Я ужасно обрадовалась, что все, наконец, разрешилось. Щебетала, как весенняя пташка, и не сразу заметила, что Сергей не поддерживает разговор. А когда заметила и спросила, в чем дело, он сослался на головную боль и предложил сходить искупаться. Я, разумеется, согласилась. На пляже никого не было. Сергей окунулся и сразу повеселел. Начал брызгаться, увлек меня на глубину. А потом утащил под воду. Я глотнула воды, испугалась и страшно разозлилась. Вынырнула, обругала его и вдруг увидела его лицо. Господи, это было так страшно! Как в фильме ужасов, когда с человека слезает кожа и он превращается в монстра. Только еще страшнее, потому что я знала, что это не кино.
Мы боролись, но он был сильнее. Когда он утащил меня под воду в третий раз, я уже не могла вырываться. Я почти потеряла сознание. Нет, не почти. Я действительно его потеряла, потому что не помню, как выплыла. Пришла в себя, а в руке - камень. Острый, похожий на пирамидку. И я... Я его...
Вольская обняла ее за плечи и притянула к себе.
- Не переживай так. Это была самозащита.
- Я знаю, - всхлипнула Марьяна. - Он был киллером. Его послали меня убить. Но почему, тетя Ксана? Кому я так досадила? Чем?
- Нет, Марьяша, он не был киллером. И никто его не посылал. Рыжик, кто будет рассказывать, я или ты?
- Лучше ты, - ответил Сергей. - Я на год вперед наговорился.
И Оксана повторила историю, которую поведал ей Гуляев.
- В общем, похоже на то, что он был твоим дядюшкой, - закончила она. - И у него имелись личные, глубоко корыстные мотивы, чтобы желать тебе смерти. Никто его не нанимал, Марьяша. Все кончилось. Тебе больше ничто не угрожает.
- Нет! - Марьяна неожиданно зарыдала. - Вы все врете! А машина?.. Вы просто не хотите мне рассказывать!.. Покрываете его... того, кто хочет от меня избавиться. Вы на его стороне, да?
- Сережа, останови машину, - попросила Вольская. - Мне нужно позвонить.
Он удивился, но машину остановил. Оксана, протиснувшись мимо переднего сиденья, вылезла из салона, отошла метров на пятнадцать и достала из сумочки мобильный телефон. Глядя на ее напряженную спину, Гуляев без труда догадался, кому она звонит. Ольге. Зная, как труден для нее этот разговор, он по-детски зажал в кулаках большие пальцы. 'Удачи тебе, Ксана. Пусть Ольга поймет тебя и не осудит. Ты сделала для нее и Марьяны все, что могла'.
Словно в ответ на его мысленное пожелание, плечи Оксаны распрямились, осанка обрела уверенность. Она поговорила еще минуту, потом опустила руку с трубкой, подумала и набрала еще один номер. Второй разговор длился дольше. Но когда и он закончился, Оксана преобразилась окончательно. Легкой стремительной походкой она вернулась к машине, с улыбкой распахнула дверцу.
- Хватит рыдать, Марьяна. Твоя мама летит в Старград ближайшим рейсом. Встретим ее в аэропорту и поедем к Турусову. Он подтвердил, что в годы комсомольской юности ездил в Козловск. И припомнил красивую официантку, с которой у него был скоротечный роман. Знаешь, кажется, Виктор Палыч до смерти рад тому, что у него обнаружилась родная дочь и целых две внучки. Он прямо копытом бьет от нетерпения, требует, чтобы я привезла тебя немедленно. Но я сказала: 'Нет, дорогой. Пусть твоя семья сразу соберется в полном составе'. Так будет лучше, правда, Марьяша?
В полутемной, освещенной только маленьким настенным бра комнате плавали клочья сизого дыма. За столом лицом друг к другу сидели две женщины. Старшая только что закончила долгий тяжелый рассказ и потянулась за очередной сигаретой. Младшая играла со стаканом, вглядываясь в причудливые блики захваченной водоворотом жидкости. Наконец она оторвала взгляд от пляшущего конуса и посмотрела на собеседницу.
- Перестань казнить себя, Оксана. Что изменилось бы, если бы ты рассказала мне обо всем раньше? По-твоему, я могла заявиться к ним с угрозами и проклятиями, потребовать: 'Отдайте мне мою девочку'? Смешно! Даже если допустить на минуту, что мы живем в идеальной стране, где закон один для всех, твою Альбину невозможно было обвинить в дурном обращении с дочерью. Марину не били, не запирали в темном чулане, не морили голодом, не выставляли голой на мороз... Да и какие у меня права, чтобы ее обвинять? Кто я такая? Кукушка, подбросившая яйцо в чужое гнездо и прилетевшая с инспекцией - как там ухаживают за ее птенчиком?
