сослуживец вспоминает о парашютных сбоях?
— Были, как не быть. Обнажды, чуть не влетел в купол Петьки. Был у нас в роте такой неудачник, перед каждым прыжком по полдня сидел в гальюне… Хватит, Колька, темнить, говори прямо — что требуется? Ежели что серьезное, отложим на будущую неделю.
— Почему отложим? — удивился Родимцев необычной просьбе приятеля.
— Вчера на ужин нам поднесли по сто граммов. Верный признак — предстоит работа.
Разочарованный «вербовщик» умолк. Вместо мыслей о таинственном протоколе в сейфе Ольхова — тревожные предчувствия. Еще толком не зная деталей будущей «работы», он догадывался о самой сути. Недаром же его испытывали на меткость стрельбы, недаром инструктор гонял в тире до седьмого пота. А потом — восточные единоборства, умение владеть ножом и металлической дубинкой. Туманные намеки Ольхова, потупленные глазки не умеющей врать Вавочки.
— И на кого нас нацеливают? — изобразив полное равнодушие, осведомился он.
— Бобик скажет.
Система выстроена на удивление четко. Никто, кроме непосредственных исполнителей, ни за что не отвечает. Ольхов умело перепасовал ответственность на своего секретаря: тот, дескать, скажет когда, кого, где. Провалится задуманная им операция — банкир вытаращит глаза на допрашивающего следователя. Ничего, мол, не ведаю, летаю над грешной землей, решаю финансовые проблемы глобального характера. Домашними делами, в том числе, телохранителями, командует секретарь, с него и спрос.
Бобик, наверняка, тоже отделается легким испугом. Заранее придумал варианты будущей защиты. Сошлется на своевольных подчиненных. Или — на обычную бытовуху — бабу не поделили, обиделись за грубое словцо погибшего…
Так и получилось. Придумал.
Перед обедом урод протрубил общий сбор. Четверо парней уселись в столовой за прибранные столики, выложили на них руки. Типичная начальная школа. Во главе стола — безгубый «учитель».
— Запомните адрес и приметы об»екта…
Данные выделены громкостью голоса и паузами между словами. Вещественным подтверждением — фотокарточка кабинетного размера.
Полкан мечтательно смотрит на окно выдачи. Будто надеется, что оно вот-вот откроется и в обеденный зал выглянет кокетливая девчонка в белоснежном колпаке, который чудом держится на кудрявой головке.
Ром лезвием ножа рисует на столешнице замысловатые узоры. Осторожно — не порезать бы скатерку. То хмурится, то улыбается. Будто видит результаты творческого труда, досадует по поводу недостатков, радуется удачам. На многословные инструкции руководителя никак не раагирует — дескать, не в новинку, все известно заранее.
Рекс не сводит с лица сидящего рядом Николая вопрошающего взгляда. Наверно, его мучает недавно заданный нелепый вопрос о прыжках с парашютом. Он отлично понимает, что речь идет об опасном предприятии, в котором ему отводится роль некоего помощника. Заранее прикидывает: отказаться, соотвественно изобретя причину, или согласиться?
— Время неограничено, — продолжал инструктировать боевиков Бобик. — И все же, не затягивайте. Операцией руководит Ром. Все подробности — у него.
Вот она, глухая защита от будущего расследования! Ольхов свалит на Бобика, Бобик — на Рома. Лихо закручено! Интересно, на кого свалит Ром? Рекс и Полкан отпадают — огрызнутся. Единственный вариант — свежий, не опробованный в деле, сверхнаивный Шавка.
Но если дойдет до расследования, рты боевикам не запечатаешь, языки не отрежешь. Спасая свою шкуру, парни выдадут и хозяина, и его уродливого секретаря. Родимцев тоже не собирается молчать, он не Исус Христос. Выложит все, что знает и о чем догадывается.
Значит, должна быть ещё одна предохранительная задумка. Типа второй, подстраховывающей группы, которая при непредвиденных осложнениях замочит первую.
И снова Родимцев затосковал по прежним дням вне особняка. Тогда он был свободен, умело или неумело, но уходил от преследователей, укрывался в лесу, искал убежище у того же Окурка. Грязная, на подхвате работа в гараже Сансаныча сейчас казалась ему блаженным отдыхом.
