Товарищи говорили:
- Теперь-то уж наверняка повышение! Следовало бы только напомнить, Георгий. Осторожно, конечно, при случае...
- Нет, - отвечал он решительно. - Я не учился выпрашивать чины. И ведь главное-то уже произошло: мне поручили составить проект экспедиции в восточный сектор Арктики! Разве это не повышение? Я буду руководить экспедицией на берегах Чукотского моря и, разумеется, дойду до Берингова пролива. Какая это волнующая задача: пересечь или повторить пути первых русских землепроходцев и мореходов - Семена Дежнева, Михаила Стадухина, Ивана Федорова, Михаила Гвоздева, Чирикова и Беринга!.. Много еще не открытого, не изученного в далеких тех краях. Какая другая награда сравнится с наградой и радостью открытия?
На несколько месяцев проект этой экспедиции поглотил все время и всю энергию Седова. С нетерпением считал он дни, оставшиеся до отъезда. Однако начальство вдруг изменило решение. Ему предложили немедленно выехать на Каспий. Невольно мелькнула мысль: что это, ссылка?..
Дворянам, засевшим в Гидрографическом управлении Морского министерства, давно уже казалась обидной широкая известность Седова. Какой-то выскочка из мужиков заслоняет графских и княжеских родовитых отпрысков!
Седов не ошибался. Назначение на Каспий было похоже на ссылку. Однако, прощаясь с друзьями, он сказал:
- Я вернусь и пойду на полюс... Это - цель моей жизни, от которой я не отступлю. Я уезжаю на юг, но сердце мое неизменно указывает: курс - норд.
- Курс - норд!..
Эти два слова вырываются у него неожиданно громко и тотчас выводят из полузабытья. Седов тяжело поднимается с койки. Частый, прерывистый стук сердца медленным звоном отдается в ушах. Сколько же времени прошло после того, как он возвратился с берега?.. Он смотрит на часы. Удивительно, - за сорок минут почти все пережитое пронеслось, будто явь, перед глазами!..
Он думает об избранном сложном и трудном пути. Но если бы пришлось избрать снова, разве пожелал бы он другой судьбы?..
Интересно было бы узнать, что говорят о его экспедиции в Петербурге? В столице, наверное, уже известны подробности зимовки у Новой Земли. Ведь часть команды, списанная им из-за бесполезности в Ольгинском поселке на Новой Земле, давно добралась до Архангельска. Списанные, конечно, были недовольны. Как разрисовали они седовский поход?.. Быть может, крикливые буржуазные газеты уже осмеивают труд и подвиги путешественников.
Но ведь одиннадцать месяцев, проведенные экспедицией в ледяном плену на севере Новой Земли, не были потеряны напрасно.
Семьсот километров прошел Седов вместе с матросом Инютиным по скалам, по ледникам огромного острова к самой северной точке его - мысу Желания, и еще спустился по карской стороне на юг, нанося на карту неизвестные заливы и горные хребты.
Выполняя приказ Седова, географ Визе и геолог Павлов в сопровождении матросов Линника и Коноплева пересекли остров с запада на юго-восток. Никто до них не поднимался на дикие, сумрачные вершины этих гор, никто не ходил по заснеженным безымянным ущельям, не видел перевала, с которого им открылась свинцовая даль Карского моря...
Стоило снарядить специальную экспедицию, чтобы проделать ту огромную работу, какую самоотверженно провели седовцы на Новой Земле.
Пусть злобствуют и клевещут завистливые дворянчики с незаслуженными крестиками на мундирах. Они не помогали Седову и в те трудные дни, когда он безуспешно стучался в кабинеты членов Государственной думы, дежурил в приемных Министерства, упрашивал редакторов, пытался пробудить у богачей интерес к открытию Северного полюса... Иногда ему смеялись в лицо:
- Полюс?.. Ну и хорошо... Открывайте! А при чем же тут деньги?..
Он терпеливо объяснял:
- Нужно приобрести корабль, продовольствие, одежду, запас топлива, приборы для наблюдений... Вспомните, что экспедиция Циглера стоила миллион!..
