количества, переполняющие, однако, в конце XX в. все русские антикварные магазины, а также распространенность русских фамилий «Иконников» и «Иконописцев». Так, в 1912 г. в СПб владело недвижимостью или снимало квартиры 46 носителей этих фамилий, а обладателей других фамилий, происшедших от 35 профессий, было меньше: Башмачников — 0, Бортенев, Бартенев и Бортников — 24, Бронников — 10, Булатников — 0, Водовозов и Водолеев — 14, Возницын — 1, Гусятников — 10, Дохтуров и Докторов — 13, Дьяков — 34, Жемчуж-ников — 7, Жеребятников — 0, Звонарев — 9, Кашеваров — 10, Колокольников — 6, Конюхов и Кучеров — 31, Огородников — 26, Охотников — 5, Пивоваров — 38, Пороховщиков — 4, Портнов — 18, Прядильщиков — 1, Прянишников — 18, Пушкарев — 26, Решетников — 15, Рыбников -11, Садовников — 14, Солдатов — 14, Солодовников — 16, Старостин — 15, Столяров-43, Стрельцов — 14, Сыромятников — 16, Ткачев- 15 и Ямщиков — 5. Более распространенные в СПб в 1912 г. фамилии, происшедшие от 14 профессий: Бондарев, Бочкарев, Бочарин, Бочаров и Бочарников — 84, Гончаров и Гончар — 58, Дьяконов — 58, Золотарев — 48, Кожевников — 72, Красильников, Красильщиков и Красилов — 67, Масленников — 90, Мельников — 160, Мясников — 53, Пастухов — 53, Плотников — 70, Пономарев — 149, Попов — 680, Сапожников — 65 [83]).
Замечательно, что при покупке иконы считалось постыдным торговаться, и даже называлось это действо стыдливо — не «покупка», а «обмен на деньги» или просто «обмен»; иконы не «покупали», а «выменивали»; то и другое сохранилось в старообрядческой среде до середины XIX в. («В лесах», «На горах»), а, возможно, и позже. Олеарий писал: «Русские называют торговлю иконами не куплею и продажею, а «меною на деньги», при этом долго не торгуются» [90, с.318].
Ясно, таким образом, что
Это скандальное обстоятельство заезжие иерархи пытались скрыть наиболее старательно, но не всегда успешно. «Указывали еще дониконовские русские, а за ними указывают старообрядцы, будто греки заимствовали от латинян обливание в таинстве крещения. Но это есть недоразумение: греки не заимствовали от латинян обливания, <…> но чрез настоящее или полное погружение они крестили и крестят только взрослых. Что же касается до младенцев, то в виду опасности утопления или, как выражаются наши славянские служебники, залития, они большею частию крестили, как и до сих пор крестят их чрез погружение неполное или не совсем настоящее: младенец поставляется в купели, погруженный в воду по шею, а на голову его священник трижды возливает воду горстию правой руки» [23, с. 129]. «Через настоящее или полное погружение греки крестили и крестят только взрослых. Что же касается младенцев, то в виду утопления, или, как выражаются наши русские служебники, залития, они большею частию крестили и до сих пор крестят их чрез погружение неполное: младенец помещается в купели, погруженный в воду по шею, а на голову его священник трижды возливает воду горстию правой руки. Это, впрочем не есть латинское обливание <;…>. Но иногда, кажется, дело обходится без погружения младенца по шею в купель, ибо иногда купели у греков устрояются столь малые, что 'в них едва может быть погружена только некоторая часть ног крещаемых детей'. Разумеется в подобных случаях крещение по необходимости ограничивается орошением» [55, т.8, с. 713–714]. «Свидетельствуют и наши самовидцы, который в Константинополе и восприемниками были, и греки самый, что у них трилетнаго, и вящщых лет младенца посажают во умывалницу, в которой его погрузить невозможно, и тако поливанием крещают» [56, лист 44 об.,45]. «Наши христиане неподалеку от сего города Юнуса жительствовали, <… > и свидетельствуют иконою, что в городе Юнусе и по всей Греции иереи погружают младенцев до плеч трижды. И потом из той же купели трижды обливают их правою рукою, а иные совершенно обливают без погружения. (Из письма задунайских старообрядцев, ветковскаго согласия, московскому купцу, Ивану Александрову)» [57, с. 33–37].
