расстрел бандитам. Все должны сгруппироваться в доме, даже собака! Которую, к слову, тоже можно посчитать за бойца.
Но в этот момент бандиты, еще не подконтрольные «нашим», могут передать связным, что им устроили ловушку! А те – своему начальству. И сразу дальнейший ход событий становится непредсказуем. Велит начальство выполнить миссию до конца – или велит сворачиваться? И какие распоряжения даст насчет Кристины?
Тут уже воображение Кису отказывало…
Стало быть, брать их надо до того, как они двинутся – в дом ли, в переднюю ли часть двора…
Отсюда вытекала примерно такая диспозиция: отследив по мониторам, а также через темные окна кухни бандитский десант во двор, «наши» вываливаются из задней двери, используя момент неожиданности, и пытаются подстрелить разбойников. Взять их не получится – только если Серега не даст больше людей. Оружие-то у всех огнестрельное. Один может пятерых уложить – как с той стороны, так и с этой…
Значит, «наших» нужно распределить иначе: по паре с каждой стороны дома, и еще двоих и собаку к задней двери. Распахнуть ее, откатиться, переждав первую очередь, – там по двое с флангов подтянутся, тогда можно будет и выползать из кухонной двери…
Кис заново прокрутил в воображении картину схватки и одобрил ее.
Но оставалась еще одна проблема. За забором, заслышав звуки выстрелов (у охраны глушителей нет, Алексей уже выяснил!), могут дать деру. И, главное, свяжутся с главарем: доложат, что в доме не все так гладко идет, как намечалось!
Что детектива решительно не устраивало. Он ни на секунду не упускал главную цель: выпытать у бандитов, кто их послал, чтобы выйти на место, где держат Кристину! А значит, действия «наших» за забором должны быть полностью синхронизированы с действиями во дворе. То есть людей в машинах нужно брать одновременно. Если перестрелка за забором начнется раньше, то насторожатся бандиты во дворе. И наоборот: если звуки выстрелов донесутся сначала со двора, то насторожат тех, кто сидит в машинах.
Иными словами, вся операция требовала очень четкой координации! А Алексей даже пока не знал, чем сумеет помочь ему Серега…
II
И вдруг раздался звонок. Алексей машинально потрогал мобильный, но звонил не он, нет. Звонок шел в дом – от ворот.
– Кто говорит? – услышал он голос Леши.
– Грушицкая Елена Васильевна, – донеслось из переговорного устройства.
Леша сообщил Фролову, выползшему на звонок из своего кабинета, имя посетительницы, и тот, растерянный, велел впустить гостью.
– Павел Николаевич! – вплыла Лена в дом. – Я вам очень сочувствую. Я в курсе. Приехала вам помогать.
Она легонько похлопала его по плечу и тут же оставила, сделав шаг к детективу, стоявшему поодаль.
– Алексей! – Лена протянула ему сразу обе руки для пожатия. – Я придумала!!!
Она прошла в гостиную, не обернувшись ни на кого, – предполагалось, что все последуют за ней, – стаскивая на ходу легкую бежевую куртку из тончайшей кожи, которую небрежно бросила на кресло.
Кис разглядывал ее. Сегодня на ней был приталенный кремовый брючный костюм, под полурасстегнутым пиджаком виднелся топик шоколадного цвета, на шее чуть поблескивало довольно массивное колье с какими-то коричнево-золотистыми камнями, Кис не знал им названия.
Леша куда-то исчез, – занял свой пост, надо думать, – а хозяин дома робко топтался на пороге своей гостиной, явно не понимая, как вести себя с высокопоставленной гостьей, которая к тому же обращалась не к нему, а к чертову детективу, вторгшемуся в его дом несколько часов назад и навязавшему свои условия.
– Я придумала! – повторила Лена Грушицкая, стягивая перчатки и отправляя их вслед своей куртке. – Теперь все у нас получится отлично!
Одна ее перчатка упала на пол, не достигнув кресла. Фролов бросился поднимать, но Лена не удостоила его даже взглядом.