- Ну, если уж прибегать к орнитологическим сравнениям, то ты не кукушка, а пеночка, и яйцо никому не подбрасывала, его из-под тебя вытащили. Я вытащила. Не знаю, можно ли подыскать подходящий аналог в животном мире.
- Может, хватит уже заниматься самобичеванием? Ты прекрасно знаешь, что ждало меня и девочек, если бы не твое чудовищное преступление. Я устроилась бы на фабрику ради куска хлеба и комнаты в общежитии, а детей отдала бы в дом малютки, потому что сидеть с ними было некому, да и в общежитие меня с ними не пустили бы. Навещала бы их по выходным, в приемные часы. Потом у девочек обнаружилась бы задержка в развитии, а там и до диагноза рукой подать. Какая-нибудь олигофрения в стадии дебильности. Они учились бы во вспомогательной школе, к тринадцати годам связались бы с дурной компанией, пристрастились к дешевому алкоголю, пошли по рукам. А я, отупев от тяжелой работы и неустроенного быта, таскала бы их за волосы и лупила чем под руку попадется.
- Ты?! - Оксана улыбнулась. - Не наговаривай на себя, Ольга. Кого-кого, а тебя я не в состоянии представить со скалкой в руках, гоняющейся за перепуганными девчонками.
- Скотская жизнь кого угодно сделает зверем. Моя мать... Ладно, не будем о грустном. Все хорошо, что хорошо кончается. Ты не представляешь, как я счастлива, что Маришка меня приняла. Другая на ее месте послала бы такую мамашу по широко известному адресу. Слушай, а тебе не показалось, что между девочками чувствуется какое-то отчуждение? С чего бы это?
- А! - Оксана махнула рукой. - Мелкие непонятки. Не бери в голову. Марина в минуты сильных переживаний делается замороженной. А Марьяна позвонила ей именно в такую минуту, когда Альбина погибла, и предложила свою помощь. Естественно, ее обидела сестрина холодность, которую она приняла на свой счет. Ну и нервы у нее пока не в порядке. Что неудивительно после таких потрясений.
- Да, Марьяше досталось. - Ольга вздохнула. - Ну ничего, время все исцелит. И перемена мест. Недаром чувствительные дворяне лечили нервы и душевные раны, отправляясь в путешествие за границу.
- Кстати, а тебя не расстроило ее решение? Ты ведь, наверное, скучать по ней будешь?
- Наверное, буду немного. Но вообще-то я по натуре одиночка, мне редко бывает скучно наедине с собой. А за Марьяшу я рада. Меня немного беспокоило, что она не пошла учиться дальше. Как интеллигент в первом поколении, я страшная снобка в отношении высшего образования. Но о таком образовании для дочери я и мечтать не смела. Представляю, какие физиономии будут у наших теток с кафедры, когда я скажу им, что Марьяша уезжает учиться в Сорбонну! Эх, что ни говори, а все-таки хорошо иметь папу губернатора!
- Особенно новообретенного папу губернатора, - уточнила Оксана. - Видит бог, Виктор Палыч сейчас в таком состоянии, что готов для вас эту самую Сорбонну целиком купить. Вместе с половиной Парижа. Я уже сто лет не видела, чтобы он так кого-то обихаживал! По-моему, даже Альбине в первые годы брака не доставалось столько внимания. Честное слово, мне показалось, что он кинется вас с Марьяшей вылизывать, как верный пес хозяев после долгой разлуки.
- Мне тоже, - засмеялась Ольга. - Не очень-то приятное ощущение, между нами говоря. Я одного не понимаю: если ему так не хватало собственных, кровных детей и внуков, почему он не завел кого-нибудь на стороне?
- Ну, сначала Виктор Палыч не мог надышаться на Альбину. Полагаю, ему и в голову не приходило ей изменить. А потом начались проблемы по мужской части. Он ведь довольно поздно женился. К тому времени, как у них с Альбиной все окончательно разладилось, ему было уже сильно за пятьдесят. Может, он и пытался предпринять какие-то шаги к продлению рода, да поезд ушел. Ты бы задержалась здесь еще ненадолго. Порадовала бы папочку, дала бы ему возможность привыкнуть к тебе, загладить перед тобой вину. Ему сейчас совсем не помешали бы приятные переживания. Эта паскудная история здорово его
