носа очки и деловито пересчитал деньги.
Персонал больницы продемонтрировал удивительную активность. Впечатление — не готовили поминальный стол, а спасали погибающего от сердечного приступа пациента.
Через час все было готово.
Больные разошлись по палатам и курилкам, а мы уселись за стол в кабинете главврача. Мы — это главврач, трое его коллег и почти все медсестры во главе с опечаленной медицинской бабулей. Мне показалось, что она печалится не столько по поводу неожиданной смерти Крымова, сколько из-за подрыва авторитета легендарного «Стасика». Бормочет что-то себе под нос, недоуменно разводит руками.
Васин поднялся с кружкой в руке.
Сидящие за столом повторили его жест. Кардиолог прекратил долгий спор с лысым хирургом. Медбабка перестала сокрушаться и удивляться. Сестры, будто по команде, принялись вытирать слезы.
Сейчас прозвучит стандартное — пусть земля будет пухом страдальцу, пусть защитят его перед Престолом Всевышнего все его добрые дела на Земле… И так далее. Жуликоватый бизнесмен, пьянчуга и бабник, каких даже в наш распутный не так уж много, предстанет новым святым с незапятнанной репутацией и ореолом мученика.
Не предстал. Ибо Васин даже не успел открыть губастый рот.
В коридоре прогремела автоматная очередь. Послышались крики: выйти из палат! Всем лечь на пол! Быстро, быстро! В ответ — плач женщин, недоумевающий вопросы мужчин, ругань.
— Что там происходит?
Главврач застыл с кружкой в одной руке и со свалившимися с носа очками — в другой. Медбабка бросилась к двери, чтобы занять свой пост в вестибюле и навести там революционный порядок.
Не успела.
От сильного удара ногой дверь распахнулась. На пороге — двое в напяленных на голову колпаках, с настороженными автоматами. Знакомая униформа, оставляющая открытыми только глаза и рот. Милицейско-бандитская.
— Лицом к стене! Быстро! Малейшее движение — стреляем!
Пришлось подчиниться. Автоматные стволы намного убедительней самых резких приказаний — плюнут свицом и — здравствуй, друг Веня, приготовил ли рядом с собой удобные места для жены и приятеля? С голыми руками против автоматов не попрешь.
Басаевские боевики? Не похоже. Те, как правило морд не маскируют, наоборот, выпячивают. С зелеными полосами на лбах, с кавказским акцентом. А эти из»ясняются на чисто русском языке, прячут волчьи морды под овечьими масками. Не исключено — белобрысые и курносые. Рязанско-тамбовского образца.
Из коридора непрерывным потоком — женские истерические крики. Мужчины помалкивают, успели врубиться в ситуацию, не дразнят бандитов.
— Кому сказано? Все — из палат! Сесть возле стены на пол! Стреляем! Стреляем!
Бешенные выкрики, автоматные очереди поверх голов. Все ясно. Террористы боятся, как бы заложники не выпрыгнули из окон палат. Оставляют на своих местах только нетранспортабельных, которые не поднимаются с постели. Если даже умудрятся удрать — черт с ними, ходячих хватает…
Врачи, медсестры и мы с Крымовой распялись на стене на подобии насмерть перепуганных мух, приклеенных к масляной панели. Два террориста смахнули тарелки и бутылки со стола. Будто приготовили место для составления протоколов. Даже на спирт не польстились…
Неужели, идейные борцы за свободу родного Кавказа? С одной стороны, хорошо, с другой — плохо. Идейные не ограничат своих требований обязательным выкупом, потребуют журналистов, телеоператоров, организуют прессконференции… А это — время. И не малое. Бандиты тоже не ограничатся выкупом — примутся шарить по шкафам и чемоданам, перепьются. Бандитское веселье зачастую заканчивается кровью…
— Главврач, быстро набери номер телефона главы администрации! Быстро!
По моему, словечко «быстро» — главное в бандитском лексиконе. Боятся, паразиты, малейшего промедления, отступлений от заранее разработанного «сценария» налета. Боятся до дрожи в коленках неожиданного появления омоновцев. Так уже было в Первомайском. Тот же стиль, ничего нового.
