности большие, но кон чается январь 1941 года, завод № 18 изготовил свои агрегаты нового самолета, завод имени Фрунзе поставил первый серийный мотор, требуются бронекорпуса, а их нет. Для отработки монтажей и всего процесса сборки нового самолета- штурмовика необходим хотя бы один бронекорпус, но и его нет… Ситуация…
Именно к этому времени относятся события, о которых имеет смысл рассказать подробнее. На производственно-техническом совещании, которое проводили совместно директор М. Б. Шенкман и главный конструктор С. В. Ильюшин, слово взял главный технолог завода В. И. Демин. В коллективе его знали как опытного, знающего специалиста, не бросавшего слов на ветер. И сейчас все участники совещания с интересом обернулись в его сторону, ожидая, что же скажет технолог.
— Товарищи, с получением бронекорпусов дело затягивается, — негромко начал Демин, — поэтому есть предложение самим сделать бронекорпус. Макетный, конечно, не из броневой стали, а из котельного железа необходимой толщины.
— Ну и что же дальше? — бросил реплику директор.
— Размеры бронекорпуса мы выдержим точно, склепаем его прочно, — невозмутимо продолжал главный технолог. Тогда можно будет без задержки отработать все монтажи внутри и вне бронекорпуса и полностью собрать первый самолет.
— Ты еще скажешь и в полет тот самолет выпустить, — снова скептически заметил Шенкман.
— В полет не знаю, а на земле мы все системы самолета отработаем, время выиграем. А там, надо думать, и настоящие бронекорпуса подойдут, — спокойно отвечал Демин.
Предложение Демина приняли, и на заводе № 18 действительно через неделю появился железный «бронекорпус», точно соответствующий по размерам броневому. Процесс отладки монтажей внутри бронекорпуса и сборка первого макетного самолета пошли полным ходом.
В то же время заводы Ленинграда не только осваивали производство бронекорпусов, но и налаживали строительство штурмовиков Ил-2. Для этой цели на территории старого неавиационного предприятия срочно строился и организовывался новый самолетостроительный завод № 381. Руководство завода во главе с директором Т. М. Филимончуком приехало из Москвы, а комплектование кадрами всех заводских служб велось непосредственно в Ленинграде.
Ильюшин командировал в Ленинград группу конструкторов своего ОКБ во главе с В. Н. Бугайским, наделив его правами своего заместителя.
В первые месяцы — конец 1940 и начало 1941 гг. — Бугайскому и некоторым конструкторам из его группы часто приходилось работать на заводе имени Кирова. Там, в отличие авиационных заводов, действовала другая система оформления чертежей, и технологи-кировцы, получив чертежи бронекорпуса Ил-2, стали дорабатывать их по своим требованиям. На светокопиях ильюшинских чертежей дорисовывались развертки деталей, проставлялись размеры, указывались технологические допуски, записывались указания по изготовлению. Выполненные цветными карандашами, эти дополнения превращали чертеж в красочную, но не очень опрятную картинку.
Цех горячей штамповки Кировского завода — это огромное производство с огненными печами, десятками прессов, кранами и другим крупным оборудованием. На рабочих верстаках этого цеха были и металлическая пыль, и капли масла, которые немедленно оставляли следы на чертежах, когда их здесь развертывали в процессе работы. Последнее обстоятельство, видимо, никого не смущало — в цехе шла обычная работа. По мере изготовления штампов для элементов брони, они поступали в цех горячей штамповки, где происходило освоение процесса штамповки и закалки авиационной брони — процесса для кировцев нового. Нельзя сказать, чтобы работа шла медленно, но и специальных мер по ускорению ее вначале не принималось — и без того много срочных заказов.
Так продолжалось до тех пор, пока парторг ЦК на заводе № 18 Мосалов в очередном докладе в Центральный Комитет не заострил внимание на запаздывании поставки бронекорпусов.
И. В. Сталин поручил А. А. Жданову разобраться в обстановке на ленинградских заводах. Жданов позвонил директору завода имени Кирова Зальцману и потребовал, чтобы тот доложил ему о состоянии работ по бронекорпусу Ил-2. Зальцман сразу понял, что дело достаточно серьезное, раз им интересуется Сталин. Придя в цех, директор, как опытный руководитель, быстро оценил обстановку. Захватив с собой из цеха несколько «разукрашенных», в масляных пятнах, местами порванных чертежей элементов бронекорпуса, Зальцман поехал в Жданову…
— Ну, Виктор, плохи наши дела, — такими словами встретил Бугайского директор Филимончук в номере гостиницы «Октябрьская» ранним воскресным утром февраля 1941 года. — Вчера вечером нас с Зальцманом вызывал Жданов, интересовался, почему так медленно осваивается производство бронекорпусов. И что же ты думаешь, ответил Зальцман? Развернув на столе у Жданова несколько замасленных, разукрашенных цветными карандашами чертежей, он сказал, что быстро и качественно работать по таким скверным чертежам не может. И тут же пояснил: у него на заводе сидит представитель Ильюшина Бугайский со своими конструкторами, и вот так они «разукрашивают» свои чертежи…
Жданов отругал Зальцмана за то, что тот раньше не доложил ему о плохом состоянии технической документации, полученной от Ильюшина. В заключение Жданов объявил, что завтра выезжает на доклад Сталину и расскажет ему об этом безобразии. Зальцману предложено поехать с ним, а сейчас принять срочные меры для ускорения производства брони для Ил-2.
Получив от Филимончука подробную информацию, Бугайский тут же позвонил в Москву, Ильюшину. Сергей Владимирович был в ОКБ, и Бугайский рассказал ему о случившемся. Ильюшин понял, что Бугайский здорово напуган этим событием, и весь дальнейший разговор вел в чисто деловом тоне. Он подробно проинструктировал своего помощника, как ему подготовиться к возможному разговору у Жданова.
— Я сам приеду в Ленинград сразу же после партийной конференции. Все ясно? Ну, бодрее, Виктор, действуй спокойно, звони мне завтра, привет Филимончуку передавай. До свиданья.
Бугайский точно выполнил рекомендации Ильюшина. В горкоме партии его внимательно выслушали, подробно разобрались и успокоили.
Вечером, когда междугородняя станция соединила Бугайского с Ильюшиным, последний не стал выслушивать доклад своего помощника, а коротко сказал:
— Встречай меня утром, Виктор. Срочно выезжаю.
Теперь уже Бугайский понял, что срочный выезд главного конструктора в Ленинград связан с какими-то осложнениями. Но что там произошло, в Москве?..
