хозяйский кабинет.
Занятно!
— Добрый день, родственник, — без стука заглянул ко мне Второв. — С племяшкой не помирился?
— Идут переговоры, — улыбнулся я. — Имеются кой-какие надежды…
— Слава Богу… Как настроение у босса?
— То улыбается, то морщится. Ничего особенного.
После ухода банкира я сменил кассету. Все ранее записанное — прелюдия, вряд ли несущая в себе стоящую информацию. Сейчас заявится Пантелеймонов, его беседа с Волиным — решающая.
Так и есть — идет. Почему-то один, без сопровождения. Или все охранники в разгоне, или — свой человек, изучивший все ходы и выходы. Скорее всего — второе.
— Привет, изменник! — с явно наигранной веселостью прокричал генеральный директор Росбетона, настежь распахнув дверь. — Возвратиться в родные пенаты нет желания?
Шикарный голубого цвета плащ распахнут, из под него выглядывает полотнище белого шарфа. Пижон, а не глава прсцветающей фирмы, связанной с едучим цементом, вязким бетоном, маслянными смазками для форм и опалубок.
Но я подметил — настроение у бывшего босса далеко не праздничное, белый шарф напоминает просьбу о помиловании.
— Разбитого не склеить, Вацлав Егорович, — с грустным сожалением ответил я. — Да и зачем? Где бы не служил — всегда к вашим услугам.
— Запомню и при случае воспользуюсь…Возникнет необходимость — обращайся, помогу…
— Вы — соответственно…
Обменявшись с отставным начальником пожарно-сторожевой службы щедрыми обещаниями, генеральный, не прощаясь, потопал дальше.
Услышав скрип двери хозяйского кабинета, я поспешно включил маг. Нельзя, ни в коем случае нельзя упустить хотя бы одно слово из перспективной для меня беседы. Вставил в ухо микронаушник и… ничего не услышал. Зарубежное дерьмо! Придется подождать до «расшифровки» кассет.
Пока работает подслушивающее устройство мне предстоит не менее важный разговор по телефону. Важный не только для меня, но и для «слухачей» Волина, которые, небось, напряглись и подключили для верности свои магнитофоны.
Ради Бога, ребятки, старайтесь, зарабатывайте кусок хлеба с ветчиной и черно-красной икоркой, мне не жалко. Ибо то, что вы сейчас услышите — отрепетировано, продумано и прштамповано не только капитаном Роминым, но и руководителями московской уголовки, с удовольствием согласившихся включиться во многообещающую игру.
Сергеев ожидает моего звонка в МУРе. «Слухачи» — не полные идиоты, они прежде всего зафиксируют по какому номеру я звоню и доложат об этом любопытному хозяину. Поэтому ни комната, снятая в башне напротив мастерской, ни, тем более, любое другое жилье не годится — только один МУР.
— Здорово!
— Здравствуйте.
— С тобой уже говорили?
— Да, говорили.
— Ну, и как ты смотришь на возможность заработать баксы, много баксов?
— Хорошо смотрю, положительно… Только и опасность велика… Разговор — не телефонный, повидаться бы.
— С удовольствием. Тот, кто тебе передал мое предложение, подскажет где меня найти и когда… Время не терпит, поэтому лучше сегодня же вечером.
— Согласен…
Беседа — на границе между полной деградацией мозговых извилин и легкой тупостью. Все окупается невероятной жадностью, которую мастерски изобразил Иван, и сохранением в тайне имен и фамилий. Именно эти две особенности должны покорить Волина, поверить в мою старательность и невероятную тягу к обогащению Сергеева.
Представил себе, как удовлетворенно переглянулись «слухачи», как зашевелились их жадные пальцы, предчувствуя очередную немалую подачку хозяина, и ехидно заулыбался. Все идет по смазанным рельсам, движется по накатанной дорожке, близок час окончательной расплаты за все: и за убийства, и за покушения, и за похищения…
Видели, как убегает собака, стащившая у хозяина кусок мяса? Так вот, я бежал значительно быстрей. Подгоняло желание добраться до своей квартиры, прослушать доверительные беседы между хозяином и его «дружанами». Во внутреннем кармане пиджака нетерпеливо «шевелились» миниатюрные кассетки. И, конечно, их родная мамаша — минимагнитофон. Но с начала предстоит повидаться с Иваном. Встреча с ним назначена на шесть вечера. Я торопился — подпирало время. На душе неспокойно, извлеченный из вентиляционной отдушины приборчик, кажется, прожигает ткань внутреннего кармана. Операция вступает в завершающую фазу. Один-два дня и я из бывшего заплеванного зека могу превратиться в достойного сотрудника уголовного розыска и в законного мужа самой красивой на свете женщины. А мои «дружаны» займут положенные им места за решеткой.
Дай— то Бог!
Вышел на станции «Речной вокзал», поднялся наверх. Оконченный рабочий день согнал к автобусам уйму людей. Как правило, стоят они молча, уставшие, поникшие. Женщины — с сумками, набитыми продуктами, мужчины с пустыми руками. Детей не видно — они под надзором бдительных бабушек ожидают родителей дома.
Так было в царские времена, при разных видах социализма, так и сейчас в реформируемой России. Особенно сейчас, когда общество раскололось на две неравные части: рабы и господа. Первые пользуются общественным транспортом, обессиленные, высосанные до предела, вторые раскатывают на иномарках, изнеженные и богатые, жадные до развлечений и увеличения своих вкладов в отечественных и зарубежных банках.
Сергеев, как условленно, стоял возле крайнего от выхода из метро остановочного павильона, вместе с другими ожидал редкого автобуса. Вместо того, чтобы сразу подойти к нему, я неприметно оглядел пассажиров, прошелся взглядом по окнам ближайших домов, проверил припаркованные к тротуару легковушки.
Не может быть, чтобы никому не доверяющий Волин не отрядил за мной своих шестерок. Тем более, когда должно состояться столь ответственное свидание. Где же затаились волинские топтуны? Разве вычислишь? Среди пассажиров — вряд ли, не то «образование», не тот опыт… Скорей всего, сидят, как вши в складках одежды, за занавеской одного из окон, направив на меня бинокль и, возможно, хитроумный, подслушивающий на солидном расстоянии аппарат. Во времена моей работы в уголовном розыске таких не существовало, но всезнающий Костяк не раз твердил: действуют, завезены из-за рубежа, поэтому, дружан, будь на-чеку, берегись.
Не знаю, так это или не так, но придется держать ушки на макушке и хвост трубой… Ага, вот где затаились топтуны! В припаркованной неподалеку от остановочного павильона иномарке — двое парней. Делают вид — увлечены беседой, но время от времени фиксируют меня настороженными взглядами
Кажется, Ванька тоже заметил соглядатаев — повернулся к ним в полоборота и многозначительно подмигнул мне. Дескать, твой выход, дружище, разыгрывай мелодраму всерьез, без ошибок и накладок.
И я разыграл.
— Здравствуй, Ваня.
— Привет, коли не шутите… Я вас не знаю, наверно, вы ошиблись адресом.
— Меня направил наш общий друг. Это я разговаривал час тому назад с тобой по телефону…
Сергеев опасливо оглядел пассажиров, припаркованные легковушки, окна домов. Парней-топтунов обошел взглядом. Ничего опасного — обычные «новые русские», ожидают либо дружка, либо подружку.
— И как зовут нашего «общего друга»?
— Вячеслав… Слава…
Ваня демонстративно колебался. Соглашаться сразу — не резон, можно подставиться сыскарям из службы внутренней безопасности. С легкой руки министра они следят за всеми, без исключения, начиная с
