поднимал юноша. Там был крем. Лосьон. Помада. Расческа. Одеколон. Еще одна бутылочка какого-то крема. Предполагая, что ему придется спать не дома, он предусмотрительно прихватил все это с собой для утреннего туалета.
Юити не мог справиться с неприязнью, которую почувствовал при виде этой косметики, принадлежащей мужчине, который не был актером. Не подозревая об отвращении Юити, юноша поднял пузырек одеколона на свет, чтобы посмотреть, не разбился ли он. Когда Юити увидел, что одеколона осталось лишь на треть пузырька, его отвращение усилилось.
Юноша сложил упавшие предметы в портфель. Затем он озадаченно посмотрел на Юити, удивляясь, что тот не сдвинулся с места, чтобы помочь ему. Он вспомнил, зачем открывал портфель, и снова наклонился, отчего его лицо покраснело до ушей. Из отделения, предназначенного для мелочей, он вынул что-то крошечное и желтое на красной шелковой нитке и помахал им у Юити перед глазами.
Юити взял предмет в руку и стал рассматривать. Это была крошечная соломенная сандалия, сплетенная из желтой соломки с красной завязкой.
– Это и есть твой энгимоно?
– Да, мне его подарил один парень.
Юити откровенно посмотрел на часы. Он сказал, что ему нужно идти. Они вышли из чайной. На станции Канда юноша купил билет до Хигасинакано, Юити – до станции С. Их поезда шли в одном направлении. Когда поезд приближался к станции С. и Юити приготовился выходить, юноша, предполагавший, что Юити купил билет до станции С. из осторожности, чтобы не ехать в одно и то же место назначения, был повергнут в смятение. Он схватил Юити за руку. Юити вспомнил руку своей страдающей жены и грубо стряхнул его руку. Гордость юноши была задета. Желая принять невежливое поведение Юити за шутку, он выдавил со смешком:
– Ты действительно здесь выходишь?
– Да.
– Хорошо, я с тобой.
Они вышли на тихой, погруженной в ночь станции.
– Я иду с тобой, – настаивал юноша, преувеличивая своё опьянение.
Юити разозлился. Он неожиданно вспомнил, что ему нужно сделать один визит.
– Куда ты собираешься пойти, когда оставишь меня?
– А ты разве не знаешь? – холодно осведомился Юити. – У меня есть жена.
Юноша побледнел. Он не мог сдвинуться с места.
– Значит, ты водил меня за нос!
Остановившись, он заплакал. Потом подошел к скамейке, уселся, прижав свой портфель к груди, и дал волю слезам. Юити, видя такое комическое завершение дел, спасаясь, быстро взбежал по лестнице. Его явно никто не преследовал. Юити вышел со станции и бросился в дождь. Перед ним простирались больничные постройки, покоящиеся в тишине.
«Я захотел прийти сюда, – трезво рассуждал он про себя, – когда увидел выпавшее на пол содержимое портфеля этого юноши».
По-хорошему, ему давно пора было пойти домой, где в одиночестве поджидала его мать. Он не мог остаться на ночь в больнице. Однако он чувствовал, что если не пойдет в больницу, то не сможет заснуть.
Охранники у ворот еще не спали, а играли в японские шахматы. Неяркая желтая лампа была видна издалека. Из окошка ворот выглянуло темное лицо. К счастью, охранник вспомнил Юити. Он запомнил его как мужа, который оставался со своей женой, пока та рожала ребенка. Юити понимал, что его оправдания не имеют особого смысла, но объяснил, что забыл что-то ценное в палате своей жены.
– Вероятно, она спит, – сказал охранник.
Выражение лица этого слишком любящего свою жену молодого человека, однако, тронуло его сердце. Юити поднялся по слабо освещенной лестнице на третий этаж. Звук его шагов на лестнице неприятно отдавался эхом.
Ясуко не спала, но услышала звук поворачиваемой завернутой в марлю круглой дверной ручки, словно он ей приснился. Она вдруг испугалась, села и включила лампу в полке тигаидана [124]. Силуэт человека, стоящего вне досягаемости света, принадлежал её мужу. Прежде чем вздохнуть с облегчением, она почувствовала в груди приступ недоверчивой радости. Она увидела мужественную грудь Юити, облаченную в белую рубашку поло.
