На мой взгляд, она — самая прогрессивная из всех мне известных.
Когда бывает необходимо, профессиональный преступник может перевоплотиться в этакого лощенного дипломата. Похоже, дипломатические способности посетителя не вызвали у партийного деятеля ожидаемой реакции. Он явно загрустил.
— Готов помочь вашей партии морально и… материально, — подбросил «новобранец» свежую идею. — Правда, сейчас я, фигурально выражаясь, на мели, но это — временное явление…
— Значит, имеются перспективы? — оживился хозяин кабинета обеими руками пожимая немалую ладонь многообещающего кандидата в члены. — Интересно…
Дальше все пошло по смазанным рельсам, без подпрыгиваний и спотыкания.
Многообещающего претендента на высочайшее звание члена либеральной партии представили её председателю. Плотный мужик с недоверчивыми глазами и выпирающим упрямым подобородком оглядел будущего коллегу и с ходу поинтересовался обещанием материально поддержать его предвыборную платформу. Похоже, остальные аспекты кандидата на высокий государственный пост мало интересовали.
— Большевики в свое время практиковали из»ятия денег у богатеев, — издалека начал Гоголев, уловив заинтересованность собеседника. — В принципе, я не одобряю подобных методов, значительно лучше — добровольные пожертвования… Но это в том случае, когда речь идет о предпринимателях и банкирах… Мое предложение: пополнить партийную казну за счет преступных группировок. Это — вполне моральный и чистоплотный путь…
— И как вы видите практическое осуществление вашей, не стану скрывать, интересной идеи?
И вот тут Гоголев развернуося во всю. Он напевал на подобии эстрадной звезды, издавал соловьиные трели, заманивал щедрыми обещаниями. Даже вспотел от усердия, но все же добился своего — получил «добро» на проведение предлагаемых акций.
Для создания фонда «нервоначального накопления» Пудель сколотил небольшую группу из отпетых парней. Он нацеливал её на ограбления квартир и офисов, перехватов инкассаторов, похищение женщин и детей с получением за их освобождение немалых выкупов.
Членство в либеральной партии — надежная крыша. Правда, приходилось время от врвмени вносить в её казну часть доходов. Радецкий буквально млел от успехов нового своего адепта.
Но для Гоголева-Железнова все это было мелочевкой, своеобразной разминкой.
Переговоры с главарями бандитских объединений проходили по заранее обдуманному плану, почти без особых изменений и дополнений… Некая партия нуждается в вашей помощи и готова расплатиться пропущенными через Думу выгодными для вас постановлениями… Сумма «пожертвования» — по договоренности, но не меньше…
Респектабельные бандитские боссы круглили глаза, твердили о резком сокращении доходов, о трудностях переходного периода. В свою очередь Пудель прозрачно намекал на серьезные осложнения в случае отказа поддержать его партию, вскользь упоминал о некой информации, скопившейся в прокуратуре и в уголовном розыске, которая может быть либо погашена, либо пополнена.
Переговоры шли долго и трудно. Как правило, криминальные воротилы сдавались не сразу — на второй или третий лень. Один только Пузан держался дольше, но, в конце концов, Пуделю удалось выдавить из него сумму, чуть ли не в два раза превышающую ранее запланированную.
Валюту главари переводили неравными долями на два счета: партийный и гоголевский. Пудель пояснил — это необходимо из конспиративных соображений.
Нельзя сказать, что все его обещания оставались невыполненными — фракция либералов в Госдуме упорно проталкивала определенные законы, и, случалось, ей это удавалось.
Неведомыми путями деньги из российских банков перекачивались в лондонские либо швейцарские. Гоголев наращивал мускулы, готовился к главному, которое вознесет его на небывалую высоту. В чем именно заключается это «главное», Пудель толком не знал, но был уверен в том, что рано или поздно узнает.
Наконец, желанное время настало…
Однажды один из самых ловких пуделевских информаторов по кличке Штырь, внедренный в банду Пузана, сообщил интересную новость. Поскольку Железнов-Гоголев_ полностью доверял ему — Штырь получал намного больше, чем платил Пузан, и пока это соотношение выдерживалось, Пудель мог быть уверен в его преданности и правдивости. Разговор состоялся в недавно купленной двухкомнатной квартире.