Какой-нибудь купчина спрашивал озабоченно:
- А что я получу от этого самого полюса?.. Рыба там имеется, или меха, или, может, на золото есть надежда?..
От таких Седов уходил, хлопнув дверью. Вот уж, действительно, 'патриоты'! И что для них честь родины, гордость за ее географическую науку!
Но и Морское министерство оставалось безучастным. Оно лишь не возражало против экспедиции. И нужна была неиссякаемая энергия, настойчивость, что называется 'железная хватка', чтобы затронуть равнодушных, расшевелить чиновников, чтобы не отступить, нет - победить!
Он победил. 27 августа 1912 года 'Св. Фока' покинул Архангельск. Старенькая шхуна шла к Северному полюсу...
Отметив на странице судового журнала эту дату, Седов задумался. Конец августа!.. Это ли время для начала такого похода?.. Он надеялся выйти в море в конце июля. Но в Архангельске, словно по сговору, против него поднялись все силы, от которых зависели сроки отплытия. Из-за грязных махинаций судовладельца намеченный срок сорвался. Спекулянты-поставщики, не чистые на руку торговцы, нотариус и тот же судовладелец принудили отложить отплытие на середину августа. Бесконечные обращения к губернскому начальству и телеграммы в Петербург почти не помогали. Подсовывая негодные продукты и товары, запрашивая втридорога за ездовых собак, архангельские купцы все оттягивали время.
Теперь, наконец-то, вся эта жадная к наживе свора осталась позади. Однако безвозвратно пролетело и самое лучшее время навигации. Седову сначала лишь намекали, потом и открыто советовали отложить поход до следующего года.
Но Георгий Яковлевич торопился с выходом в море. Ведь задержаться до следующей навигации было все равно, что признать себя побежденным. В Петербурге непременно нашлись бы 'влиятельные лица', которые сорвали бы экспедицию. 'Пусть ждет меня трудный рейс и, может быть, суровая зимовка, решил Седов, - но с моря экспедицию никто уже не возвратит...'
Если бы только не козни судовладельца, не чиновничья волокита в Архангельске, 'Фока' безусловно, достиг бы Земли Франца-Иосифа. Каждый день простоя у причала стоил доброго месяца мытарств и скитаний во льдах.
Сколько людской энергии, продовольствия, топлива, ездовых собак сохранила бы команда шхуны, не будь этой вынужденной зимовки!
Почти целый год, проведенный в угрюмой скалистой бухте на севере Новой Земли, у многих надорвал силы и поколебал волю.
Седов считал эту вынужденную зимовку только досадным, затяжным эпизодом на пути к цели. Потому, когда 'Фока' вырвался наконец из ледяного плена, у командира не было и мысли об изменении маршрута. Он скомандовал рулевому:
- Курс - норд!
Седов не мог, конечно, не заметить подавленного настроения офицеров. Некоторые из них были уверены, что шхуна пойдет на юг. Значит, снова предстояла борьба.
В кают-компании его ждали. Из-за двери были слышны возбужденные голоса. Особенно выделялся голос Кушакова, корабельного врача, - мелочного придиры, ненавистного матросам.
- Это безумие!.. - трагически восклицал Кушаков. - Это просто безумие: при таком состоянии судна и экипажа идти на север...
Седов отворил дверь, и Кушаков тотчас смолк, сделав безразличное лицо. В кают-компании долгую минуту тянулось тяжелое молчание. Неторопливо присев к столу, слушая, как громыхают за бортом волны, командир взял судовой журнал. В журнале должно быть записано мнение офицерского состава о состоянии экспедиции и о дальнейшем курсе корабля... Знакомый бойкий почерк Кушакова с росчерками и завитушками. О чем же так тревожился Кушаков?
Оказывается, он-то и был распространителем неверия в успех похода. Он утверждал, что судно не достигнет Земли Франца-Иосифа и в этом году. Но если даже достигнет, на какие, мол, запасы провизии,