Супружеская пара обменялась парой-тройкой ничего не значащих слов. Из-за своей природной прозорливости Ясуко воздержалась от вопроса, почему он пришёл повидать её так поздно ночью. Молодой муж повернул лампу так, чтобы она светила на колыбельку Кэйко. Маленькие чистые полупрозрачные ноздри важно втягивали воздух во сне. Юити пришёл в восторг от обыденности своих эмоций, которые до сих пор дремали в нём. В этот момент они нашли безопасный и надежный выход и сумели подействовать на него опьяняюще. Юити ласково попрощался с женой. У него были все основания для того, чтобы спокойно спать этой ночью.
Утром, после возвращения Ясуко домой из больницы, Юити встал и услышал извинения от Кис. Зеркало, которым он всегда пользовался, когда завязывал галстук, упало и разбилось, когда она убирала дом. Этот незначительный инцидент вызвал у него улыбку. По-видимому, это был знак того, что прекрасный юноша освободился от власти зеркала, о котором говорилось в легендах. Ему вспомнилось маленькое блестящее черное узорное зеркало, которое стояло в гостинице в К. прошлым летом, когда его слух в первый раз упивался восхвалениями красоты Сунсукэ, и он так близко вступил в ту самую связь с всевидящим зеркалом. Перед этим Юити, следуя обычному мужскому предрассудку, решительно воздерживался считать себя красивым. Теперь, когда зеркало разбито, неужели он снова будет руководствоваться этим запретом?
Однажды вечером должна была состояться выездная вечеринка для какого-то иностранца в доме Джеки. Юити был приглашен через посредника. Его присутствие во время вечернего празднования было бы важно. Многие гости станут относиться к Джеки с большим уважением, если придет Юити. Узнав об этом, Юити заколебался, но в конце концов согласился.
Все было точно так же, как на вечеринке геев в прошлое Рождество. Молодые люди, которые получили приглашение, ожидали в чайной «У Руди». Все как один были в гавайских рубашках, которые на самом деле очень им шли. Эй-тян, Кими-тян из «Оазиса» и другие. Иностранцы были другие, что придавало сборищу свежесть и новизну. В группе молодежи были и новички – Кэн-тян и Кэт-тян. Первый был сыном владельца большого рыбного магазина, торговавшего угрями в Асакуса. Отец другого был управляющим банковского филиала, известного своей надежностью.
Все жаловались друг другу на дождливую погоду, пока сидели, ожидая машины иностранцев. За прохладительными напитками они травили глупые анекдоты. Кими-тян рассказал интересную историю. Бывший владелец фруктовой лавки в Синдзюку был вынужден переехать после войны в барак. И когда решил переделать его в двухэтажное здание, он, как глава фирмы, принял участие в церемонии закладки фундамента. С чопорным лицом он пожертвовал богам священное дерево. Затем настал черед красивого молодого служащего жертвовать священное дерево. Другие ничего не подозревали, но эта вполне обыкновенная церемония была тайным свадебным обрядом, совершенным на глазах у собравшихся. Двое мужчин, давние любовники, поселятся вместе после церемонии закладки фундамента – босс подстраховался, разведясь со своей женой за месяц до этого.
Молодые люди в разноцветных гавайских рубашках с короткими рукавами сидели в разнообразных позах на стульях этого привычного постоянного места встреч. Они были чисто выбриты, их волосы издавали крепкий аромат, их туфли блестели как новенькие. Один из них, поставив локти на стойку бара, напевал вполголоса популярный хит и без перерыва бросал игральные кости из затертого кожаного футлярчика. Изображая взрослую усталость, он вертел в руке черный кубик с красными [125] и зелеными точками.
Что ждет их в будущем? Ограниченное число мальчиков, которые вступили в этот мир, преследуемые одиночеством или охваченные невинными соблазнами, вытянут счастливый жребий, который принесет им в