Главное — не сопротивляться, не качать права. Можно нажить крупные неприятности. Типа круглой дырочки в башке. Трусливый бандит, а они все трусят, — по настоящему страшен.Ибо его поведение непредсказуемо. Палец дрожит на спусковом крючке оружия, глаза бегают в поисках неведомой опасности, мозги затуманены предчувствием расплаты. Рискуя своими жизнями, они не ценят чужие.
— Кому сказано позвонить?
Голос густой, угрожающий. Главарь не терпит размышлений и промедлений.
Васин — будто приклеился к стене. Пальцы раскинутых рук подрагивают, расставленные ноги, кажется, гнутся в коленях. Один из налетчиков взял главврача за шиворот и оторвал от спасительной стенки. Подталкивая стволом автомата, усадил за стол рядом с телефонным аппаратом.
— Звони, сявка вонючая!
Шепча дрожащими губами знакомый набор цифр, то и дело сбиваясь и вновь набирая, Станислав Платонович все же дозвонился.
— Что… ска…зать? — в три приема спросил он.
Я понимаю: человек чисто гражданский, грубые окрики и вид направленного автомата для него — слишком большие перегрузки. И все же трусость, от кого бы она не исходила, явление мерзкое. Образ легендарного лекаря-кудесника стал понемногу меркнуть.
— Сам представлюсь! — раздраженно выкрикнул главарь. — Ответит секретарша — скажи кто звонит. Попроси пригласить шефа. Мол, по важному делу…
Судя по интонации, главарь явно не русского происхождения. В прорезях для глаз у другого проглядывает этакая голубизна. У третьего в голосе пробивается оканье… Бандитский интернационал!
— Лидочка… добрый день… Мне срочно нужен Алексей Васильевич… По какому вопросу?… Важному, очень важному… Не терпящему отлагательств, — заторопился Васин, подталкиваемый склонившимся над ним террористом. — Я не могу ожидать… Что? Совещание?
Главврач положил трубку и беспомощно поглядел на бандита. Магическое слово «совещание» немного подбодрило его. Дескать, рад бы помочь, но лишен этой возмож ности, поскольку не имею права отрывать начальство от столь важного мероприятия.
— Не достанешь мне твоего вонючего Алексея Васильевича — вырежу тряпичное сердце, трусливый подонок, подзаборный интеллигент! — змеей шипел главарь, встряхивая бедного Васина, будто куль из-под крупы. — Скажи, больница горит… Бомбу нашли… Водопровод лопнул… Быстро! Быстро!
Главный аргумент — вдавленный в висок ствол пистолета. Васин поспешно схватился за телефонную трубку.
— Лидочка, очень прошу… Позови… Сверхважно… Речь — о десятках жизней.
Станислав Платонович едва не плачет. В его голосе — такая тоска и безысходность, что секретарша поверила.
— Сейчас позову.
Васин подал трубку главарю. Будто ключи от города, сдающегося на милость победителя.
— Глава администрации? Кто говорит — неважно. Не имеет значения. Человек говорит, понятно? Слушай внимательно, начальник…
По проводам побежало знакомое, опробованное многократно налетчиками и рэкетирами всех мастей, требование выкупа… Захвачены заложники: врачи, медсестры, больные. Много больных. Во имя спасения невинных людей администрация должна в срок до полуночи предоставить автобус, в салоне которого положить сумку с миллионом доларов. Обеспечить беспрепятственный проезд в Чечню. И — заключение, пахнущее кровью. Если требования не будут выполнены, начиная с полуночи, каждый час — расстрел двух заложников.
По причине с»едающей главаря трусости он говорит жестко, напористо. Никаких сомнений в том что бандиты будут расстреливать. Стариков, женщин, детей… Иногда пробивается этакое ехидство… Врачей пристрелим в последнюю очередь, пусть оказывают помощь больным… Медицинских сестер и санитаров — в предпоследнюю.
