Первые полтора года, когда Альбинка сидела в четырех стенах и страдала от нехватки общения, Ксана, приезжая в Старград, сидела у подруги почти безвылазно - не потому что их так уж тянуло друг к другу, больше из сострадания и чувства долга. Потом Альбина одолела наконец полосу препятствий пубертатного периода, и здоровье ее улучшилось настолько, что она устроилась на работу. Не на завод, разумеется, и даже не школьной лаборанткой, а в горком комсомола барышней на телефоне. У нее появились новые знакомства, новые интересы, и Оксана с облегчением заметила, что подруга нуждается в ней гораздо меньше. В очередной Ксанин приезд девушки виделись от силы раза два.
А потом наступил семидесятый год. Страшный год, поломавший судьбу и Ксане, и Альбинке. И навсегда связавший их друг с другом.
А начинался он так прекрасно! Ксана влюбилась - до самозабвения, до умопомрачения. Влюбилась в человека, который сам ее выбрал.
Однокурсницы засматривались на Егора с первого дня учебы. И не потому, что он был красавцем, просто чувствовались в нем необычная внутренняя сила и сдержанное достоинство. В любой студенческой компании он обращал на себя внимание, не прилагая к тому усилий, - так притягивает взгляды матерый волк на площадке молодняка. Хотя матерый волк - слишком мрачный образ, а Егор не был ни мрачным, ни слишком серьезным. Скорее уж его отличало добродушие - спокойное, несуетное, происходящее от сознания собственной силы. И немножко ироничное. С однокурсницами, наперебой искавшими его благосклонности, он держался галантно и сердечно, но смешинка в глазах наводила на мысль, что их маневры его скорее забавляют, чем возбуждают.
Ксана, как и большинство ее подруг, еще на первом курсе отметила Егора, выделила его из толпы. Но, понаблюдав за его реакцией на девичьи охотничьи уловки, решила, что не станет участвовать в борьбе за этот приз. И волевым усилием выкинула из головы романтическую дребедень. Сознательно выбрала для общения с Егором ровный дружеский стиль. И, как ей казалось, Егора их бесполые отношения вполне устраивали. А потом вдруг случилось чудо.
Институтская волейбольная команда проводила товарищескую встречу с Первым Медом. Мужской матч ребята продули со счетом 1:3. На площадку вышли девушки. Ксана считалась сильным игроком, но в тот раз она превзошла саму себя. Брала такие мячи и так играла на подаче, что зал в едином порыве вскакивал и восторженно орал - даже болельщики противника. Но и в этом невероятном шуме ее ухо чутко улавливало голос Егора, выкрикивающего ее имя.
Он поджидал ее в тускло освещенном коридорчике на выходе из раздевалки.
- Ксюха, там целое столпотворение мужиков, рвущихся подержать за ручку восходящую звезду советского волейбола. Ты не против, если я тебя потихоньку умыкну?
С того вечера все и завертелось. Потом Ксана много раз пыталась восстановить в памяти последовательность событий, но безуспешно. Такое впечатление, что она надышалась закисью азота. В памяти осталось ощущение эйфории, пьянящей радости, триумфа, праздничного мельтешения и острое - до боли - чувство слитности, неразделимости с любимым. И счастливое, но немного тревожное причитание внутреннего голоса: 'Так не бывает. Это невозможно. Это не я. Разве может такое происходить со мной?'
Они решили пожениться в конце августа. Егор познакомил Ксану со своими родителями - с подтянутым суховатым отцом-полковником и робкой, немного суетливой и доброй мамой-домохозяйкой. После летней сессии поехали в Старград - предъявить жениха родителям невесты. Ну и, разумеется, друзьям детства.
Альбинка, добрая душа, изо всех сил старалась радоваться за подругу. Но Ксана слишком хорошо ее знала, чтобы не заметить героических Алькиных усилий скрыть терзающую ее тревогу, если не страх. С третьей попытки удалось вызвать упрямицу на откровенный разговор.
- Ох, Ксана, мне до того не по себе! За мной вот уже полгода ухаживает секретарь нашего комсомольского горкома. Замуж зовет. Мама хочет, чтобы я согласилась. Говорит, я не приспособленная - из тех, кого всю жизнь нужно за ручку водить. Какая из меня хозяйка? А у Виктора такое положение... Он может себе позволить и кухарку, и горничную, и экономку. И няньку, когда ребенок родится. Мне останется только ухаживать за собой, да приветливо ему улыбаться. Дом - полная чаша, ни хлопот, ни забот, будущее детей обеспечено. Где я еще найду такого мужа? Только я его боюсь. Он такой деловой, такой самоуверенный. Всегда знает, чего хочет, и идет напролом. Мне иногда кажется, что меня привязали к рельсам, и на меня надвигается локомотив. А еще он гораздо старше. Ему уже тридцать два. Я разговариваю с ним и сама понимаю: для него мои слова - детский лепет. Зачем я ему, Ксана? Почему он не хочет оставить меня в покое?
