Она молча положила голову ему на грудь; сейчас сам расскажет, что случилось.
— Ограбление прошло хорошо, — усталым голосом проговорил он. Мешки в пути, как и планировалось. Но… случилось что-то другое. — Он поднял руки, показывая — вот что у него.
— Записные книжки Ровены, — пояснил Майкл. — Из её депозитарного сейфа. Бэби, я их читал в самолёте, когда летел сюда, и должен сказать — мне страшно. Пойми, страшно в полном смысле. Ровена влезла в очень большое дерьмо…
Найджелла озабоченно нахмурилась.
— Расскажи.
— Она связалась с такими людьми, которых я бы и веслом не тронул. Они совершенно в другой лиге. Они меня убьют, если узнают, что я взял эти записные книжки.
— Боже мой.
— Ровена отмывает для них деньги. Большие деньги. И делает это при помощи своего детского фонда. Клиенты у неё в Европе, Америке, Азии. А ещё… Она продаёт детей некоторым из этих клиентов. Вот прямо берёт и продаёт ребёнка любому, кто готов заплатить.
— Наверное, ты шутишь.
Он судорожно стиснул записные книжки.
— Здесь всё. Имена, цены, каких именно детей предпочитают эти выродки. Благотворительность у неё только для маскировки. Эта женщина не имеет права жить. Я тебе точно говорю, не имеет. Посмотри сама. Вот, читай.
Через несколько минут сильно побледневшая Найджелла вернула записные книжки.
— Что будем делать?
— Не знаю. Я знаю только, что должен убраться от этой женщины как можно дальше. Видеть её лицо больше не хочу. Знаешь, почему она сегодня приезжает в Нью-Йорк? Она будет проводить аукцион рабов, продаст ещё несколько детей. Вместе с ней этим занимаются какой-то психиатр японец и частный детектив по имени Бен Дюмас. Иисусе, здесь всё чёрным по белому…
Найджелла взяла его за руку и повела к большой кровати у окна, из которого был виден Центральный парк.
— Отдохни, любимый. Поспи, потом обсудим, что делать дальше.
— Должны позвонить люди Ло-Касио и сообщить, что мешки уже на складе. Надо будет договориться с ними о встрече. И Уокердайн должен позвонить. Знаешь, я даже есть не хочу. Эти записи мне аппетит отбили.
Найджелла сняла с него кепку.
— Хорошо. Можешь не есть, но отдохни обязательно. Я тебя разбужу, когда позвонят от Ло-Касио.
— Когда Уокердайн, тоже разбуди.
— Он знает, что в записных книжках?
Майкл помотал головой.
— Нет. А то бы он мне их не отдал, я думаю. Ты же его знаешь. Он бы из этих книжек постарался выжать пользу. Но с такими людьми нельзя связываться. Я тебе точно говорю, нельзя.
— Снимай с себя всё быстрее и ложись, — приказала Найджелла. — Потом разбужу, не беспокойся.
Через три часа Майкл проснулся сам и увидел, что Найджелла сидит у телевизора, вывернув звук. Зевнув и проморгавшись, он рассмотрел, что по ТВ идёт кабельная программа новостей.
— Звонки были?
Она отрицательно покачала головой.
— Не было никаких. А ограбление попало в новости.
Майкл просиял.
— Что говорят?
— Ты богатый человек. Скотланд-Ярд заявил, что вы, джентльмены, утащили больше сорока миллионов долларов.
Майкл схватился за голову.
— Иисусе. Ты шутишь. Сорок миллионов?
Он тянулся к сигаретам на ночном столике, когда зазвонил телефон. Руки Майкла тут же вцепились в трубку и прижали к уху. Сердце начало беспокойно подпрыгивать.
— Ты Майкл Дартиг? — Голос мужской, грубый. Какой-нибудь макаронник-бандит из Бруклина, изображает Роберта де Ниро.
— Я Майкл Дартиг. Кто говорит?
— Что у тебя с головой? Ты сумасшедший или как? Ты вообще понимаешь, с кем имеешь дело?
— А пошёл ты. Некогда мне с тобой базарить. Не занимай телефон.
— Говорить со мной у тебя время есть, козёл. Я от Ло-Касио. Может, объяснишь смысл твоей шутки?
— Не понял.
— Ну, так пойми, задница. Мешков нет. Они не появились. Мы проверили самолёт, мы проверили грузовую контору, мы проверили грузовую декларацию. И даже позвонили одному человеку в аэропорту Хитроу. Мешков в самолёте не было. Они из Англии не вылетали.
Закрыв глаза, Майкл проговорил:
— Нет, нет. Не может быть. Этого не может быть.
Голос продолжал:
— Я тебе скажу, чего не может быть. Нельзя обмануть нас и остаться целым, вот чего не может быть. У нас была сделка, умник, а ты свою часть не выполнил. Вместо куска от сорока миллионов мы получили дерьмо. Наверно, нам надо встретиться и поговорить.
Глава 14
В десять тридцать пять утра на следующий день после драки с Кимом Шином и его телохранителем Деккер сидел на тёмно-зелёном кожаном диване в манхэттенской конторе Йела Сингулера. Он держал чашку чёрного кофе в одной руке, свёрнутую газету «Нью-Йорк Таймс» в другой и наблюдал, как Сингулеру делает разнос кто-то на другом конце телефонного провода. А разносили Сингулера потому, что некто Манфред Ф. Деккер, приписанный к нему агент маршальской службы США, избил южнокорейского дипломата.
В ходе разговора Сингулер взглянул через стол на Деккера, тот улыбнулся и поднял чашку в насмешливом тосте, потом сделал большой глоток. Наверное, Сингулеру этот жест не понравился: он сузил глаза и стал наматывать телефонный шнур на свой огромный кулак. Наконец Сингулер повесил трубку и вызвал секретаршу звонком, сказал ни с кем его не соединять. Потом, хмурясь, несколько мгновений рассматривал свои пальцы — изрядно покалеченные пальцы университетского футболиста.
Когда-то он решил не последовать за отцом и двумя старшими братьями в банковское дело, а футбольная слава решила ему проблему трудоустройства. Сингулер получил место в вашингтонском штате техасского сенатора, а благодаря этому присмотрелся вблизи к Секретной службе.
Секретная служба — это рука министерства финансов США, и занимается она не только охраной президента и вице-президента. Она расследует федеральные преступления, такие как изготовление фальшивых денег, подделка правительственных облигаций, кража чеков казначейства и угрозы иностранным дипломатам — а всё это несравненно интереснее, чем банковское дело. Сингулеру нравился также дух товарищества в среде агентов, напоминавший ему атмосферу в футбольной команде. К тому же за спиной агента всегда стояло правительство, а это веский фактор.
Сингулер откинулся назад в своём вращающемся кресле и заговорил в потолок:
— Министерство юстиции, госдепартамент и контора прокурора США отгрызают мне яйца из-за того, что ты сделал с этим корейским дипломатом. У тебя порывистая натура, а выдают мне. Теперь я тебе должен кое-что выдать.
Он взглянул на Деккера из-под приспущенных век.
— Такие как ты портят мне печень. Вы считаете себя умными, умнее всех прочих. Я тебе сказал ступать осторожно, а ты делаешь наоборот. Ну, городской мальчик, если ты осёл, не обижайся, когда тебе отобьют задницу.
— Наверно, я должен беспокоиться, — спокойно проговорил Деккер.
