Я хотел, чтобы меня убили

– О чем вы, Иван Семенович? – спросила она.

– Да не строй из себя невинную овечку. Я на балконе был, когда ты с этим хахалем разговаривала, и все слышал. И обо всем сообщу куда надо! – Он захлопнул дверь.

– Иван Семенович! – Ирина застучала в его дверь. – Вы все не так поняли! Иван Семенович!

– Уйди, шлюха! – рявкнул за дверью сосед.

Она побежала вниз по лестнице.

– Подожди, майор, – остановил Федина полковник милиции. – Иванов помнит Вулича как товарища, с которым воевал в Афгане, с которым встретился в Чечне…

– И я был в Чечне и встречался там с Вуличем, – напомнил майор.

– Знаешь, – сказал полковник, – у меня был друг детства. Вместе в Горьковскую школу милиции поступили. Учились вместе, не разлей вода были, как говорят. Вместе на пятом курсе бандита взяли вооруженного, который продуктовый магазин с обрезом брал. Закончили училище и разъехались. Я сюда, а он в Тамбов. Вдруг через полтора года ориентировка на Валентина Селезнева. Оказывается, он пристрелил жену и ее любовника и ушел с пистолетом. А я не верил в это до конца. Вроде все ясно, но чтобы Валька так поступил… – Он покачал головой. – А потом он убил пытавшегося задержать его сержанта. Правда, Бог миловал, мы не встретились, застрелился Селезнев. А меня до сих пор, как вспомню, вопрос мучает: что бы я делал, если бы мы встретились? И до сих пор точного ответа не знаю. А ты на Иванова хочешь настучать. Зачем? Жизнь сама все по местам расставит.

– Но я обязан доложить обо всем руководству, – твердо проговорил Федин и, козырнув, вышел.

– Далеко пойдешь, – усмехнулся полковник, – если собственной подлостью не подавишься. Хотя ты и прав, майор. Но вот сообщать об этом не стоит. Всем известно об Иванове и Горюнове. И еще сотрудники есть, которые Вулича хорошо знают. Надеюсь, у него хватит ума сюда не приехать.

Тверская область, Кашин

– Блин, – поморщился Вихрев, – чешется. А сейчас баба придет, она за хлебом ушла. Думаешь, не сдаст нас этот щелкунчик?

– Нет, – покачал головой Вулич. – Ему невыгодно в любом случае. Во-первых, мы можем напеть, во- вторых, деньги уйдут. А так никто ничего и не узнает, он может жить спокойно. А как ты догадался, что он документы левые держит?

– Просто наобум ляпнул тебе, а ты и попер на него как танк. И стрельнуло! – Вихрев засмеялся.

– Теперь мы с тобой участники боевых действий в Чечне. Сначала я чуть не сорвался. Он, гнида, дает такие удостоверения кому попало. Ведь люди за них кровь проливали. А потом понял, что…

– Постой, – усмехнулся Вихрев. – В девяносто шестом ты там был. Я по контракту ездил в девяносто девятом в Дагестан и восемь месяцев воевал. Значит, все в порядке.

– А ты не говорил, – удивился Вулич.

– Зачем? – пожал плечами Вихрев. – Ты тоже особо не откровенничаешь.

– Выходит, все нормально! – засмеялся Вулич. – Удостоверения нам принадлежат по праву. А Путин молодец. Дали им по самое некуда. И Масхадову конец, и Радуева, этого Хлестакова, взяли. Жаль, что Басаев из Грозного ушел. С одной ногой, но унесли его чехи. Правда, сейчас куда-то пропал. Кто говорит – за границей, некоторые, что где-то в Грузии отсиживается, третьи вообще похоронили. У них же и между собой стычки бывают. Абу Бакара, через которого деньги шли в Чечню, чехи и отравили. ФСБ лихо свела концы с концами. А вообще-то хватит, а то снова обида появится. Хотя вроде все по закону, но обидно. Если бы не вытащили ножи азики, ничего бы не было. И милиционеров я не видел. Потом заметил фуражку и остановился. Меня дважды ударили, и я просто воевал, свидетели так и говорили. Но почему-то поверили патрульным, которые заявили, что крикнули и потребовали прекратить драку, даже вроде представились. Правда, статью за нападение на милиционеров при исполнении служебных обязанностей убрали. Скажу честно – когда я приговор выслушал, растерялся. Иначе бы на конвой бросился. И твердо решил – меня убьют на свободе. И так и будет. Постоянно скрываться, бегать от ментов я не стану. Я хочу, чтоб меня убило государство, за которое убивал я.

