шапкам или меховым курткам.
Скоро стало очевидно, что этих солдат, кроме дисциплины и суровости, объединяет и другое: по какой-то причине они очень боялись Марка. Тот мог лишь гадать, за кого они его принимают. Но кем бы ни был его двойник, он внушал им тихий ужас и желание беспрекословно подчиняться.
Рядом с Марком солдаты практически не общались друг с другом, но, оказываясь в некотором отдалении, свободно переговаривались и жестикулировали. Иногда, когда им казалось, что он за ними не наблюдает, кто-нибудь из солдат делал в его направлении жест, который Марк опознал как знак, охраняющий от опасности. Постепенно он решил, что они принимают его за могущественного и опасного мага, служащего Вилкате.
Оправившись от первоначального удивления после его появления у костра, воины быстро предложили ему еду и питье и позволили выбрать для себя ездозверя — они путешествовали, ведя в поводу двух запасных. Каждый вечер, когда они останавливались, Марк разводил для себя отдельный костерок чуть в стороне от солдатских. Он вскоре решил, что так им будет легче выносить его присутствие, да и ему самому так было уютнее.
Местность постепенно повышалась, и ночи при свете растущей луны стали холодными. Закутавшись в одеяло, притороченное днем к седлу своего скакуна, Марк спал в относительном комфорте. Во сне он всегда держал руку на рукоятке Ослепителя, хотя и был уверен, что уже одного обладания мечом достаточно для сохранения магической маскировки. Он слегка прибодрился, увидев, что солдаты, будучи истинными профессионалами, выставляют на ночь часовых.
Путешествие продлилось недолго. В середине четвертого дня совместного пути они увидели вдалеке главный лагерь Вилкаты.
Когда всадники выехали на вершину голого плоского холма, в километре перед ними открылся огромный бивак.
Лагерь раскинулся вокруг большого плаца, расчищенного и выровненного. В лагере царил порядок, но его не окружали ограда или другие защитные сооружения. Он выглядел высокомерно беззащитным, словно предполагалось, что нет на земле такой силы, которая посмеет на него напасть. И Марк угрюмо пришел к выводу, что это предположение, скорее всего, верно.
Когда они приблизились к лагерю, юноша понял, что в нем расположилась, наверное, не только самая большая армия, какую ему доводилось видеть, но и самая разнообразная по составу, и обитают солдаты во всевозможнейших палатках и прочих временных жилищах. Внешние пикеты лагеря — мужчины и женщины с боезверями на поводках — даже не пытались остановить Марка и его эскорт. И Марк заметил, что часовые, разглядев и узнав его, заметно пугались — совсем как те солдаты, к костру которых он вышел.
И он вновь принялся гадать: кого или что они видят? И кого или что увидит Вилката, когда Марк окажется рядом с ним — разумеется, если ему удастся проникнуть в лагерь настолько далеко? Марк с трудом представлял, что отыщется человек, которого Темный король когда-либо любил или боялся.
Лишь теперь юноша наконец-то ясно понял, что его может ждать личная схватка с Темным королем. Подойдя тогда к патрульным, он замыслил лишь подслушать, о чем будет говориться на военных советах врага — по примеру Драффута, незаметно побывавшего среди богов. Сейчас же Марк впервые осознал, что его долгом может стать нечто большее. Мысль оказалась весьма интригующей и одновременно не менее пугающей, и он старательно отгонял ее, не желая принимать четкое решение.
Он ехал, все еще сопровождаемый патрульными, пока они не оказались в сердце огромного лагеря. Тут солдаты остановились и принялись о чем-то оживленно спорить на непонятном для Марка диалекте. Решив, что они могут пререкаться о том, как бы от него отделаться — безопасно и как можно скорее, — он взял дело в свои руки: спешился и отпустил солдат и ездозверя, махнув рукой с высокомерной уверенностью (во всяком случае, он надеялся, что со стороны это выглядит именно так).
Отпустив патрульных, Марк зашагал дальше, направляясь к высокому флагштоку, стоящему возле палаток невдалеке. На нем было черно-золотое знамя, ныне обвисшее в безветрии. Марк надеялся, что знамя означает местонахождение центрального штаба. Шагая, он видел, как поворачиваются в его сторону головы обитателей лагеря; и еще он заметил, как некоторые замедляют или ускоряют шаги, лишь бы не оказаться слишком близко от него.