Виталий Павлович любил всяческие удобства, доводя их до комфортного уровня, поэтому новое жилище обставил стильной мебелью, оснастил дорогой техникой, коврами, посудой. Особую любовь он испытывал к креслам — глубокие, покойные, они располагали к отдыху и к доверительным разговорам. Вот и сегодня Пудель утонул в мягких подушках, устроив Штыря на жестком стуле.
— Ну, что там у тебя? — лениво спросил он. — Если хочешь посвятить меня в сексуальные забавы своего хозяина, можешь не трудиться — без тебя известно на что он способен.
— Падло буду, век свободы не видать — очень интересное, — заверил Штырь глядя не в лицо — на руки второго своего хозяина. — Услышал — сбледнул с лица… Под молотки мне попасть, если мелочевка, сечку в тюряге жрать…
— Хватит тебе клясться! — для порядка прикрикнул Гоголев. — Дело говори!
Штырь замялся, продолжая глядеть на хозяйские руки. Когда же они, наконец, достанут из кармана бумажник либо откроют стоящий рядом сейф? По его мнению, то, что он сейчас поведает Пуделю, стоит намного больше того, что он получил до сих пор.
— Тысяча баксов.
— Не бери на понт, хозяин, то, что я цынкану, большой капусты стоит…
Гоголев насторожился. Никогда раньше ни Штырь, ни его дружаны не вели себя так нагло. Ведь грязный пропойца не просил — почти требовал уплатить высокую цену. А вдруг…
— Сначала послушаю тебя, а после решу. Одно скажу: не обижу, можешь мне поверить.
Видимо, Штырь побоялся торговаться. Тем более, что Пудель, действительно, никогда раньше не обижал своих помошников, нередко платил больше, нежели заслуживала их информация.
— Поверю, босс… Слушай.
Внешне ничего необычного или из ряда вон выходищего в повествовании Штыря не было. Однажды, ему удалось подслушать беседу Пузана с каким-то незнакомым господином. Многого он не понял, до многого позже дошел недоразвитым своим умишком.
Речь шла о каком-то изобретении какого-то генерала. Маленькая ракетка, запускаемая с плеча, подталкиваемая невесть какой силой, пролетала громадные расстояния и била точно по цели.
Вот и все. Штырь захлопнул гнилую пасть и его пальцы снова странно зашевелились. Будто считали денежные «листочки».
А Пудель буквально оглох и онемел. Вот оно то, что он так ждал, к чему готовился, можно сказать, всю жизнь! Дело за малым: исхитриться украсть совершенно секретные чертежи, похитить изобретателя, спрятаться до поры, до времени в укромном месте, где построить ту самую ракетку. Потом — ещё одну, еще, еще…
В голове, меняясь с фантастической скоростью, высвечивались картинки блестящего будущего. Нет, Пудель не собирается заниматься «ракетным» бизнесом — разве только на первых порах и то при крайней необходимости. Устранение конкурентов — тоже слишком мелко. Политический рэкет, активное вмешательство с ракеткой в руке в разборки политиков на самом высоком уровне — вот оно, достойное применение нового оружия… Он заставит считаться с собой не только, скажем, губернатора какого-то хилого региончика — силу его новых «мускулов» познают все: президенты, премьеры, председатели, директора и администраторы.
И не только из-за стремления удовлетворить жажду власти, которая в той или иной степени свойственна всем живым существам. Да, политика — грязное дело, но она высиживает, будто трудолюбивая наседка, золотых «птенцов». Вот и станут эти «птенцы» размножаться на счетах Пуделя в самых элитных банках мира. А доставлять их туда он прикажет чудо-ракетке…
Вежливое покашливание, более похожее на похрюкиванье голодного борова, возвратило Гоголева из мира фантастических видений в реальный мир. Штырь напоминал и требовал незамедлительную оплату
