Ведь я еще жива

И в этот момент Федя включил видеокамеру.

Милашка, которая сделала все, чтобы разогреть Ботаника, теперь яростно отбивалась и молила о помощи. Федя снимал. Насильник, Ботаник наш – насильник! – ликовал он при мысли, как покажет эту запись завтра на курсе.

Потом он оттащил Мишу от девушки, выпроводил ее домой, сунув в ладошку сто баксов, и принялся снимать дальше пьяного Ботаника, озверевшего от неудовлетворенного желания, чувства унижения и ощущения подвоха. И конечно, от наркотиков.

Затем произошло неожиданное: Миша бросился на Федю с кулаками, крича: «Ты куда дел мою девушку? Верни ее!!!»

Федя ловко отскочил, – правда, камера выпала из его рук на мягкий ковер, – а Ботаник растянулся во весь рост и вырубился. Крикалов решил воспользоваться временным затишьем, чтобы окончательно нейтрализовать разбушевавшегося отличника, гордость курса. Наклонившись к нему, он заставил юношу проглотить еще пару «колес».

Про упавшую на ковер камеру он забыл, а она все снимала, снимала… И как Мишу стало рвать, как пошла пена изо рта, как начались судороги – все это бесстрастно записывалось на камеру. И панику Крикалова-младшего, и попытки напоить Ботаника водой, которые ни к чему не привели; и его истеричный звонок, нет, не в «Скорую помощь», а Крикалову-старшему…

Паша Фролов все быстро организовал. Тело Ботаника, скончавшегося от передозировки, вынесли глубокой ночью, вывезли в лес, где и закопали. Феде были даны инструкции, как себя вести: завтра у всех спрашивать, куда подевался Ботаник, который его вчера продинамил, гад такой, не пришел!

Ковер Фролов сдал на следующий же день в химчистку, следы наркотиков в квартире уничтожил и придурку этому, Крикалову-младшему, наказал о них забыть навсегда. Отпечатки Ботаника в квартире Крикаловых его не беспокоили: все знали, что он приходил заниматься с Федей регулярно.

В общем, он повел себя как лучший, самый лучший и самый надежный друг! Егор валялся у него в ногах от благодарности!

Только не знал Егорка, что карта памяти из видеокамеры осталась у Паши. Считалось, что он «уничтожил улики», и никто вникать не стал, как именно. А на ней, на малюсенькой этой карте, были записаны не только сцены с Ботаником, но и вся сбивчивая речь-признание Феди Крикалова, адресованная лучшему другу его отца. Равно как осталась у Паши Фролова одежда Ботаника, вместе со следами рвоты, состоящей из коктейля из наркотиков. Кроме того, в коллекцию Фролова вошла SIM-карта из мобильника, хранящая эсэмэски, где Федя договаривался с Ботаником о встрече на этот вечер; и конспекты Федины с пометками, сделанными почерком Миши; и записанный нетрезвой Фединой рукой адрес с телефоном «милашки»…

Позже Фролов добавил в свою коллекцию признание «милашки», которого он с легкостью добился, увеличив ставку до ста пятидесяти зеленых…

Через полгода Егорка снова стал забывать старого друга, увлеченный своей звездной жизнью. Зато у Фролова случилась большая неприятность: его крупно кинули. Так крупно, что весь бизнес оказался под угрозой.

Фролов пришел к Егорке просить помощи. Но Крикалов его из дома выставил: он гостей принимал, высокопоставленных. Не вышел, значит, друг детства свиным рылом да в калашный ряд…

Павел Фролов такого отношения к себе не простил.

Для начала он все сохраненные им улики припрятал хорошо, надежно и в разных местах, оставив у себя дома только часть. Затем приготовил несколько писем с указанием всех этих мест, а также координаты той поляны, где схоронено тело Миши, отличника и Ботаника, по которому до сих пор плачут безутешные родители, не понимая, куда мог исчезнуть их талантливый сын, их гордость и надежда…

Письма были отданы нескольким нотариусам: «ВСКРЫТЬ В СЛУЧАЕ МОЕЙ СМЕРТИ», равно как и поручение разослать информацию журналистам в том же самом случае.

