Венец айтаны

никуда не торопились.

Марис сидел рядом с Лесси в стороне от остальных и негромко рассказывал ей все, что произошло после его отъезда. От него не ускользнули ни ее тревога, когда он сообщил, что Эбол попался альгавийцам, ни молчаливое согласие с его решением, ни какое-то странное понимание, мелькнувшее в глазах, когда он передал ей рассказ герцога Контерда о происходящем во дворце.

– То есть ты сейчас едешь в Картеви за деньгами, – констатировала Лесси. – А потом вернешься на озеро Мет и снова поднимешь людей.

– Да, – кивнул Марис, не понимая, куда она клонит.

– Через сколько ты планируешь выступить в поход, если все сложится удачно?

– Думаю, через месяц-полтора, – поколебавшись, обозначил Ронтон. – А тебе зачем?

– Я просто пытаюсь понять, сколько у меня времени, – тихо сказала Лесси.

– Времени на что?

– На мою собственную войну, Марис. – Лесси подняла глаза, и Ронтон увидел в них тоску и безысходность. – Я должна успеть до того, как вы выступите. Должна любой ценой!

– А поподробнее? – нахмурился Марис. Ему не понравилась обреченность, сквозившая в голосе девушки.

– Ты не веришь в колдунов, Марис, – невесело улыбнулась Лесси. – Но они есть. Сейчас в Ор-Сите обосновались несколько шарритов, хозяев черного тумана. – От незнакомого слова на Ронтона вдруг повеяло ледяным холодом. – Вы будете обречены на поражение, Марис, как бы вы ни бились, какие бы хитроумные планы ни строили, вы будете обречены! Поэтому мне нужно обезвредить шарритов. Обезвредить до того, как вы начнете поход.

– Но почему ты?!

– Я последняя Жива, Марис. Больше этого сделать некому. Так что выбора у меня и нет. Я – Жива, а потому не могу оставлять шарритов на моей земле. Это не зависит от меня, так должно быть…

Марис помолчал, обдумывая услышанное.

– Я могу тебе чем-то помочь, Лес? – серьезно спросил он.

Она покачала головой.

– В любом случае поехали с нами, – безапелляционно заявил Ронтон. – Укроешься в лесу, там тебе будет безопаснее.

Лесси снова покачала головой.

– Нет, Марис. Я должна подобраться к ним поближе. И я должна быть одна. – Она поежилась, вновь на миг став маленькой испуганной девочкой. – Я должна накопить силу, Марис, я должна стать частью силы, я должна перестать быть Лесси Вельгис, чтобы победить их. – Девушка говорила тихо и размеренно, но ее била крупная дрожь. Марис попытался было обнять сестру, но она отстранилась. – Я должна порвать все, что делает меня слабой, я должна забыть тех, кого я люблю, потому что это делает меня уязвимой! У меня почти получилось, Марис, почти, но я не могу! – Отчаяние прорвалось на волю, Лесси сжала голову руками. – Наверное, я никудышная ведьма, Марис. Что мне делать, что?!

Он все-таки обнял хрупкие плечи, погладил девушку по голове.

– Ничего, малыш, – негромко проговорил он. – Как-нибудь справимся, и с альгавийцами, и с шарритами твоими. Не казни себя. Делай что можешь, если уж тебе нельзя по-другому. Ты не одна, малыш, ты не одна, главное, помни об этом.

Лесси подняла голову. Ее лицо было залито слезами, она отерла их решительным движением.

– Спасибо, Марис. Я попытаюсь. Но мне надо найти шарритов, и я должна сделать это одна.

Глава XI Тайны старого замка

Дети восторженно хлопали в ладоши, прося Ника показать еще. Представление было в самом разгаре. Но опытные циркачи прекрасно почувствовали, когда внимание взрослой части публики начало ослабевать. Фабби заиграл заводную мелодию, из балагана выбежали Маргарита и Лесси в ярких платьях и быстро закружились в задорном танце, отбивая ритм перевязанными лентами бубнами. Лица девушек были сильно раскрашены белилами и румянами. Делалось это из-за Лесси – в последнее время юная ведьма стала замечать, что люди в деревнях относятся к ней настороженно, а некоторые откровенно боятся. Она не знала, почему это происходит, но старалась поменьше общаться с публикой, чтобы не отпугивать народ. Вот и сейчас, отплясав танец и взбодрив зрителей, они быстро убежали в балаган, чтобы у тех не было возможности разглядеть их как следует. На площадку, отведенную под представление, вышел Маэстро, и народ восторженно притих, ожидая фокусов.

