громадном, что противоположный его конец не просматривается от входа, действует многорядный конвейер. Здесь самолеты в различной стадии готовности. Они стоят так плотно друг к другу, что пройти между крайним рядом и стеной группе военных можно было только вытянувшись в цепочку.
Но, безусловно, самое неизгладимое впечатление на фронтовиков произвели аэродромный цех и его летно-испытательная станция. Удивляло здесь все — и размеры покрытого первым снежком летного поля с расчищенной от снега, уходящей к горизонту широкой бетонированной взлетно-посадочной полосой, и рулежные дорожки, и главное — широкие асфальтированные полосы-улицы, по обеим сторонам которых стояли самолеты-штурмовики. Сколько их здесь было — полторы, две сотни, а может быть, и больше?
Зрительное восприятие этого невиданного количества крылатых машин было неотделимо и от слухового: на различных режимах работали моторы многих, наверное, не менее третьей части, самолетов.
Один за другим «илы» выкатывались с отработочной линейки на рулежную дорожку, занимали свое место на ВПП и, взревев мотором, уходили в небо сдавать последний свой экзамен на право воевать.
Но вот внимание фронтовиков привлекла одна машина. Она заметно отличалась от остальных «илов». Сперва со старта донесся какой-то особенный, незнакомый голос мощного мотора, которому перед взлетом дали полный газ. Затем по ВПП резво побежал, быстро оторвался от полосы и тут же, энергично набирая высоту, скрылся в морозной дымке горизонта непривычного вида самолет.
— Глядите, братцы, а ведь это никак «мессер» полетел, — первым в шутку отреагировал капитан Сироткин.
— Немного похож, — отозвался другой летчик. — Только «мессер» поменьше…
Фронтовики оглянулись на сопровождающего их инженера из военной приемки. А тот с улыбкой разъяснил:
— Нет, товарищи, «мессеров» мы здесь не держим. А в полет ушел как раз тот самый самолет, за которым вы прибыли, — штурмовик Ил-10. Вот сейчас мы подходим к участку, где отрабатываются эти машины.
Короток ноябрьский день, и пока смотрели, щупали новый «ил», наблюдали за посадкой и заруливанием на стоянку Ил-10, стемнело.
Из прилетевшего самолета степенно вылез солидный летчик-испытатель, не спеша снял парашют и обстоятельно рассказал бортмеханику о замеченных им неполадках в машине.
— Интересуетесь новой техникой? — громко обратился он к фронтовикам.
От группы отделился старший и, подойдя к летчику, отрекомендовался:
— Группа летного и технического состава сто восьмого гвардейского штурмового авиаполка прибыла для изучения и получения новых штурмовиков Ил-десять. Командир полка гвардии подполковник Топилин.
— Добре, — летчик широко улыбнулся и подал руку Топилину. — Подполковник Ломакин. Очень хорошо, что вы прибыли за этими самолетами. Пора уже войскам осваивать новую замечательную машину, да фрицев колотить на ней!
— Мощный мужчина, этот заводской летчик, пригодился бы в нашем полку, — заметил кто-то из фронтовиков, идя с аэродрома.
— Боевой командир, — пояснил военный представитель, — Евгений Никитович Ломакин. Участвовал в нескольких войнах, награжден орденом Ленина и другими орденами.
— Весь процесс переучивания нашего полка на заводе был спланирован и выполнялся в таком высоком темпе и в такие сжатые сроки, что многие из нас частенько вспоминали о тех небольших передышках, которые порой выпадали на фронте, — улыбается А. А. Павличенко — бывший заместитель командира 108-го полка. — Зачастую, по ходу изучения агрегата самолета, группа во главе с преподавателем направлялась в цех. Там летчики, инженеры и техники полка могли увидеть изготовление каждой детали боевого самолета.
Это были не значившиеся в учебном плане, но очень важные уроки. Здесь герои-фронтовики встречались с героями трудового фронта, видели, как самоотверженно, хотя порой и с немалыми трудностями работают в тылу советские люди.