Малороссийская православная Церковь, канонически подчиненная Константинопольскому патриарху, тоже, конечно, крестила обливанием, и об этом тоже многие знали в Москве. «Цареградскии патриархи имея всю Малороссийскую церковь с митрополитом Киевским и прочими епископы в своем правлении, <…> и ведая, что в церкве Малороссийской обычай есть крестить младенцы поливанием, не прекословили тому, и крещение их имели за важное» [56, лист 44 об.]. «Тогда только-что присоединилась к московской державе Малороссия и присоединялась Белоруссия, где все жители, даже православные, крещены были чрез обливание» [58, т. 12, с. 195]. «Всему свету известно, что целыя епархии в Малороссии и в Украине, где всеобдержно в крещении обливают. (Из 3-го письма инока Павла Белокриницкаго)»; цит. по [27, вып.1, с.72]. «Собор, состоявшийся в декабре 1620 г. <в Москве>, постановил, что не только католиков, но и 'белорусцев' следует принимать через перекрещивание, то есть первым чином» [88, с.221].
Как факты обливательного крещения и склонности греков-иерархов к западным «ересям», так и факты всяческих непорядков в греко-язычных Церквях не радовали русских, испытывавших буквально отвращение к западным конфессиям, и постоянно получавших многочисленные подробные и взаимопроверяемые известия о происшествиях в восточных патриархатах. Там широко разлились всевозможные интриги, подкупы и иные неправды, доносы и контр-доносы (правдивые и лживые) турецким властям (не заинтересованным, вероятно, в сохранении мира и любви между христианскими иерархами и поощрявшим, поэтому, все, в том числе вероисповедные, их распри), причем не менее пяти патриархов расстались с жизнью из-за вражды или доносов конкурентов.
В 1638 г. был казнен (удушен) по ложному доносу патр. Константинопольский Кирилл Лукарис. В 1640 г. был отравлен Александрийский патр. Митрофан. В 1645 г. был убит Константинопольский патр. Парфений. 16.5.1651 был убит (по словам Арсения Суханова, зарезан его врагом — греком на корабле и выброшен в море) еще один патр. Парфений Константинопольский.
Его многие, в том числе в России, считали за св. мученика; греки не замедлили выжать из этого «мученичества» деньги: в 1654 г. царю Алексею Михайловичу были присланы, как реликвия, 5 его саккосов, причем царя просили заплатить за саккосы деньги и выслать саккосы назад в Константинополь! Саккосы в Константинополь не вернулись, но были царем подарены патр. Никону. В его «низвержении и убийстве <…> прямо обвинялись преемник Парфения на константинопольском престоле патриарх Иоанникий, который был даже арестован <турецкими властями> и освободился только благодаря 30.000 ефимкам, внесенным за него воеводами Молдавии и Валахии, затем патриарх иерусалимский Паисий и наконец косвенно воеводы молдавский и валахский. <…В 1654 г. русское правительство узнало, что молдавский> воевода, узнав, что изветы Иоанникия на Парфения были ложны, открыто заявляет в Константинополе, что он послал деньги Иоанникию только для низвержения Парфения, 'а вы, говорит воевода, деньги издержали, а его (Парфения) погубили, и неправедное сие убийство привело меня к тому, что я погубил богатство свое, государство, жену и детей. Ныне же, поелику тот (Иоанникий) сотворил свою волю, а не мою, то да отдаст мне деньги мои обратно.' <…> Другим участником низвержения и смерти Парфения был <друг русских, часто упоминавшийся выше> иерусалимский патриарх Паисий» [7, с. 413–414]. Еще один патр. Парфений Константинопольский был повешен в 1657 г. за тайные переговоры с
