полдня не управишься, писать на него доверенность, а теперь я просто звоню Винарту и отдаю ему ключи. Через час моя машина уже готова. Масло заменено, клапаны отрегулированы… Работает безукоризненно. Правда, развал передних колес он не берется делать, с этим лучше в сервис, на стенд. Вот ты, Алп, как специалист народного хозяйства, не объяснишь ли мне, что это за экономическое чудо — Винарт? Во всех школах подряд меня учили: чем крупнее предприятие, тем больше возможностей для механизации и повышения производительности труда — в результате продукция становится дешевле. Винарт и ему подобные работают лучше и дерут за это наполовину меньше, чем в автосервисе, но газеты их почему-то не хвалят, а ругают.
— В детстве он был очень послушным мальчиком. Учеба, правда, давалась ему трудно: много болел, — вставила Спулга.
— Я думаю, за свою жизнь тебе довелось встречать и другие примеры несогласованности теории и практики. Если бы Винарт не научил наших мальчиков отпирать двери машины, они не угнали бы тот «Москвич». В этом я уверен. Сколько он отсидел? — мрачно спросил Алп.
— Года полтора, кажется.
— Но ведь дали больше.
— За хорошую работу и примерное поведение освободили досрочно. Я помог ему арендовать гараж, и теперь он по вечерам халтурит в поте лица. К нему выстраивается целая очередь, на каком-то складе у него есть блат — может достать запчасти. Но за работу дерет! Ей-богу, этот оборотистый парень станет миллионером.
— Ну что вы о таких старых, противных делах! — прикрикнула на мужа Спулга. — Поговорим о чем- нибудь более веселом. Эдуард Агафонович, я хочу чокнуться с вами!
— Желание красивой женщины — для меня приказ, который незамедлительно следует выполнить! — галантно отвечал хозяйственный работник.
Сумерки сгущались: почти во всех окнах уже горел свет, только на улицах лампы еще не зажглись.
— Мы бы им здорово помешали, если бы остались там, — сказал Наурис, теребя в руке несчастную пятирублевку.
— Дома, когда я слышу, как открывается входная дверь, уже знаю что последует: начнется крик, что у меня в комнате беспорядок, что через десять минут — ужинать… Старика я вообще не вижу — вечно на фабрике или на охоте, — подхватил Илгонис.
Они прошли мимо троллейбусной остановки, где толпился народ, мимо кафе-мороженого и свернули в небольшой переулок.
— Своим присутствием мы ежеминутно напоминаем своим мамашам, какими старухами они стали. — Наурис смял пятерку в комок и отшвырнул в сторону. Комок несколько раз подпрыгнул на мостовой, потом исчез в темноте. — Мне противна эта мелочность, которая царит у нас дома.
— Ты что, сдурел? Это же деньги.
— Пусть какому-нибудь бедняку утром достанется в качестве подарка.
Они свернули еще раз и прошли через сквер, где дети катались с искусственной горки.
— Я не верю, что такой супермотоцикл он сумеет раздобыть для тебя, — сказал Наурис, возвращаясь к начатому разговору.
— Сказал, достанет через какую-то московскую контору, которая может купить за границей все, что угодно. На чеки, конечно. Теперь, когда он ремонтирует машины, говорит, у него появился колоссальный блат.
— Все равно получится накладно: чеки один к одному не достать.
— Мы договорились один к двум рублям. Говорят, цена сейчас примерно такая. Конечно, все вместе это влетит в копеечку!
— А какой фирмы?
— BFG-тысяча триста.
— Разве не «хонда»?
— Я недавно видел «хонду»-MBX-восемьдесят. Конечно, это довольно мощная машина при такой небольшой кубатуре. От нуля до шестидесяти километров в час за семь секунд, вес — неполных сто…
— Ты мне об этих премудростях не толкуй, я не техноман.
— Меня не устраивает максимальная скорость. Рокеры на своих «Явах» обойдут в два счета.
— А у этого второго — японского?
— Почему японского? BFG производят во Франции.
— А по мне, хоть в Абиссинии.
— Сто девяносто в час. Практически за мной не угнаться даже на вертолете.
— Когда разобьешься, от тебя и мокрого места не останется.
— Для сравнения с новейшими моделями мирового автостроения, datsum sumy — сто шестьдесят пять; британский rover SD turbo — столько же, токийский subaru leone — столько же; opel mauta GT — сто восемьдесят семь. И только ford sierra способна выжать сто девяносто, но покажи мне такого торгаша, у которого будет двадцать пять тысяч в западных марках — столько стоит sierra. Какой-нибудь боцманишка за несколько сотен покупает там старую колымагу, например, taunas, и воображает здесь черт знает как, хоть все железки давно гремят и разваливаются.
— Ах, не говори мне о деньгах, — пропел Наурис дребезжащим голосом и перешел к волновавшей его прозе. — Ты не можешь мне одолжить три? По пути мы бы зашли в «Яму». Я потом отдам.
Чуть поколебавшись, Илгонис вытащил из заднего кармана брюк три новенькие сложенные сторублевки и отдал Наурису.
— Но до первого требования, — добавил он. — Может случиться, что мне скоро предложат чеки.
— Договорились. — Наурис спрятал деньги. — Никак не пойму, почему они так быстро тают. Есть, есть и вдруг — нет!
Они вышли из скверика на улицу с высокими домами, и Наурис вернулся к разговору о мотоцикле.
— А что ты скажешь своему старику? Он же спросит.
— Скажу, что нашел.
— Я серьезно.
— Там видно будет. Скажу, что можно выменять или выменять и еще немного доплатить.
— Скажи: навязался один дурак покупатель на твой маг — за тысячу. Поживешь немного и без музыки.
— Поживем — увидим, а мысль неплохая. — Они остановились возле телефона-автомата. Наурис нашел в кармане монету, снял трубку и начал вращать диск.
Глава XII
Вот и будка из обрезков досок, которую супружеская чета уже достроила. Выглядит совсем неплохо, только нужно покрасить. Наверно, решили отложить до весны.
А в остальном в Садах ничего не изменилось — все выглядит так же, как и вчера. Разве только будка супругов еще была недостроена; когда мы после осмотра домика Цепса уводили его — он семенил между мной и Иваром, — чету мы не видели. Очевидно, они пришли позднее, но со своей работой управились.
Ивар с Цепсом идут впереди, я немного поотстал. Странно, но за ночь закрома памяти у Цепса заметно пополнились.
— Мы расстались вот тут, аккурат на этом месте, — Цепс останавливается как вкопанный и показывает своими длинными руками. — Я свернул на тропку, Граф пошел прямо. А машина стояла там, немного впереди.
— Разве с тропки вы могли увидеть, как Грунский садился в машину? Сквозь все эти изгороди? — спрашивает Ивар.
— Я и не видел! — Цепс снова молитвенно складывает руки и обращается ко мне. — Я не видел! Я только слышал, как захлопнулись дверцы легковой машины.
— Почему вы думаете, что ждали именно Грунского?
— Он сказал мне, что его отвезут на халтуру.
— В предыдущих беседах вы не сказали нам об этом ни слова.
— Мне нельзя пить спиртное, тогда…