А сейчас наивного идиота голяком выставляют перед нацеленными стволами и приготовленными «браслетами». Не сбежать и не укрыться, позади — такие же стволы ольховских страховщиков.
Прежнее всегда кажется более сладким и безопасным, нежели нынешнее. Старая истина.
И все же Николай махнул бы рукой на внешне безопасную, а на самом деле обильно политую кровью, службу у банкира. Удерживает одна только причина — Вавочка. Сценка в полутемном коридоре накрепко засела в памяти, посылая оттуда тревожные сигналы. Типа — SOS.
— Не забудьте все свои документы сдать старшему группы… Связь только через него… Надеюсь, вопросов нет?
Набалдашник носа предупреждающе поднялся, глаза прищурены. Весь вид секретаря будто предупреждает о недопустимости дальнейшего обсуждения исчерпанной темы.
— Имеется один, — неожиданно по школярски поднял руку Рекс. — Гонорар?
Бобик помолчал, недовольно помотал главным своим украшением — носом. Но все же ответил.
— Как обычно, по четыре куска. Естественно, баксов… Конечно, не на руки — на банковские счета.
Услышав обещанную сумму «заработка», Николай задохнулся от удивления, а вот остальные участники группы особого удовольствия не высказали. То, что для Родимцева — невероятное богатство, для остальных — мизер, малость.
Рядом с удивлением прочно обосновалось разочарование. На банковский счет? А кому позволят проверить: зачислены деньги или — обман? Вдруг устойчивый и обеспеченный ольховский банк лопнет созревшимм нарывом? Или его прихлопнут, будто надоедливого комара? Нет, гораздо лучше и надежней самому пощупать заработанные хрустящие купюры и упаковать их в собственный бумажник.
Но не выскажешь же это уроду!
После того, как Бобик выполнил задание банкира и выкатился из столовой, четверка приговоренных долго молчала. Полкан попрежнему любовался закрытым окошком выдачи, Ром продолжал прочерчивать на скатерти причудливые узоры.
— Ничего не поделаешь, дружаны, придется отрабатывать.
Рекс поднялся, потянулся до хруста в суставах. И вдруг рассмеялся. Не звонко и задорно, как раньше, — натужно, с хрипотцой заядлого курильщика. Ром согласно кивнул и тоже встал. Действительно, не стоит трепать по пустому нервы, они не восстанавливаются. Полкан выматерился сквозь зубы.
— Как делаем?
— Рано планировать, сначала поглядим на дом, общупаем лифт, лестницу, площадку. После решим. Давайте, кореши, свои ксивы, спрячу в наш сейф. Вернемся — отдам. Завтра утром мы с Полканом обнюхаем территорию вокруг дома, постараемся узнать привычки об»екта. Рекс и Шавка готовят стволы, снаряжают взрывпакеты.
Все есть в группе: собственный сейф, мастерская по изготовлению мин, оружейная! Не банда килеров — солидное воинское подразделение. Типа воздушно-десантной роты. А предстоящая операция представилась прыжком с неисправным парашютом. Неизвестно, раскроется он или не раскроется. Проще говоря — самоубийством.
Рекс понял друга и молча кивнул. Да, самоубийство.
Утром Родимцев поднялся рано — около пяти утра. Нехотя, через силу помахал гантелями и гирей, принял контрастный душ. Настроение — на самой нижней отметке, дерьмовей не бывает. В обнимку с тремя банками холодного пива завалился в одних плавках на диван и принялся лениво изучать газеты. Благо, чтивом снабжают безотказно.
В районе семи часов — вежливое постукивание в дверь. В прежней своей комнате он подпрыгнул бы до самого потолка, бросился открывать. На пороге, конечно, Вавочка. С ехидной улыбочкой, в коротенькой юбчонке, из под которой выглядывают пухлые ножки.
Но в новую его келью стучала не Вавочка.
— Балдеешь? — кивнул на банки с пивом Рекс. — А я вот всю ночь не спал. Измаялся.
Пришлось Родимцеву постучать по багету картины, потом — по лбу приятеля. Неужели тот не понимает