Марку пришлось обойти несколько клеток с боезверями, откуда разносились запах и мяуканье крупных существ, похожих на кошек. Вскоре он достиг одного из углов обширного плаца. С дальнего его конца, не видимого отсюда Марку, доносились команды и барабанный бой — какой-то невезучий отряд маршировал там в жару. Взглянув через плац, он увидел высокий флагшток целиком. Возле него располагалась деревянная трибуна, а за ней величественный шатер из черной и золотой ткани, превышающий размерами многие дома.
Марк направился к шатру, рассудив, что это наверняка и есть штаб Темного короля. Его правая рука, которую он не снимал с рукоятки Ослепителя, ощутила исходящую от меча вибрацию магической силы — вероятно, ему пришлось преодолевать какие-то охранные чары.
С лицевой части трибуны свисал еще один флаг Вилкаты, но уже распрямленный и с четко видимой эмблемой — золотой череп на черном фоне. Глазницы черепа пялились на мир, напоминая два окна во мрак.
И снова Марку пришлось пуститься в обход низких клеток, которые он сперва принял за клетки для животных. Но эти дощатые конструкции выглядели слишком маленькими для боезверей. Все они были пусты, кроме одной, а в ней… в ней он увидел обнаженную женщину.
Внезапно в воздухе вокруг головы Марка что-то замерцало, причиняя мучительную боль. Он инстинктивно шагнул в сторону, но мерцание переместилось вместе с ним. И лишь тогда до Марка дошло, что это нечто разумное.
А еще секунду спустя он понял, что это демон.
И этот демон обращался к нему, чего-то от него требовал, но не на языке людей. Марк не мог определить, предназначались ли слова демона для его ушей или входили напрямую в мозг. Он сумел ухватить лишь фрагменты смысла. То был, по сути, вызов: «Почему он здесь? И почему он здесь сейчас, когда ему следует находиться в другом месте?»
Юноша с ужасом понял, что обязан ответить демону, произнести нечто вроде пароля, иначе тот его не пропустит дальше этого места или вообще не оставит. То, каким демон его видит, не имеет значения. Он останавливает здесь всех, подходящих к шатру. И Марк сомневался, что этот демон способен кого-либо бояться или любить.
А ответить демону внятно и четко, на его же языке, Марк мог не больше чем общаться с пчелой. Его охватил ужас, переходящий в панику. Он обязан был предусмотреть, что здесь может иметься серьезная охрана — именно тут, в самом центре власти Вилкаты. Ведь, скорее всего, в огромной палатке перед ним находится сам Темный король. И здесь, вероятно, выставлена защита даже против меча Воров. И возможностей меча теперь окажется недостаточно…
Прошло всего несколько секунд с того момента, когда его перехватил демон, но Марк уже ощутил его нарастающее подозрение. Допрос, которому он подверг Марка, стал еще более настойчивым. Демон проник в его сознание и копался там, отыскивая доказательства магических способностей, которыми Марк не обладал. Через секунду тот поймет, что перед ним некий самозванец, а вовсе не чародей.
От отчаяния Марк ухватился за одно воспоминание, все еще яркое, несмотря на прошедшие с тех пор четыре года. То было воспоминание о его единственной прежней схватке с демоном в глубине подземной сокровищницы Синего храма. И теперь, отчаянно подражая кому-то, некогда оказавшемуся в такой же ситуации, Марк выдохнул в мерцающий воздух:
— Именем императора — изыди и пропусти меня!
Послышался короткий вой, воздух на мгновение закрутился смерчем. Марк уловил последний всплеск эмоций существа, бросившего ему вызов, — оно было в ярости, потому что четко опознало в нем самозванца. Но это уже не имело значения. Демон ничего не успел предпринять, потому что в следующую секунду исчез, причем мгновенно, словно его дернули за невидимый стальной канат, тянущийся в бесконечность.
Теперь воздух вокруг головы Марка стал спокойным и ясным, но прошло еще несколько секунд, прежде чем его чувства после такого потрясения пришли в норму. Он вдруг осознал, что споткнулся и едва