Алексей вновь испытал, как два дня назад, ниспровергающее чувство восхищения, смешанное с легким раздражением, в присутствии этой женщины.
– И что же вы придумали? – спросил он осторожно.
– А вот что! Я останусь здесь! И тогда мой муж будет вынужден вмешаться! Я ему скажу, что моя жизнь под угрозой! И к нам на помощь придут лучшие силы! Весь московский спецназ!
У Фролова при этих словах перекосилось лицо. Странный человек, неужели он до сих пор не понял, что рискует поплатиться жизнью за свои «секретные документы»? Неужто он согласен умереть, только бы не выдать их?
Подобное допущение превосходило понимание детектива. На том свете секреты ему не понадобятся… Оставалось только предположить, что он тоже, по распространенной русской привычке, полагался на авось? Ну-ну.
– Лена, – спокойно произнес Кис, – вы переведите немного дух. И объясните мне подробнее, что у вас на уме.
– Так я уже сказала! – удивилась Грушицкая. – Я позвоню мужу и объясню, что нахожусь в этом доме, а на него собираются напасть бандиты и всех перестрелять. И тогда он поднимет весь московский спецназ. Или кого вызывают в таких случаях? ОМОН, может? Я не разбираюсь. Главное, что он всех нас выручит! Настенку, вас, меня и даже Фролова, – она небрежно мотнула подбородком в сторону хозяина. – Вот и все, собственно… А подробности вы мне расскажете. Даже не мне, а спецназу. Или ОМОНУ. Им же нужно будет дать инструкции! Вы их и дадите.
– Лена, а вы уверены, что ваш супруг…
– Разумеется! – перебила его Лена. – Я не могла просить его повлиять на ход событий, я вам объясняла, он же белый и пушистый. Но если под угрозой жизнь его жены, то можете не сомневаться, он на них повлияет!
Алексей некоторое время молчал, переваривая услышанное. Фролов за это время очнулся от ступора и предложил незваной гостье напитки. Лена выбрала зеленый чай.
Откуда-то возникла горничная, – Алексей не видел ее во время обхода дома, – недавно пришла, пока он размышлял, закрыв глаза, в кресле? – и принесла чай, печенье, конфеты и чашки. Еще одна потенциальная жертва предстоящего вечернего нападения? Или она уйдет раньше?
Фролов уже овладел собой и принял вид радушного хозяина. Леша мелькнул в проеме двери – держал ухо востро и руку на пульсе, анализировал ситуацию. Кис незаметно подмигнул ему, мол, подробности расскажу позже.
– Кто эта женщина? – спросил детектив. – Горничная? Кухарка?
– Она готовит мне ужин, ну и подает, когда гости.
– Отправьте ее домой, пожалуйста. Мало ли что.
Фролов побледнел немного, но при этом, глядя почему-то на детектива, окликнул женщину:
– Лиля, как закончите с чаем, идите домой. На сегодня вы свободны.
– А как же ужин? Я только начала готовить!
– Сами справимся. Оставьте все и уходите.
Фролов по-прежнему не сводил с детектива напряженных глаз, и Алексей толком не понимал, что он хочет ему послать взглядом. Упрек в том, что ужин никто не приготовит? Или, совсем иначе, – вот, мол, я тебя слушаюсь, детектив, – теперь не подведи и ты? Или он с трудом сдерживался, чтобы не послать детектива, с которым в его дом пришли неприятности, к чертовой бабушке?
Кис не смог расшифровать этот взгляд, но зависать не стал. Как бы то ни было, он выдавал что-то из личных фроловских чувств, а они, признаться, интересовали детектива меньше всего. Его страхи, его надежды, его трусость, его «авось», его компромат на кого-то и вытекающий из оного шантаж – все это являлось подробностями биографии Павла Николаевича Фролова. О которых он к тому же решительно не желал распространяться, хоть и знал, что жизнь Кристины зависит от этой информации.
