сделать вывод о хозяевах дома. Ни зданий, ни машин, ни дорог, ни столбов освещения.. Люди ли здесь живут? И живет ли вообще кто-нибудь в этом мире или он давно покинут?
И еще одна вещь вызывала невольную дрожь. Горизонт здесь был не виден. Либо он был так далек, что терялся в темноте, сливаясь с небом, либо… либо его вообще не было!
Привыкший с детства к ограниченности обозримого пространства, Гарс сейчас чувствовал себя ничтожной пылинкой в просторе Запредельного мира. Наверное, так чувствует себя птица, всю жизнь проведшая в клетке, а потом выпущенная на волю. Где уж тут было разыскивать тех существ, которые несли ответственность за лишение человечества свободы, и вступать с ними в противоборство, надеясь победить и добиться ликвидации Куполов! Тут хотя бы суметь вернуться обратно в клетку, где тепло, уютно и безопасно.
Обожженный следующей мыслью, которая вытекала из страха, обуявшего все существо беглеца, Гарс оглянулся.
В нескольких метрах от него в ночное небо уходила белесая, тускло отсвечивающая в лунном свете стена Купола, из которого его вышвырнула мощная сила. Казалось, что она тянется бесконечно и вправо, и влево, перегородив весь этот мир своей равнодушной мутной громадой. Хотя скорее всего это была лишь иллюзия. Наверное, если отойти от стены подальше, то она предстанет как внешняя оболочка Купола — огромный шар или конус, заканчивающийся на высоте нескольких километров.
На всякий случай Гарс попробовал пройти сквозь силовой барьер в обратном направлении. Бесполезно: при первом же прикосновении к облакообразному мареву где-то внутри его мгновенно зарождались вихревые потоки, которые сшибали Гарса с ног и отбрасывали на исходную позицию. Гарс попытался прошибить Купол с разбега, но лишь больно ушиб колено, ударившись о камень после очередного полета вверх тормашками.
Учитель Айк и прочие оппоненты Гарса были правы.
Купол был действительно односторонним, и войти в него снаружи было нельзя.
Значит, надо смириться с этим и начать осваиваться в новом мире.
Проклятый мальчишка, скрипнул зубами Гарс, вспомнив, кто подтолкнул его выйти за Горизонт. Знал бы, что он способен на такую пакость, — загодя надавал бы ему по шее!
'Но что теперь об этом думать. Надо куда-то податься. Хотя бы вон до того холма — может, оттуда будет видно больше, чем отсюда? Интересно, когда здесь кончается ночь? Или она длится бесконечно? Что, если правы те, кто утверждал, будто Оазисы были построены из-за того, что когда-то Земля прекратила вращение вокруг своей оси и теперь вечно повернута к Солнцу лишь одним полушарием? Да нет, такого не может быть, иначе здесь, за Куполом, не росли бы никакие растения и все было бы покрыто вечной мерзлотой. А вот то, что время здесь не совпадает с нашим, это факт. Весьма возможно, что и в сутках тут не двадцать четыре часа, а в два раза больше. Или меньше.
Увидим. Если, конечно, доживем до восхода солнца'.
То и дело оглядываясь, Гарс добрался до облюбованного холма и поднялся по склону на вершину.
Тут он испытал новый шок.
Прямо перед ним расстилалась обширная долина, зажатая между горных отрогов. Горизонт был по- прежнему отсюда не виден, но зато в долине имелись очевидные признаки цивилизации.
Там виднелось скопление каких-то строений. Часть многоэтажных зданий представляла собой явно жилые дома, потому что некоторые окна светились приглушенным светом. К другой части построек относились какие-то приземистые, почти плоские сооружения из неизвестных материалов, радужно переливающихся в свете Луны. Среди них можно было различить строгие геометрические кубы и параллелепипеды без окон, но зато с какими-то решетчатыми штуками на верхней и боковых плоскостях; тени неясной формы, которые постоянно перемещались из стороны в сторону, не покидая, однако, пределов населенного пункта. И над всем этим нагромождением высилось огромное, установленное на ребро кольцо, которое постоянно вращалось, то замедляя скорость вращения, то разгоняясь до предельных оборотов. Оно напоминало одно из тех Колес Обозрения, которые сохранились в некоторых Оазисах с древних времен. Насколько было известно Гарсу, они служили для развлечения публики, потому что, сидя в кабинках, прикрепленных к ободу такого Колеса, можно было вознестись на большую высоту, а затем плавно опуститься вниз. Но тут кольцо явно не было предназначено для катания, потому что никто бы не вынес такого бешеного безостановочного вращения…
Освещения в промежутках между зданиями не было, но время от времени над сооружениями вспыхивали и гасли зловещие разноцветные вспышки света, плясали и исчезали гигантские языки призрачного пламени, бесшумно сыпались розовые, оранжевые и белые ливни искр. Трудно было понять, что же в долине происходит — работают какие-то невообразимые механизмы или населенный пункт подвергается натиску локального стихийного бедствия?