Говорят, счастье эгоистично. Влюбленным нет дела до чужих неприятностей. Но Ксана и Егор приняли Алькины терзания близко к сердцу. Будь на ее месте кто угодно другой, вся история не стоила бы выеденного яйца. Не нравится ухажер - дай ему отставку, и дело с концом. Но Алька - беззащитная, внушаемая, безотказная - вполне могла пойти на поводу у мамы и напористого комсомольского вожака, а потом мучиться всю оставшуюся жизнь. И Ксана с Егором образовали группу поддержки. Ежедневно навещали бедняжку, вытаскивали ее с собой на прогулки, на пляж и потихоньку проводили психологическую обработку, исподволь взращивая и укрепляя в Альбинке решимость дать отпор постылым домогательствам.
Во время одного из таких воспитательных походов Ксана отлучилась на минутку - купить то ли мороженного, то ли воды, - а, вернувшись, посмотрела на Егора с Альбиной и почувствовала болезненный укол в сердце. Они смотрели друг на друга такими глазами... Ей впервые пришло в голову, что они составили бы идеальную пару - хрупкая, трогательно-беспомощная, ласковая Алька и сильный, надежный, заботливый Егор. Противоположности, как известно, притягиваются. Самые гармоничные браки - те, где супруги дополняют друг друга. Егор и Ксана были, так сказать, одноименными зарядами. Оба - сильные, самостоятельные, решительные люди с крепким внутренним стержнем. Им было легко вместе, они хорошо понимали друг друга и радовались этому родству душ. Однако нельзя сказать, чтобы они друг друга дополняли. Конечно, два волевых человека могут поладить, если их воли совпадают, но волевой и уступчивый поладят всегда. И хитрая природа устроила все так, чтобы воля чаще выбирала уступчивость.
Увидев Егора и Альбинку вместе, Ксана поняла, что ее ставка проиграла. Будь она похитрее или, может быть, погибче, у нее еще оставался бы шанс. Сделать вид, что ничего не происходит, не дать Егору возможности объясниться, дождаться отъезда и понадеяться, что все рассосется... Но Ксана ненавидела уловки и неопределенность. В тот же вечер она сама вызвала Егора на разговор:
- Ты все еще уверен, что хочешь жениться на мне, а не на Альбинке?
На его скулах обозначились желваки, на горле смешно подпрыгнул кадык.
- Ксюха... Наверно, я жуткий подлец. Даже точно - подлец. Не могу понять, как так получилось... Я вчера ночью лежал и думал, что мне надо уехать. Остыть, разобраться в себе. А потом представил себе Альку... Они ведь ее сломают. Нам в любом случае осенью в институт, а без нас они ее дожмут. Она ведь кроткая как овечка. Поведут на бойню, и пойдет, не пикнет. Я подумал, если она будет знать, что я... что она...
- Все ясно, можешь не договаривать. Надеюсь, ты не обидишься, если я больше не буду принимать участия в этих сеансах психотренинга? Мне кажется, без меня ты справишься лучше. И еще... у меня к тебе одна просьба. Не мог бы ты пока не показывать моим, что... ну, что свадьбы не будет. Лучше я им потом напишу. Так проще.
- Ксюха... Нет, я круглый дурак. Отказаться от лучшей девушки в мире!.. Слушай, дай мне немного времени... Все так быстро повернулось, у меня голова кругом идет. Может, правда уехать на недельку?
- Я на твоем месте сначала попыталась бы выяснить, что чувствует Алька. Если я права в своих подозрениях, твой отъезд может толкнуть ее прямиком в объятия этого комсомольского бонзы.
Могла ли Ксана предугадать, к каким последствиям приведет ее совет? Сколько раз она потом кляла свой язык! Ведь знала же о вечной готовности Альбинки принести себя в жертву! Значит, должна была предвидеть ее реакцию.
Разумеется, Алька пришла в ужас от одной мысли, что перешла дорогу лучшей подруге. Ее зарождающаяся любовь к Егору только усугубила чувство вины. Желая исправить причиненное зло и примерно себя наказать, она сказала 'да' своему комсомольскому секретарю. И с несвойственной ей решимостью отказалась выслушивать все увещевания Ксаны и Егора.
