– А вы откуда идете? – спросил, подходя, второй милиционер.
– Из Рыбковки.
– Может, машину подозрительную видели или людей каких-то?
– Да нет, – уверенно отозвался мужчина. – Никого не видели. А в чем дело?
– Вы на реку? Лучше бы домой вернулись. А то небезопасно сейчас в этом районе.
– Так, может, объясните, что произошло? – спросил мужчина. – В кои веки собрался с детьми на рыбалку. Мы из Домодедова, привезли детей к моей матери на лето. Но они поехали с условием, что я обязательно схожу с ними на рыбалку и мы сварим уху на костре. Неужели все настолько серьезно?
Милиционер подошел к нему вплотную и что-то тихо сказал.
– Тогда конечно, – согласился отец. – Мы возвращаемся.
– Ну, пап, – заныл мальчик, – ведь ты…
– Понимаете, ребята, волки объявились. Нападают на людей, есть жертвы. Так что возвращаемся.
– Конечно, – кивнул милиционер. – С ними быстро управятся. А на рыбалку лучше все-таки пораньше выходить, – посоветовал он.
– Пошли домой, – испуганно попросил мальчик.
«Во, блин! – мысленно усмехнулся Вихрев. – Волками окрестили».
– Мы как раз туда сейчас едем, – сказал второй, – можем доставить. С нами никакие волки не страшны, – засмеялся он.
– А почему волков милиция ищет? – насмешливо спросила девочка.
– Мы просто помогаем охотникам, – нашелся милиционер.
– Видимо, ушли, – недовольно признал подполковник милиции. – Убийство совершено часов за девять до нашего прибытия. Участковый заехал, чтобы вручить Буратино, то бишь Сорокину, повестку. Поступило заявление о совершении им ДТП. С места аварии он уехал. И на тебе!..
– А что сказали эксперты? – спросил районный прокурор.
– Охранники Сорокина были избиты, потом их пристрелили из пистолета, найденного около трупа водителя азербайджанцев, – ответил милиционер. – Сам он убит ударом ножа, нож в руке одного из убитых. Остальных перебил Поэтов. Его и парней, которые приехали с ним, кто-то застрелил. Он укатил на машине, на которой, судя по всему, приехал чуть позже. След от машины «Жигули» виден только на стоянке возле коттеджа Сорокина. Устанавливаем, кто это мог быть.
– Армавиров Василий Николаевич, – словно отвечая на его вопрос, проговорила вошедшая женщина – майор милиции. – Машина «восьмерка» красного цвета. Он ехал за джипом Поэтова. Личности азербайджанцев, кроме водителя, установлены. Отпечатки водителя обнаружены на руле машины и на ключах, но документов нет. Вот это и непонятно. Не мог же он ехать без прав?…
– Права в машине нашел участковый, – посмотрел на нее подполковник. – Это права Серегина Николая Павловича. Мы сделали о нем запрос в Ярославль. Объявлен розыск Армавирова.
– Похоже, нас обложили, – процедил Вихрев.
– Не нас, – возразил Вулич, – а убийцу Поэта и его людей. Армавира ищут.
– Ну, ладно, что делать будем?
– Не дергаться. Пару суток придется где-то отсидеться. Желательно там, где меньше всего будут искать.
– И где же? – усмехнулся Вихрев. – Если только в ментовку зайти, к начальнику в кабинет.
– Идея неплохая, но трудновыполнимая. Легче пойти в церковь, – глядя на виднеющиеся вдалеке купола, пробормотал Вулич. – Забраться на колокольню. Там запросто можно отсидеться.
– Ну да, – насмешливо согласился Вихрев. – Нас там и не увидит никто. Сейчас церкви бомбят повсюду, и наверняка или сторож, или сигнализация есть. Даже церковники говорят: на Бога надейся, а сам не плошай.
– И сам не плошай? – усмехнулся Вулич. – Ну что ж, в церковь пойти, кстати, неплохая идея. Там можно пересидеть.
– Ага, – возразил Вихрев. – Поп сдаст нас с ходу.