– Да хорош тебе, – сказал Виктор. – Сейчас все нормалек. Когда ты сказал о возможности полета, я в большом сомнении был. Но как вспомнил, что вот-вот в СИЗО дернут и начнут колоть насчет трупа… А там еще два приплюсуют, почерк один. Я же не профи и стрелял из одного винтореза. Жаль оружие бросать. Ну а когда серу со спичек в банку утрамбовывали, понял, что получится. Когда в воде сидели и ты соломинку мне в рот сунул, думал, кранты. Раза три чуть было не выскочил. Потом забрались под мостки, и я понял, что, кажется, ушли. А сейчас уверен – хрен им на рыло. Насчет того, что убьют – может быть, но не скоро. Главное, до оружия добраться и…

– Оружие не буду брать. – Вулич покачал головой. – Я не хочу убивать тех, кто служит государству. Если перешел за эту черту, тогда надо ставить крест на всем, – вздохнул он, – и в первую очередь на Родине. А это мои родители, мои предки, которые служили России. Каждый по-своему, но преступлений против Родины не совершали. И если я это сделаю…

– Но ты уже совершил преступление и получил срок. Совершил второе – побег с насилием, статья триста одиннадцать, часть третья. Срок до восьми лет да еще три года не отбытые. Итого уже одиннадцать. Так что можно гулять. Что касается стволов, то без них нам никак. Не обязательно убивать, просто пальнуть в воздух. Ведь у «КАМАЗа» были лохи, которые не думали, что в фуре может кто-то прятаться. Ты ведь не хочешь, чтоб тебя пристукнули какие-то бакланы или отморозки?

– И где ты предлагаешь взять оружие?

– Да одна мысль имеется. В Сонково надо попасть. Есть там один тип, у которого можно конфисковать, он с наркотой связан. И у меня к нему свои вопросы имеются.

– Значит, работаем. Там и повоевать можно.

– Поэтому и предлагаю. Но в то же время мы там светанемся. Он меня хорошо знает и наверняка стуканет ментам.

– А не обязательно ему показывать свою физиономию и называть друг друга по именам или фамилиям. Вполне хватит придуманных кличек. А чтобы исключить возможность узнать тебя по голосу, в рот положи жвачку, и все, никто тебя не узнает. К тому же наркобарон испугается.

– Да не наркобарон он, просто связующее звено.

– А далеко до Сонкова?

– По-моему, километров сто. Сядем в любой товарняк, он нас доставит именно в Сонково. Конечно, если поедет в ту сторону, – усмехнулся Виктор.

– Назад нам не надо, – засмеялся Борис. – Начнет темнеть, пойдем к железной дороге, к стрелкам на выезде, там скорость еще не набирается, и запрыгнем. Но не на будку, а в открытый вагон.

– Понял.

– И желательно спрыгнуть, не доезжая до Сонкова. Нас там ждут.

– Да нам не в само Сонково. Недалеко от него на реке есть дачный поселок, вот там Буратино и торчит постоянно. Конечно, можно и не застать его.

– Поэтому ты и хотел попасть в Сонково? – понял Борис.

– И поэтому тоже, – кивнул Виктор.

– А что он тебе сделал?

– Приятеля моего по армии убили эти деляги. Я об этом узнал только в СИЗО. Сидел там со мной один из их братии, ну и хвастал. У Женьки сына на иглу посадили. Сначала ему предложили бесплатно попробовать. Потом парень начал из дома все тащить, избил мать, жену Жеки. Она ему не дала денег. Женька в Чечне был по контракту. Приехал, когда сын от передозировки умер. Да наверняка ему специально впороли лишнее. У родителей Жеки две иконы пропали старинные. Он и начал свое следствие. А вскоре его сбила машина. Кто сбил, так и не выяснили. А мне в СИЗО один и стал про это песни петь, мол, какие мы крутые. Так я и узнал про Буратино.

– Но ты говорил, что боишься, что он сможет узнать тебя по голосу.

– Я его знаю. Кличка Буратино к нему еще в школе прилипла. У него нос длинный и острый. Константин Сорокин, вот он и есть Буратино. Кстати, он приезжал в Ярославль и со мной и с Жекой разговаривал. Мы же в одном классе учились. Он такой весь упакованный, говорит, бизнесом занимаюсь, а выходит…

– А ты уверен, что тот наркоман тебе не наврал?

– Да не наркоман он, а связан с ними. Его вроде подставили, вот он и распелся. Кстати, через неделю