Мерри.
Глава 17
Роберт Бернелл дожевал последний кусочек сладкого ржаного хлеба, похлопал себя по животу и, нахмурившись, заметил:
— Милорд, король считает вас верным слугой и полезным человеком, неспособным на хитрость и коварство.
«Неспособным на хитрость и коварство?» Гаррону все это крайне не понравилось. Король считает его полезным? Как Мерри полезна Уорему?
— Король велел передать также, что это варварство имеет вполне определенный запах. Такой же, как у каждого злодейства, которое причинялось и ему самому. Я ответил, что это звучит достаточно безумно, чтобы быть правдой.
Гаррон молча кивнул.
— Я посылаю людей короля в Ферли и Рэдсток. Пусть посмотрят, разорил ли их Черный Демон. Когда они вернутся, мы будем точно знать, в каком состоянии ваши замки и каковы намерения их обитателей, прежде чем вы сами их навестите. Если сэр Уиллс и сэр Грегори понимают, что лучше для них, они с готовностью примут вас как своего нового господина. Нет, не спорьте со мной. Король хочет сам удостовериться, что вы в полной безопасности. Я стану охранять Уорем в ваше отсутствие. Король сказал также, что у вас поразительно изобретательный ум.
Гаррону это понравилось больше, чем признание его способности чуять насилие.
— Интересно, что принесет следующий год?
Увидев, как Бернелл энергично растирает поясницу, Гаррон украдкой усмехнулся. Сколько бы одеял ни навалить поверх соломенного тюфяка, холодный каменный пол — вовсе не то, к чему привык Бернелл.
— Я пущу в ход весь свой изобретательный ум, как и молитвы, чтобы следующий год стал годом возрождения Уорема, — вздохнул Гаррон. — Прогуляйтесь со мной, сэр.
— Истовая молитва, как я обнаружил, требует огромного количества усилий. Иногда такая молитва, особенно длинная и сложная, заканчивается ссадинами на коленях.
— Посмотрите, сэр, — заметил Гаррон, когда они вошли во внутренний двор. — Все находят в себе силы работать. Вон там человек сверлит дырки буравом, другой орудует вилами, втыкая их в связки сена, чтобы набить им тюфяки, а еще один вытесывает колышки, чтобы вбить их в заготовки для скамей и столов.
— Да, — согласился Бернелл, — и я знаю, что люди приносят деревья из Гленского леса под началом этого старого ворчуна, который, как сказала, подавая мне эль, его столь же древняя сестра, является человеком многих талантов.
— Таппер говорит, что приятно видеть, как вновь улыбается Айнар. Отдает приказы и ходит бодро.
Но ему нужно побольше мастеров. Гаррон постоянно об этом думал и успокоился, только когда услышал громкое блеянье козы, которая пыталась вырвать копыто у малыша Айво. Его братец Эррол набивал рот хлебом, словно боясь, что это последний кусок и больше ему не видать еды. Их мать, Элайн, что-то сказала сыновьям и направилась к ткацкой, неся груду отрезов сукна. Ее плечи были расправлены, голова — высоко поднята. Таппер говорил, что ее муж был одним из лучших лучников сэра Артура. Прекрасный человек, и они обливались слезами, копая ему могилу.
Но теперь настало время сколачивать новые ткацкие станки. Старый Борран сказал, что два из них нельзя починить.
Гаррон увидел, как Мерри сбегает по каменным ступенькам и заговаривает сначала с Миггинс, а потом с каждой встречной женщиной. Все кивали и улыбались. Да, она настоящая госпожа, и все принимают ее как таковую.
Она без всяких усилий взяла на себя обязанности хозяйки замка. И что было бы, не окажись она здесь? Ему пришлось бы справляться одному, ну разве что с помощью Миггинс.
При этой мысли он содрогнулся. Да, но у него есть ум, изобретательный, как считает король. Он бы сумел выкарабкаться.
Гаррон заметил, что Бернелл тоже наблюдает за ней.
Мерри окликнула его, махая небольшим пергаментным свитком.
— Это список, милорд! Я опросила всех женщин и сравнила список со списком тех подарков, что послала его величество. Говорят, Уинторп — оживленный торговый город, он гораздо больше, чем те, что расположены поближе, хотя, думаю, гораздо выгоднее приобрести все, что возможно, в ваших городах, если вы хотите, чтобы они процветали. Вы сможете нанять там людей, а я…
Гаррон поднял руку, и она немедленно замолчала и гордо вручила ему клочок пергамента, который он дал ей вчера вечером. Гаррон развернул пергамент и увидел строчки, выведенные каллиграфическом почерком. И никаких клякс! Не может же она не сделать ни одной ошибки! Его почерк в сравнении с этим выглядел ужасно!
Он прочел список и вытащил свой.
И разразился смехом, увидев, что первым пунктом в обоих списках стоит мыло.
— Это, возможно, наименее необходимый пункт в наших списках, — заметил он и, понюхав воздух, добавил: — А-а… ты пахнешь мылом, которое я тебе дал. Что-то еще осталось?
— Почти ничего. Я предложила Миггинс поделиться, но подумала, что она лишится чувств от омерзения. Она сказала, что ее мать мылась раз в год и после этого неделю лежала в постели, чтобы оправиться.
— Значит, великодушная леди Анна научила тебя наслаждаться купанием?
Мерри бессовестно ухмыльнулась. Слава вываренным костям святого Катберта, теперь он обрел способность шутить. А ее отец… чем хуже ему становилось, тем скорее он эту способность терял.
— Именно, — кивнула она.
— А… вижу, ты перечислила кучу трав, о которых я даже не слыхал.
— Здесь нет лекаря. Королева послала кое-какие травы: розмарин, ромашку, буковицу, ежевику, шандру, но мне понадобится…
— Для чего тебе шандра?
Бернелл сказал:
— Шандру применяют при болях в животе, простуде и как противодействие некоторым ядам.
Гаррон не удивился тому, что Бернелл знает о шандре. Он уже давно усвоил, что этот человек знает понемногу обо всем на свете.
— Значит, ты считаешь, что я должен найти лекаря? — осведомился он у Мерри.
— Может, и нет. Я когда-то брала уроки у нашего лекаря, хотя он не слишком рвался учить всему, что знал сам. Но он был уверен, что скоро умрет, так что волей-неволей стал давать мне уроки. Я усвоила достаточно, чтобы уметь лечить несложные болезни.
Мерри вспомнила об изнурительных болях в желудке, терзавших отца, о постоянной рвоте, о медленном умирании духа и тела, о том, что ее малые знания не помогли его вылечить.
Она послала гонца к матери, так как слышала, что та много знает о травах и их свойствах, но та даже не ответила на послание.
— Плащ, который сейчас на тебе, принадлежал когда-то леди Анне?
Мерри кивнула и одернула плащ — он, как и платье, был ей короток, а чересчур длинные рукава мешали работать. Но Мерри было все равно. Прекрасный плащ!
Через час из Уорема выехали одиннадцать всадников: десять мужчин и одна женщина. Бернелл, стоя на стенах, провожал их взглядом. Справа от Гаррона скакала Мерри, слева — сэр Лайл Клав. Гаррон хотел получше узнать этого человека, но втайне понимал, что еще больше хочет узнать Мерри. И сейчас ему