— Нас поражало, — вспоминает один из летчиков 108-го полка, — что на большинстве рабочих мест в крыльевом, фюзеляжном и других цехах трудились женщины и подростки лет четырнадцати — шестнадцати. Они сосредоточенно сверлили и клепали конструкции, ловко орудуя пневматическими дрелями и молотками. На всю жизнь запомнились нам их бледные, худые лица, их скромная одежда. Независимо от пола и возраста, основная масса рабочих была одета в стеганые куртки и такие же брюки. На ногах — тоже стеганые сапоги-чулки, поверх их — резиновые галоши-чуни. Как нам сказали, эту одежду и обувь, так называемые ноговицы, изготавливали здесь же, в подсобных цехах завода…
Конечно, те летчики, кто бывал на заводе в 1942–1943 годах, замечали многие улучшения не только в производстве, но и в облике людей, их физическом состоянии и одежде. Но все же отпечаток лишений военного времени и теперь лежал на всем.
По инициативе командира эскадрильи Петра Железнякова летчики 108-го авиаполка стали систематически выделять из своих пайков часть продуктов — сахар, консервы — и отдавать их подросткам, работавшим в сборочном цехе завода.
Нормальная продолжительность рабочей смены составляла 12 часов, хотя подростки работали меньше. По-прежнему действовал закон военного времени, о котором напоминали плакаты в цехах: «Не покидай рабочего места, не закончив задания!»
Напряженный труд, царивший на заводе, захватывал всех. И каждый фронтовик почувствовал, что именно его мысли высказал Топилин на партийно-комсомольском собрании полка, состоявшемся на третий день их пребывания на заводе.
— Мы справедливо считаем, что на фронте трудно, подчас очень тяжело, — говорил Топилин. — Но, товарищи, разве можно сказать, что здесь, на этом трудовом фронте, легче, чем нам? У меня язык не повернется сказать такое…
Тогда коммунисты и комсомольцы полка постановили: освоить новую машину на отлично в кратчайшие сроки!
К началу января 1945 года примерно за полтора месяца теоретическая часть обучения 108-го полка была закончена. Но главное было впереди. Летному и техническому составу полка предстояло самим освоить практическую эксплуатацию нового самолета, получить партию машин для своего полка и научиться их обслуживать, на них летать и воевать.
С этой целью весь состав полка, обучавшийся на заводе, перебазировался на аэродром 5-го зап, находившийся в сотне километров от завода.
Ил-2, как и его родной брат Ил-4, был также и самолетом морской авиации, входившим в состав ВВС ВМФ.
Здесь в качестве целей, против которых действовали «илы», были морские корабли, самоходные баржи и другие плавсредства противника.
При этом, если превращение бомбардировщика Ил-4 в торпедоносец произошло давно, по воле конструкторов, то специальности топмачтовика штурмовик Ил-2 первыми «научили» летчики 13-го шап подполковника Н. А. Мусатова на Черноморье.
Кстати, топмачтовым называется такое бомбометание, при котором бомба с низколетящего самолета сбрасывается метров за 200–300 до корабля. Ударившись плашмя о воду, бомба рикошетирует и, подскочив над водой, поражает цель. Многие транспорты и самоходные баржи с войсками противника скрылись в черноморских волнах после топмачтовых ударов «илов»…
В истории Великой Отечественной войны известно немало случаев, когда активное участие штурмовиков Ил-2 решало судьбу боя.
Например, Маршал Советского Союза Петр Кириллович Кошевой как-то образно говорил, что Сапун- гору в Севастополе 7 мая 1944 года взяли «илы».
— И когда до вершины горы оставалось меньше двухсот метров, моя пехота залегла, — вспоминал маршал. — Огонь противника был так плотен, укрепления так мощны, что, казалось, нет такой силы, которая способна была поднять людей в атаку… Но вот появляется одна девятка «илов» — штурмует,