С Марисом и его отрядом циркачи расстались почти две недели назад. На прощание Лесси подняла руку, и на ее ладонь опустилась маленькая птичка.

– Возьми, – сказала она брату. – Если нужно будет что-то мне сообщить, она принесет письмо.

Почти две недели они медленно двигались на юго-запад. Лесси слепо шарила своей сетью, пытаясь зацепить шарритов, и несколько раз ей удавалось улавливать отдельные всплески ледяной силы и корректировать их маршрут. Циркачи ни о чем ее не спрашивали, и она была им благодарна. Благодарна еще и за то, что они давали ей возможность еще немного пожить своей простой, незамысловатой и беспечальной жизнью, за возможность безмятежно плясать перед публикой, дарить людям радость, получая взамен широкие улыбки и щедрые медяки.

Вскоре после выступления в лагерь циркачей пожаловали гости. Добротная, хоть и небогатая одежда, простонародная, но несколько заносчивая физиономия – Лесси уже успела навидаться таких визитеров за время пути. Их уже несколько раз приглашали в попадающиеся по дороге замки – высокие дворяне тоже были не прочь потешить себя цирковыми номерами. Лесси никогда не понимала приходивших за ними слуг. Они-то чем так гордятся? У них-то почему такое высокомерно-снисходительное выражение лица? Да, наверное, ей никогда не удалось бы найти общего языка с дворянскими лакеями.

В замок «господина графа» им было велено прибыть через два часа – это еще бы куда ни шло, некоторые требовали являться немедленно, не дав даже отдышаться после деревенского представления. Лесси с Маргаритой успели умыться и перекусить тем, что щедро принесли им сельчане. Правда, потом им пришлось намазаться вновь.

– Наверное, скоро тебе придется снова выступать одной, – улыбнулась Лесси, размазывая густую пасту по лицу Маргариты. – А то всю кожу себе испортишь!

– И чего они тебя боятся-то? – пожала плечами Марго. – Ну подумаешь, ведьма, что они, ведьм никогда не видели?

Девушки дружно рассмеялись. За ширму заглянул Ник.

– Готовы? – весело спросил он. – Вот и замечательно! Начинаем представление!

В замке можно было неплохо подзаработать, поэтому циркачи постарались на славу. Лесси надеялась, что им удалось угодить и высокому седеющему господину графу, и молодой золотоволосой графине, его дочери, и совсем молоденькому сыну, сидевшему почему-то как на иголках (во всяком случае, у Лесси создалось именно такое впечатление). По случаю хорошей погоды все графское семейство расположилось во дворе, на специально вынесенных креслах. А вот все окна в замке (он казался девушке старым-старым!), к удивлению Лесси, оказались зашторенными. Она в очередной раз подивилась глупым обычаям знати. Она бы первым делом пустила в старый замок побольше солнечного света!

Валентин без запинок отжонглировал на канате горящими факелами, они с Марго отплясали свой самый зажигательный танец, Балло и Карло устроили красивую показательную борьбу, поднимая друг друга одной рукой, Маэстро превзошел самого себя в извлечении из шляпы самых невообразимых предметов, но графьям (Лесси чувствовала это) чего-то не хватало. Наконец младший не выдержал.

– А у вас же кукольник был? – каким-то неестественным голосом спросил он.

Циркачи удивились – аудитория Ника редко бывала старше четырнадцати-пятнадцати лет, а молодому графу на вид было лет восемнадцать, – но не показали и виду. Эйсон с готовностью вынес свою ширму и принялся лицедействовать. Молодой граф расслабился. А Лесси, сидевшей с Маргаритой за балаганом, вдруг показалось, что одна из штор на втором этаже колыхнулась. Из праздного любопытства она