– Ладно, разберемся, – улыбнулся Серега. Сейчас, перед Лехой, он пытался казаться веселым. – Не боись, Леха, схожу я в этот дом и ничего такого не случится. Зато завтра мы ему устроим радостей…
Леха промолчал.
– А знаешь, – произнес он наконец, – Санька-то из лесу только к ужину вернулся. То ли заблудился, бегал, дорогу искал, то ли что… Только он веселый такой пришел, и не исцарапался нисколько. Не то, что мы с тобой. Чистенький весь. Ведь не просто же так, а? Как ты думаешь?
– Да кто его знает? Меня это сейчас как-то не колышет. Ладно, пошли, что ли, в корпус.
…Замяукал горн на отбой. Миша быстренько навел порядок, цыкнул на вторую палату, посулил Вовке Свинухину пятьсот приседаний, если хоть звук оттуда будет, и смылся из корпуса. Наверное, пошел на свидание с Дуской.
Поначалу-то первая палата стала качать права – после отбоя Миша всегда рассказывал что-нибудь интересное. Но пацаны из первой сами же и заткнулись – сообразили, что Миша отправился поход выбивать. «Что завтра пойдем, и не надейтесь, люди, – сказал он после ужина. – По моим сведениям, завтра нам опять поработать придется. Так что давайте-ка настраиваться на послезавтра. Если, конечно, небо на землю не обрушится. Впрочем, полагаю, что не обрушится.»
Что касается Светы, та наскоро проверила у мальчишек ноги, особо придираться не стала, а погасила свет и направилась на девчоночью половину – читать им книжку на сон грядущий. Теперь оставалось лишь переждать обход – и можно действовать.
Обход не заставил себя ждать. Явилась сонная Елена Дмитриевна, пересчитала ребят, вяло поинтересовалась, у кого что болит. Узнав, что больных не имеется, она пожелала всем спокойной ночи, посоветовала спать на правом боку и удалилась, шурша накрахмаленным халатом. Сейчас, в темноте, залитой тревожным лунным светом, она выглядела точь-в-точь как привидение.
Для гарантии подождали еще минут десять. Потом Серега сказал:
– Ну что, вроде пора.
– «Тайгой» намажься, – напомнил Андрюха Мазаев, и даже дал ему свой тюбик.
– Да… – протянул Санька. – Кажись, и впрямь пора. Слушай, Серый, а может, простить тебе спор? Мало ли что с тобой случится, а мне отвечать потом. Если разбирательство будет, эти козлы все растрепят, как пить дать. А мне неприятности ни к чему. В общем, ты меня понимаешь?
– Я-то тебя очень хорошо понимаю, – откликнулся Серега. Он ждал чего-то похожего. – Дерьмо ты, Санечка. И завтра будешь в дерьме валяться.
– Ну, кто валяться будет – это мы еще поглядим. Лучше покажь-ка, что с собой берешь. Так… Фонарь… Это правильно… Я рад, что ты додумался… Веревка… Нож… Слушай, а я точно такую же веревку у бабки Райки видел.
– А дерьма на палочке ты не видел? – тут же поинтересовался Серега. – А то могу показать. – И он принялся зашнуровывать кеды.
Санька не стал ему отвечать, вместо этого сказал:
– Ну, вроде все в норме. В чем шмотки потащишь?
– В пакете.
– Дай-ка его сюда, – Санька обшарил пакет и вернул Сереге. – Ну, пошел. Если что – помни, я предупреждал. Чао!
9. ВНУТРИ
Луч фонарика все же оказался слишком слаб. Он освещал дорогу метра на два вперед, не больше, а все остальное тонуло в глухой черноте. От луны не было никакой пользы – сосны росли слишком густо, и оранжевый лунный свет, теряясь в их кронах, не доходил до земли.
Сейчас, ночью, Дальний Лес неприятно изменился. Будто и не лес это вовсе, а какая-то жуткая пещера, где медленно идешь, подсвечивая себе фонариком, и каждой клеточкой кожи чуешь непрочность нависающих каменных глыб.
Стволы сосен казались могучими звериными лапами, готовыми сию же секунду обрушиться на него сзади с сломать кости. Кусты были похожи на затаившихся клыкастых чудовищ. Вот еще немного – и прыгнут, обхватят липкими омерзительными щупальцами, вопьются в горло.
Серега пошел быстрее. Лучше уж не тянуть резину. Пускай это случится как можно раньше. Если, конечно, вообще случится.
Стало заметно холоднее, по телу забегали мурашки. Если бы не Лехин плащ, он бы совсем закоченел. А так – жить можно. Плащ теплый, длинный, почти до колен. Его и комары прокусить не смогут, когда Андрюхина мазь перестанет действовать. А может, около Дома костер устроить? Дым-то всех комаров отгонит… Нет, нельзя. Мало ли кто ночью по лесу шатается? Заметят костер, подойдут… А вдруг бандиты какие-нибудь?
В лагере уже давно, несколько лет ходила история про психа, который откуда-то сбег и охотится на детей. Чтобы мучить, а потом задушить. Того психа, говорят, поймали, но что если еще один завелся? Это похуже, чем всякие скелеты и привидения. Перочинный ножик и тут не поможет. Да и ничего не поможет. Поэтому лучше уж без костров. В Дом – и поскорее. И не воображать всякие ужасы – а то самого себя до смерти доведешь.
В луче фонарика крутились комары. Серега никогда не думал, что их может быть так много. Казалось, ими был пропитан воздух, а может, они и впрямь рождались тут же, из капелек настороженной темноты? То и дело в лесу раздавались звуки – птица закричит, ветка где-нибудь треснет, шишка упадет. Или кто-то маленький и юркий пробежит по опавшей хвое, зашуршит в траве. Наверное, лесные мыши. Или жабы. А может, птицы.
Но были и такие звуки, о которых Серега не знал, что и подумать. То ли осторожные шаги, то ли скрип колес, то ли цокот копыт за спиной. От этих звуков мурашки ползли по спине. А тут еще сзади кто-то тихо, жалобно завыл.
Сперва, услыхав этот вой, Серега остановился. Кровь прилила в голове, сердце запрыгало, как