Затем он нанял охрану, оборудовал дом видеонаблюдением и счел, что пора снова навестить неблагодарного Егорку.

Навестил. Показал ему копию фильма (оригинал он оставил у себя, разумеется). Объяснил вкратце, что к чему: и насчет тела, и насчет улик, и насчет хитрой системы писем, которые В СЛУЧАЕ ЕГО СМЕРТИ…

И попросил огромную сумму.

Спустя месяц еще одну.

Через два месяца еще одну…

– Вот, собственно, и вся предыстория, – подытожил Алексей. – Что же до самой истории, то началась она с того, что Егор Крикалов решил от бывшего друга и ныне шантажиста избавиться. Он нанял двух частных детективов, которые принесли ему информацию о круге общения Фролова, равно как и о том, что Пашка не пошутил, когда угрожал: он действительно держит в доме охрану.

И Егор Крикалов обратился к славным и добрым друзьям, бандитам. Выложил им всю информацию, добытую детективами, включая выигрыш в лото Анастасии Марковны, входящей в круг общения Фролова. Ну, а дальше…

…Алексей прошелся по всем этапам следствия и «экшн», то есть этапам детектива и боевика, не забыв подчеркнуть, какую роль сыграл в спасении девушки Игорь.

Молодой человек слушал лестные слова вполне невозмутимо, время от времени бросая короткие взгляды на Кристину. Она же переводила сияющие глаза с детектива на Игоря, а с Игоря на остальных, будто вопрошая: вы слышали? вы поняли? Вот он какой, мой Игорь!

Лена с Настей переглядывались, усмехаясь друг дружке, радуясь за Криску.

– А что же с этим бандитом, с Лаптевым? – спросила Кристина, когда детектив закончил повествование. – Его взяли?

– В конечном итоге да. И я даже надеюсь, что Анастасия Марковна сможет вернуть свои деньги…

– Я в этом просто уверена! – проговорила с нажимом Лена Грушицкая, метнув требовательный взгляд на мужа. – Правда, Женя? У нас ведь идет борьба с коррупцией, и мы не можем позволить правосудию уклониться от исполнения своего долга, да, Женя?

«Мы», отметил Кис. Комментарии излишни, что называется.

Грушицкий, чуть прикрыв глаза, величественно кивнул. И детектив понял, что шансы на возврат денег Насти Тышкевич и впрямь велики.

– Но как же удалось поймать Лаптева? – не унималась Лена. – Вы ведь сказали, что направление его побега было неизвестно… Неужели он все-таки подался в аэропорт?

– Нет. Он направлялся в сторону Питера, стараясь держаться самых мелких дорог. Как теперь понятно из допросов, он рассчитывал по поддельным документам перебраться в Финляндию на пароме.

– Так как же его сумели вычислить, а? – не отступала Грушицкая.

– Да так. Вычислили. Ведь какие силы были брошены на его поимку! Мы предположили, что Лаптев должен передвигаться по дорогам не один, а с охраной, и посему…

– Нет! – вдруг перебил его Игорь. – Алексей Андреевич, ну я же слышал: это была ваша идея! Вы сказали по телефону Громову, я отлично помню: «Серега, у меня мысль: Лаптев наверняка передвигается с охраной, как минимум еще одна машина, а скорее две, поэтому скажи вертолетчикам, чтобы искали группу машин! Которые идут по темным мелким шоссейкам в обнимку!» Именно так вы сказали в телефон: «в обнимку»! И поэтому Лаптева взяли! Ваша идея была правильной!

Кис растерялся. Он любил, конечно же, когда его предположения подтверждались, приносили реальные плоды. И признание ему было приятно, чего там. Но он страшно не любил комплименты. Он не знал, как их принимать, как себя вести, и ужасно смущался. А сейчас Игорь его явно подставил!

Но Лена Грушицкая выручила, умница.

– Браво, Алексей Андреевич! И браво нашей милиции! – произнесла она, опережая все восклицания. – Давайте теперь за это дело чокнемся!

Наступила торжественная часть, открытая внесенным Леной подносом с бокалами, наполненными шампанским.

Звон хрусталя, восклицания благодарности, поцелуи – Кис насилу отбился.