Вы здесь не один задействованы, не обольщайтесь.
— Понимаю, ваше превосходительство.
— Вы получите соответствующие предписания и документы. В них будут даны исчерпывающие указания по всей процедуре.
— Понятно.
— Для обеспечения существования агентов будут предоставлены некоторые банковские бумаги — вы знаете, как с ними поступить.
— Так точно, знаю.
— По завершении операции представите обстоятельный доклад на моё имя. В случае же моего отсутствия — полковнику Иванютину. Если же по каким-либо причинам это будет сделать невозможно — вот этому господину, — генерал протянул визитную карточку.
— А… если и он… будет недоступен?
— Вы тоже в курсе о происходящих сейчас в войсках беспорядках? Впрочем, кого я спрашиваю… — Сомов махнул рукой. — Если никого из нас так и не сумеете обнаружить — порядок действий ваших будет следующим…
Проводив Шведова, генерал некоторое время сидел у стола, бесцельно чиркая карандашом по листу бумаги. Потом отбросил его в сторону и нажал кнопку электрического звонка.
— Слушаю вас, ваше превосходительство! — возник на пороге адъютант.
— Записывайте, поручик.
— Сей момент, ваше превосходительство… готов!
— Первое. Изъять из архива все документы штабс-капитана Шведова. Убрать из всех учетов любые упоминания о его работе у нас. В личном деле отразить прохождение им службы… в Архангельской губернии.
Второе. Провести через Отдельный корпус пограничной стражи перевод означенного лица в Хабаровск. Для дальнейшего прохождения службы, согласно званию и штатному расписанию.
Третье. Изъять все бумаги относительно его награждений. Изготовить документы о награждении его орденом Святой Анны третьей степени. С мечами и бантом. Подобрать для этого соответствующий случай на участке корпуса в Архангельской губернии.
Четвертое. Оформить его увольнение из корпуса пограничной стражи по состоянию здоровья. У него ведь ранения есть?
— Так точно, ваше превосходительство, таковые имеются. Пулевое ранение в левую руку. Ножевое ранение в правое плечо.
— Вполне достаточно. Заслуженный офицер, боевые ранения… достаточно уже послужил отечеству, можно и отдохнуть. Его личное дело после внесения всех потребных изменений — ко мне на стол. Всё. Выполняйте, поручик!
Февраль 1918 г
Петроград
Гулкий стук во входную дверь, казалось бы, должен разбудить весь подъезд. Но нет… не отворилась ни одна дверь, и никто не выглянул на лестничную площадку.
— Открывай, контра!
Дюжий матрос в сердцах саданул по двери прикладом.
— Ща пальну тебе прямо через дверь! Или гранату суну — будешь знать, как замки запирать перед революцией!
Щелкнул замок, послышался лязг цепочки, и дверь приотворилась.
— Что вам угодно, господа? — одетый в домашний халат, Сомов стоял на пороге квартиры.
Бесцеремонно отпихнув его в сторону, матросы прошли внутрь. У входа задержался только сопровождавший их человек в сером пальто.
— Вы генерал Сомов?
— Да. С кем имею честь разговаривать?
— Я представитель Петросовета. Моя фамилия Нахамсон. Яков Григорьевич. Вот и мандат — человек в пальто вытащил и развернул лист бумаги. — Достаточно?
Из глубины квартиры донёсся звон — что-то упало и разбилось.
— Чему обязан столь поздним визитом? — бросив взгляд на текст документа, спросил генерал.
— Пройдёмте внутрь. Там и поговорим.
Пройдя мимо непрошенных визитеров, с увлечением рывшихся в шкафах, генерал вошёл в большую комнату и сел в кресло. Нахамсону он стула не предложил, но тот обошелся и без приглашения — подтащив к себе такое же кресло, Яков с удовольствием в него уселся.
— Вы служили павшему режиму, генерал?
— Отчизне я служил, милостивый государь! Если вы понимаете, что это такое.
— У пролетариата, генерал, нет отечества.
— Сочувствую… пролетариату.
— Оставим это. Вы служили в разведке.
— В департаменте генерала-квартирмейстера.
— Давайте не будем дурака валять, генерал. Хорошо? Так ли уж важно как на самом деле называлось ваше учреждение? Важно то, чем оно занималось!
— Что вы от меня хотите? Я нахожусь в отставке и ничего не знаю об обстановке в моем бывшем департаменте.
— Бросьте, генерал! Такие как вы в отставку не уходят. Они только на время скрываются от глаз общественности. А их деятельность… она продолжается.
— Не понимаю вас.
— Скажу прямо. Мне нужны ваши архивы.
— Лично вам?
— Петросовету.
— Не имею чести знать это учреждение. Но даже будь по-другому… то и в этом случае, ничем не могу вам помочь. Все мои дела остались на службе. Полагаю, вам было бы целесообразнее поискать там…
— Искали уже. По странной случайности все ваши бывшие сослуживцы неожиданно покинули свои квартиры. А в кабинетах ничего нет! В смысле — ничего интересного.
— Рад за своих товарищей — они избавлены от необходимости отвечать на подобные вопросы.
— Но вы-то, вы-то — здесь!
— Увы… — развел руками генерал. — У меня больная жена… ей противопоказаны переезды.
— А вам?
Сомов вопросительно приподнял бровь.
— Я никуда не собираюсь выезжать. По крайней мере — в ближайшее время.
— А придётся! Если наш разговор ни к чему не приведёт… вам грозит перспектива сменить уютную квартиру на неопрятный карцер!
— Это ж за какие-такие грехи?
— Неужто их нет?
— Мне таковые неизвестны.
— А про революционную необходимость вы слышали?
— Нет. Она что, отменяет все существующие законы и установления?
— Именно так, генерал.
Грузно ступая по паркету, в комнату вошёл рослый матрос. В руках он держал бутылку.
— Ты глянь, товарищ, какие вина пьёт царский генерал! Небось, ещё и жрёт в три горла! У-у-у, кровосос! — громила замахнулся бутылкой.
— Обожди, товарищ! — поднял руку в протестующем жесте представитель Петросовета. — Не всё он