Тем не менее там могли жить люди. И надо было пойти туда, чтобы встретиться с ними. Надо было добыть пищу и воду — Гарс вдруг ощутил, что рот его пересох от жажды, а желудок напоминает о себе голодными спазмами. Ну правильно, прошло почти полдня с тех пор, как он чисто символически позавтракал!
И все-таки Гарс медлил, не решаясь спускаться с холма в долину. Былые страхи ожили в его подсознании, и он опять вспомнил россказни о кровожадных инопланетных монстрах и мутантах, расплодившихся под влиянием радиации и прочих последствий катастроф.
Потом он взглянул на небо и заметил там на фоне звезд темные силуэты каких-то странных птиц, вполне целенаправленно летевших от одного края небосклона к другому. Неизвестно было, какими размерами они обладают, потому что невозможно было составить представление о высоте их полета. Они летели поодиночке и почти правильными треугольниками и ромбами, но все примерно с одной и той же скоростью и в одном и том же направлении. Гарс попытался вспомнить, что ему известно о перелетных птицах, но познания его в орнитологии были слишком малы, чтобы он мог прийти к какому-либо выводу.
Внезапно одна из птиц, продравшая возле стены Купола, вспыхнула бледно-желтым пламенем и с огромной скоростью устремилась к земле. Гарсу показалось, что она падает прямо на него, и тогда он обхватил голову руками и бросился, спотыкаясь, бежать с вершины холмы — но не вперед, в долину, а к спасительному, но, увы, недоступному Куполу — словно надеялся укрыться под его стеной.
Нога угодила в небольшую ямку в почве, и Гарс кубарем полетел в траву.
Он не видел, как странная птица, все больше пожираемая пламенем, пронеслась над холмом, на котором он только что стоял, и, врезавшись на огромной скорости в Купол, развалилась на куски, тут же разлетевшиеся по всей округе чадящими вонючими ошметками.
Он не видел, какой большой она оказалась вблизи, — размах ее крыльев был наверняка больше десяти метров. Он не мог разглядеть, что птица была вовсе не птицей, а каким-то большим летательным аппаратом. Что-то вроде аэра, только с крыльями и множеством дополнительных устройств, прикрепленных к корпусу.
Скорчившись в траве и зажмурив глаза, Гарс только мог слышать. И он слышал противный, оглушительный визг птицы, который нарастал по мере ее падения, потом глухой удар и грохот, а затем — только шипение догорающих останков и какой-то странный звук, напоминавший протяжный стон. Он доносился откуда-то рядом, повторяясь снова и снова.
Гарс вскочил и устремился в направлении стона, хотя ему было теперь страшно, как никогда в жизни.
Неясная фигура билась на влажной от росы траве. От нее исходил смрад обгоревшей, обугленной плоти, который ударил в ноздри Гарсу и заставил его испытать приступ тошноты.
За спиной что-то на секунду ярко, но беззвучно вспыхнуло, и в этом мертвенном свете Гарс разглядел наконец, что перед ним корчится от боли человек в причудливом одеянии.
Он осторожно подобрался к лежавшему, попытался его приподнять за подмышки, но человек, сверкнув зубами на черном лице, страшно закричал, и Гарс понял, что его нельзя трогать. Он встал рядом с судорожно дергавшимся телом на колени, бессильно опустив руки. Человеку явно требовалась медицинская помощь, но помочь ему Гарс был бессилен. Он не особо разбирался в медицине, но не требовалось быть медиком, чтобы понять: незнакомцу, рухнувшему с неба в загоревшейся птице, очень плохо.
Стоны раненого стали постепенно стихать, а потом им на смену пришли глухие, булькающие звуки, которые можно было принять за попытку произнести какие-то слова.