– Не думаю. Это сейчас, похоже, самое надежное для нас место.
– Ладно, давай попробуем. И как ты себе это представляешь?
– Очень просто, пойдем молиться.
– Чего?! Ты креститься-то умеешь?
– Научимся, – засмеялся Борис. – А потом узнаем, кто туда приехал издалека, и попросим взять нас с собой. В вере главная заповедь – помоги ближнему.
– Ладно, пойдем. Во, блин, дожил. Но сначала надо научиться хотя бы креститься, а то…
– Без вопросов. Насколько я помню, когда входят в церковь, крестятся. Вот и посмотрим, как именно.
– Но как мы дойдем до церкви? Ментов вокруг полно.
– Легко и просто. Видишь деревушку? Наверняка там есть набожные бабушки. Дождемся, когда выйдут две или три, наверняка они ходят вместе, и подойдем узнать, где здесь поблизости церковь. Родители умерли, хотим свечку поставить и что положено заказать. И поверь, бабушки поведут нас в церковь. Ментам даже в голову не придет, что с бабками идут вооруженные преступники. К тому же вид у нас далеко не бандитский. Нужно привести одежду в порядок, побриться и вперед.
– Ладно, рискнем. Но запомни, Афган, если все-таки менты попробуют остановить, я буду стрелять.
– Матрена, – сгорбленная старушка постучала суковатой палкой в дверь, – ты жива?
– А что мне сделается? – открыв дверь, вздохнула пожилая женщина. – Скотину-то выгоняли, не видала, Шура?
– Так я без кормилицы осталась, продали ее мои доченьки. Им деньги срочно понадобились.
– Вот и расти детей, – сердито проговорила Матрена. – Прости меня Господи! – Она трижды перекрестилась.
– Вы собрались или нет? – раздался голос подошедшей толстой пожилой женщины. – Нам идти полчаса, а вы стоите тута, как козы на пастбище.
– Вот и бабушки! – Вулич кивнул на трех идущих по грунтовой дороге пожилых женщин.
– Посмотрим, как ты их разжалобишь, – усмехнулся Вихрев.
– Пошли туда! – Вулич перебежал на ведущую к дороге хорошо протоптанную тропинку.
– Послушайте, – облизнув пересохшие от волнения губы, заговорил полный мужчина, – я требую охраны. Сейчас существует закон о защите свидетелей. А Вихрев сбежал, я уверен, для того, чтобы покончить со мной. Предоставьте охрану мне и членам моей семьи.
– Леонид Павлович, – вздохнул следователь прокуратуры, – Вихреву известно, кто именно свидетель. Он и понятия не имеет о вашем существовании. Ему еще не предъявлено обвинение, и о ваших показаниях он ровным счетом ничего не знает. Уверяю вас – и с вами, и с членами вашей семьи…
– Тогда объясните мне, – нервно перебил его полный, – почему Вихрев бежал? И при этом пытался убить человека. Вы не знаете, зато я все прекрасно понимаю. Я читал Уголовный кодекс и нашел огромную разницу в наказаниях за побег, сопряженный с насилием, и за двойное убийство. Если в первом случае он просто добавит к своим шести оставшимся самое большее восемь лет, то за убийство его ожидает как минимум двадцать пять или даже пожизненное заключение. Может, вы скажете, что я не прав? Учитывая то, что говорят в прессе и по телевидению о сотрудниках МВД, налоговой службы и даже прокуратуры, Вихрев знает и о моих показаниях, и обо мне. Я не хотел вас обидеть, но факты – вещь неумолимая.
– Все с вами будет хорошо, – заверил следователь, – не беспокойтесь, пожалуйста.
– Повторяю, – повысил голос Леонид Павлович, – я требую применить по отношению ко мне и моим близким положение об охране свидетелей! В противном случае я откажусь от своих показаний.
– Но Вихрев этого не узнает, господин Замков, – входя в кабинет, усмехнулся плотный мужчина в очках.
– Извините, – поднявшись со стула, ожег его взглядом тот. – Позволю себе спросить: а кто вы и что за тон?
