окну.
Ловко брошенный табурет парализовал правую руку. Рядом с головой воткнулся в стену нож- финка.
Не знаю, чем бы закончилось сражение — скорей всего, меня одолели бы, но вдруг шум схватки заглушил громкий голос.
— Стоять!
В дверях — Волин. В длинном, почти до пят, плаще, в модной широкополой шляпе.
— Что происходит?
Парни побросали стулья и ножи, приемщик поспешно спрятал кастет.
— Господин Сутин отказался уйти…
— И вы решили выбросить на улицу моего друга?
— Но вы же сами знаете, — приемщик показал на грузовик. — Мы не могли…
Глава «крыши» несколько минут внимательно вглядывался в меня, будто изучали здоровенный синяк под глазом и повисшую правую руку. Его шестерки стояли почти по стойке «смирно», тоже помятые и побитые.
— Господин Сутин — наш сотрудник, считайте, мой заместитель. Прошу извиниться за доставленные ему неприятности.
В голосе — спокойная уверенность в праве приказывать и в том, что отданный приказ будет выполнен. Немедленно и беспрекословно.
Действительно, мордовороты с грациями цирковых медведей принялись склонять бычьи шеи, хрипло бормотать слова извинений. Дескать, бес попутал, не разгадали, с кем имеют дело, впредь — лучшие друзья, не стоит мне таить злобу за полученные ушибы.
Приемщик попутно пытался вправить вывихнутую челюсть, правый его сосед ворочал ногой и морщился от боли, левый стоял, склонив голову набок. Разгромленная комната не имела ничего общего с недавней ухоженной приемной: ломанная мебель, разорваные плакаты, рассыпанные по полу бланки квитанций.
Короче, бедлам!
— Я тоже приношу вам, дорогой Константин Сергеевич, извинения за происшедшее. Можете быть уверены, виновники будут строго наказаны… Разрешите пригласить вас в мой кабинет.
13
Я охотно повиновался. Говорить о Светке в присутствии волинских «пехотинцев» не только нежелательно, но и опасно. Черт их знает, что они могут предпринять, узнав, что жена победителя находится в их власти! В ярости вполне могут выйти из повиновения.
Шел вслед за Волиным, как одержавший победу полководец вдоль строя пленненых солдат. Когда мы следовали по многочисленным переходам и коридорам, позади гулко бухали шаги «конвоиров». Похоже, они не поверили заверению Волина о моем превращении в их дружана, и на всякий случай охраняли своего хозяина и благодетеля.
Как и в прошлый мой визит, Волин не уселся за рабочий стол, вместе с «гостем» занял место за угловым. На этот раз ни коньяк, ни фрукты не появились, видимо, этим хозяин лишний раз подчеркнул чисто деловой характер беседы.
— Я не ошибся, вы действительно соглашаетесь перейти ко мне на службу?
— Почти так… Но попрежнему при выполнении некоторых условий…
— Костяк? Пока-что мои усилия по его розыску успехом не увенчались. Но не теряйте надежды, думаю, все уладится.
— Костяк — не самое главное. Похитили мою жену…
Волин огорченно завздыхал, но мне показалось, что за этими сочувственными вздохами таится откровенная насмешка человека, заранее знающего о происшедшем «несчастьи».
— Господи, что за время, что за нравы!… Такая красавица, умница и — вдруг в лапах бандитов… Примите, дорогой друг, мои соболезнования. Поверьте, приму все меры… Если честно — влюбился в вашу супругу с первого взгляда. Да и как можно не влюбиться в такую прелестницу… Только не вздумайте ревновать, — замахал он руками, будто крыльями старинной ветрянной мельницы. — Отношение к Светлане Афанасьевне — чисто платоническое… Похитители вам не звонили?
— Зачем?
— Так уж принято в этих безбожных кругах: назначают сумму выкупа, сроки и так далее…
— Нет, никто не звонил.
— Вот это уже хуже… А может быть вы ошибаетесь, не было никакого похищения, супруга спокойно спит в своей постельке… Давайте проверим, а?
Предложение смахивает на издевательство. Я автоматически сжал руки в кулаки. Какой же мерзавец, этот бандит! Ведь я уверен почти на все сто процентов в том, что сидит сейчас Светка в одной из комнат и плачет… Нет, моя сопостельница никогда не плачет — выжать из неё слезы, по моему, намного трудней, чем из булыжника каплю воды. Злится, это точно, колотит кулачками в дверь — могу поверить, крестит вдоль и поперек похитителей труднопереводимыми сочетаниями слов — наверняка, но без слез и горестных всхлипываний. Силе воли и стойкости Светке может позавидовать самый могучий мужик.
Не обращая внимание на мое негодование, Волин набрал код Кимовска и номер телефона Светкиной квартиры. Несколько минут вслушивался в длинные, потом по его бледному лицу расплылась «радостная» улыбочка.
— Я не ошибся… Ну, и паникер же вы, дорогой дружище, — доверительно прошептал он, протягивая мне трубку. — Сами убедитесь.
Я не поверил своим ушам — трубка «алекала» светкиным голосом.
— Ты???
— Конечно, я, Костенька. А кто ещё может быть в моей квартире? Не Соломина же? — весело заблаговестила любовница, ударив сразу во все колокола. — А ты, небось, надеялся услышать голос этой жирной бабы, распустил слюнки, сексуальный маньяк…
Бедная заведующая лабораторией Росбетона — всегдашний пример, во всех бочках затычка. Имя «соперницы» сразу меняет тон голоса Светки, он становится скрипучим и вязким.
— Где ночевала?
Двусмысленный вопрос явно пришелся Волину не по вкусу — он поморщился и осуждающе покачал головой. Дескать, разве можно говорить такое женщине, да ещё такой умнице, как Светлана Афанасьевна?
— Ой, Костик, что произошло — словами не передать. Тем более, по телефону… Встретимся — расскажу. У Томки, ты её знаешь — моя подружка, в Москве живет, случился сердечный приступ. Когда вечером мне сообщили, обо всем позабыла — полетела выручать. А там — врачи, скорая, медсестры… Поэтому и не позвонила… Короче — ужас, кошмар… Думала придется хоронить… Томка только к утру оклемалась… А как ты провел ночь в одиночестве?
Многословие — первый признак вранья. Светка пытается скрыть за водопадом слов действительно происшедшие события. Знакомый, не раз ею опробованный способ давно мною разгадан. Соответственно, отработаны ответные реакции.
— Искал тебя. Даже генеральному звонил.
Светка поперхнулась. Упоминание Пантелеймонова уподобилось кляпу, загнанному в её болтливый ротик.
— Ладно, верю. Прошу тебя, Костик, поторопись домой. Сегодня я на работу не пойду — получила разрешение. Кушать хочется — ужасно, а на кухне — будто все вымели. Впечатление — ты был не один, устроил застолье для другой женщины…
— Скоро приехать не обещаю — дела. Свари пару яиц, под морозилкой лежит колбаса…
Волин слушал семейные откровения с нескрываемым выражением удовольствия и радости, будто голодная жена и заботливый муж «работали» на его фирму, помогали ей загребать баснословные доходы.
Я осторожно положил трубку радиотелефона и вопросительно посмотрел на собеседника. «Пациент» готов, можете его препарировать, солить, мариновать, как вам будет угодно, господин владелец музыкальной мастерской.
