астронавигатором второго класса — даже не первого, — и поэтому на его особое мнение никто не обратил внимания.
Джей ВИЛЬЯМС
ХИЩНИК
Существует два типа неизвестных опасностей; неизвестная опасность, заключенная в известном явлении, и известная опасность, источник которой неизвестен. Последняя, несомненно, во много раз страшнее…
Небольшая группа людей прошла через тамбур, неся на импровизированных носилках неподвижное тело.
— Кто на этот раз? — спросил Феннер. Горслайн сбросил прозрачный капюшон, закрывавший лицо и голову, расстегнул молнию комбинезона и устало потер глаза.
— Бодкин. Все то же самое. Обернувшись к товарищам, он велел:
— Несите прямо в госпиталь. Впрочем, все равно без толку, — вполголоса сказал он Феннеру.
Феннер взглянул на Бодкина и тяжело вздохнул. Сквозь щиток было видно, что лицо человека, лежавшего на носилках, побагровело, грудь судорожно вздымалась, на губах выступила пена.
Горслайн снял комбинезон, перебросил его через руку и вслед за Феннером направился в профессор- скую.
— Я бы чего-нибудь выпил и закурил, — сказал он. — Паршиво, что там нельзя курить.
— Вам надо стремиться к арпстотелевой умерен- ности, — сказал Феннер с усмешкой. — На станции биологической разведки она весьма уместна.
— Бедняге Бодкину умеренность не принесла пользы.
Горслайн бросил комбинезон в угол, нажал рыча- жок автомата, и на лоток выпала зажженная сигарета.
— Налейте мне, а, Люк? — сказал он, откиды- ваясь в качалке.
Начальник станции Хейген вошел в комнату, подпрыгивая, как обычно, — казалось, что пятки у него на пружинах. Это был маленький пухлый человечек с козлиной бородкой, которую он постоянно пощипывал, как будто злясь или досадуя на кого-то.
— Хелло! — крикнул он. — Эй, Феннер, Горслайн, послушайте, я только что был у Бодкина. Это ужасно. Трое за неделю!
— Еще бы, — сказал Горслайн, беря у Феннера стакан с виски. — Может быть, соберем вещи да и домой, а?
Феннер полулежал в глубоком кресле, сложив на груди руки и вглядываясь в своего шефа, который поспешно сел, тут же вскочил и снова сел. Никогда не поверишь, что этот человек-талантливый организатор, подумал он. Поразительно, как обманчива может быть спешность. Редко человек оказывается таким, каким кажется. Вслух он сказал:
— Извините меня, Хейгеи. Я хочу спросить Горслайна-были поблизости какие-нибудь животные в тот момент, когда это произошло?
Горслайи покачал головой.
— Никаких животных я там не заметил. Все было так же, как и в первые два раза, ну, почти так же. Он допил виски и выпрямился в кресле.
— Мы находились в зоне Б, как вам известно. Бодкнн фотографировал лепторринусов, которые опыляли красные цветы, а мы с Хакимом выкапывали луковицы и собирали личинок, тех, что живут на корнях. Вы знаете, о чем я говорю?
Хейген кивнул.
— Ну, ну, дальше.
— Стейнс с Петруччи брали образцы почвы, а Бондье гонялся за этими созданиями, которые он называет бабочками. Все было спокойно, и растения были совершенно неподвижны. Хаким, помню, даже сказал: 'Если бы мы были на Земле, — я бы решил, что надвигается буря'. Я ему ответил что-то в таком духе:
'Хорошо бы для разнообразия снова увидеть траву, пусть даже во время бури'. Приблизительно в это время Бодкин поднялся и отошел от своих камер. Я окликнул его: 'Ты куда?'. Он ничего не ответил. Зажал голову руками и замер на месте. Я сразу сообразил, что случилось, но не успел подбежать к нему, как он свалился.
— Может быть, насекомые? — спросил Феннер.
— Конечно. Мы сразу подумали об этом. Решили, что его ужалил леиторринус или какой-нибудь другой жук, но ничего не нашли. Никакого следа от укуса, никакой отметины. Ничего.
Он замолчал, глубоко вздохнул.
— Потом я подумал о животных. Спросил Бон- дье — он ведь бегал вокруг нас. Говорит, будто видел, как шевелились кусты, но не уверен. Тогда я послал Стейнса и Петруччи, чтобы они ударили палкой по кустам разок-другой, но это тоже ничего не дало.
Оставалось только нести Бодкина сюда: может быть, здесь удастся ему помочь.
Хейген медленно кивнул:
— Все верно.
Пока Горслайн рассказывал, в комнату один за другим вошли остальные члены группы.
— Как Бодкин? — обратился Хейген к вошедшим. Энтомолог Бондье, высокий, худой, мрачного вида человек, проговорил:
— Боюсь, мало надежды. Доктор считает, что он погиб, как и те.
Он постучал себя по голове:
— Жив, но здесь пусто.
Феннер резко выпрямился, хлопнул рука об руку.
— Я уверен, что прав. Тут не обошлось без како- го-то животного. То, что вы никого не заметили, еще ничего не значит. Любое враждебно настроенное существо должно быть на редкость осторожным и, вероятно, маскируется самым тщательным образом. Вы заметили, что все было уж очень спокойно-по- моему, это явный признак того, что рядом с вами кто-то притаился.
— Пожалуй, так, — сказал Горслайн. — Птиц и гадов не слышно: ни писка, ни шороха. Помните, Хаким?
Темнолицый Хаким молча кивнул.
Феннер продолжал:
— Я уже говорил и снова повторяю: очень воз- можно — всего лишь возможно, подчеркиваю, — что этот паралич мозга вызван излучением, испускаемым каким-то хищником. То есть это способ парализовать жертву перед тем, как на нее напасть. Бодкин был как бы сам по себе, несколько в стороне от остальных, так ведь?
— Ну да, — сказал Горслайн.
— И точно так же с Лермонтом и Парсоном. Оба работали в одиночку или по крайней мере вдали от других.»
Феннер поднялся.
— И еще одно. Это я заметил, пока ходил не толь- ко в зоны А и Б, но и к кустарнику. Вам, Горслайн, это известно — все четыре раза мы ходили вместе. Но вам, Хейген, я еше не говорил. Большие скопления красных цветов всегда располагаются вблизи болот. Болота заросли какими-то пушистыми, гигантскими, похожими на тростник растениями с раскрытыми семенными коробками. Там я обнаружил, во-первых, кости и даже целые скелеты, которые валяются среди цветов и в тростниках, во-вторых, в одном месте совершенно четкий отпечаток на глине, как будто оставленный тяжелым телом. К тому же там остался специфический запах — искатель это подтвердил.
