Поцелуй короля-демона

— Ты думаешь, что я спал только с женщинами своего вида? — Он спал с ними, полагая, что королева демонов гнева будет, по крайней мере, из рода демонов. Он никогда не предполагал, что будет сведен с чародейкой. Нет, это еще не точно. Только когда он окажется внутри нее, он сможет в этом убедиться.

Отрицай все это, я хочу…

Она быстро провела металлическими наконечниками по его животу, и его мускулы напряглись и расслабились.

— Ты — доминирующий, зрелый мужчина, к тому же, король. Возможно, ты бы соблазнился, если бы я была злой — и покорной.

Никогда. Он хотел жадную женщину, агрессивную, почти граничащую с эгоизмом. Он имел достаточно самоотверженных женщин даже для целой бессмертной жизни.

Она отодвинула покрывало, а затем провела когтем вдоль его члена, легко, но достаточно, чтобы ужалить. Его глаза закатились.

— Жаль, потому что ты не получишь покорность. Не со мной.

Хорошо. Моя Королева. Я не могу отрицать это… Тогда защити ее. От себя.

— Сабина, если я обернусь, я потеряю контроль. Мной завладеет инстинкт, и если ты — именно то, что демон во мне хочет и в чем нуждается, то боги помогли тебе. Это то, чего ты хочешь?

— Это то, на что я рассчитываю.

— Это не будет нежно. На это ты так же можешь рассчитывать.

— Возможно, я не хочу нежности, демон. Возможно, мы подходим больше, чем ты можешь представить. — Она поднесла коготь к подбородку. — Так позволь мне получить именно это. Ты жаждешь жесткого секса со злой девочкой, но не хочешь покорную?

— Прекрати говорить за меня! — Он не мог бы ей этого объяснить, потому что на самом деле не понимал этого сам.

Даже когда он хотел получить ее, он ненавидел мысль о ней, как об уступчивой. Он нуждался в ее борьбе с ним, в такой хорошей борьбе, насколько она могла. Он жаждал давления между ними, словесных игр.

Но в конечном итоге он действительно рассчитывал доминировать над нею. В конце ночи с нею он понял бы, что победил, когда она стала бы тихо молить его позволить ей кончить, — или, милостивые боги, когда она, прося, исцарапала бы его спину.

Его член пульсировал, его глаза расширились.

— О чем ты таком думаешь, что заставляет тебя так реагировать? — Она подняла к нему раскрытые ладони. — Открой мне свои мысли. Позволь мне увидеть твои фантазии.

— Почему, черт возьми, я должен это сделать?

— Мы могли бы увидеть твои самые тайные желания, могли бы наблюдать их вместе. Ты же знаешь, что я могу заставить все твои самые дикие мечты осуществиться, если ты откроешь мне свои мысли.

Она взяла его член рукавицей, из-за чего он с шипением выдохнул.

— Все еще сомневаешься? Тогда спроси меня о даре — в пределах разумного — и я продемонстрирую его, если ты сделаешь это. Должно быть что-то, что ты хочешь от меня?..

Глава 11

— Дар? — он сузил глаза с черными радужными оболочками, в которых периодически вспыхивали зеленые всполохи.

— Да. — У него действительно были самые божественные глаза, которые она когда-либо видела. — Только попроси меня. — Насколько болезненна, должно быть, для могущественного короля необходимость заключать сделку, чтобы получить желаемое.

— Это только поможет твоим тайным планам.

Когда она выпустила его твердую плоть из своих ладоней, он, казалось, едва сдержался от вздоха разочарования.

— Верно то, что я смогла бы иметь четкое представление о том, как тебя соблазнить и удовлетворить. — И ты мог более ясно представить это. Потому что мне кажется, что даже ты не знаешь, чего хочешь. — Так что обратись с двумя просьбами.

— Там есть кое-что, что фактически подарило бы тебе важное преимущество против меня. Можно увидеть больше, чем просто мои фантазии.

— Ридстром, если бы мне нужно было то, что находится в твоей голове, я применила бы сыворотку правды. Кроме того, это не телепатия. Считай это скорее сообразительностью — я буду показывать все, что найду.

— Если бы я согласился на это, то хотел бы переспать с тобой, будучи без цепей. И еще — быть свободным в пределах камеры, пока тебя нет. И одетым.

— Что если ты попытаешься выпустить немного пара, пока будешь один и свободен?

Опять эта прядь волос упала ему на лоб.

— Я бы поклялся не делать этого.

— И ты никогда не нарушаешь свои клятвы?

— Нет, Сабина. Не нарушаю.

— Очень хорошо, демон. — Она подняла к нему ладони.

— Нет! Я не…

— Ты ожидал, что я откажусь? И все же я согласна. Внутри тебя возникнет ощущение рисунка. Мне говорили, что это не неприятно, но определенно ощутимо. Ты будешь знать, что я в твоей голове.

Она начала проникать в его мысли.

— Я сказал — нет!

— Слишком поздно. — Она отвернулась в сторону и сдунула что-то с одной из своих ладоней. Напротив стены возникла сцена, вытянутая из его мыслей.

В видении Ридстром был свободен и находился в этой камере вместе с ней, спокойно лишая ее чулок, скатывая их вниз по ноге бесконечно медленно. К тому моменту, когда он неторопливо стянул длинные перчатки с ее рук, она явно дрожала.

— Ты хочешь видеть меня, дрожащей в ожидании?

Он промолчал, просто глядя на то, как сам неторопливо расстегивает ее бюстье сверху вниз до ремня. Он оставил ее колье, но в его воображении оно больше походило на ошейник. Замелькала, изменяясь, сцена, показывая Сабину лицом к стене со связанными над головой руками.

— Ты хочешь меня связанную?

Она отвела взгляд от сцены, чтобы пристальнее взглянуть на реального Ридстрома. Он, казалось, смотрел на видение в страхе, но больше был удивлен, как будто действительно никогда не позволял себе даже мысли о том, как бы они развлекались.

Его член стал тверже, чем когда бы то ни было, встав перпендикулярно бедрам. Она снова взяла его в руки, лаская по всей длине от основания до головки, в то время как Сабина в видении боролась со своими путами.

— Неужели я хочу сбежать от тебя?

Когда он покачал головой, она спросила:

— Тогда что?

Она поглаживала его до тех пор, пока он не задрожал от удовольствия, но так как в таком состоянии он не мог говорить, она прекратила. Он, наконец, прохрипел:

— Я оставлял тебя на грани в течение многих часов.

Его рожки выпрямились, покрывшиеся потом мускулы, застывшие в напряжении, блестели в отблесках огня.

— Ты отчаянно пытаешься прикоснуться ко мне или к себе — сделать что-нибудь, чтобы кончить, — это все, о чем ты можешь думать.