единодушно, так как некоторые участники собора подписали его постановления неохотно, под давлением) постановил не принимать новых книг. («Шесть монахов <имена> отправили челобитную патриарху Никону на архимандрита Илью, якобы заставившего их отказаться от новых книг под угрозой смерти» [122, с. 201].)
Указ об изъятии старых книг и обязательном пользовании новыми, и сами новые книги, были посланы не только в Соловецкий, но во все русские монастыри и епархии (для выполнения в каждом приходе). Он не мог, конечно, быть выполнен (для чего требовалось напечатать очень много экземпляров книг) быстро, но выполнялся по мере напечатания. Соловецкий монастырь, был, вероятно, в числе первых получателей этого указа и новых богослужебных книг.
Очень долго Москва не реагировала на неповиновение знаменитой обители; это позволило монастырю развернуть по всему Северу (для которого он был величайшей святыней и непререкаемым авторитетом) пропаганду против книжных и обрядовых «исправлений». Преемник Ильи архим. Варфоломей был поставлен в настоятели в Москве в 1660 г. без заминки и без требований принять новые книги. В том же году «в монастырь приехал 'на покой' бывший архимандрит Саввина-Сторожевского монастыря Никанор» [63, ч.1, с. 194]. На собор 1666 г. архим. Варфоломей привез от своих монахов челобитную (сам он осторожно ее не подписал) против новых книг, что уже было вызовом Москве. Этот вызов, а также очевидная бесперспективность и опасность для царской политики дальнейшего замалчивания поведения монастыря — культурной и экономической столицы русского Севера — заставили царя и собор принять меры к ликвидации неповиновения. Некоторые монахи были вызваны в Москву для допроса, в том числе составитель первой соловецкой челобитной Герасим Фирсов; он был «сослан оттуда в Волоколамский монастырь» [122, с. 21]. В Соловки осенью 1666 г. был прислан следователь — архим. Ярославского Спасского монастыря Сергий — с приказом отлучить от Церкви непокорных и пригрозить им жестокими царскими наказаниями. После диспута Сергия против архим. Никанора и монастырского казначея и головщика Геронтия, монастырский собор постановил, что Никанор и Геронтий победили, доказав правоту старых обрядов и текстов и обличив неправоту новых книг, и отказался принять Сергия, а на угрозы ответил новой челобитной; в ней говорилось, что монахи, если их вынудят, оставят монастырь и уйдут в пустыню, но не покорятся. Требование Сергия и новгородского митр. Питирима (будущего патриарха) выдать сыскной комиссии старые книги из монастырского книгохранилища монахи выполнить тоже отказались, эти книги Сергию не показали и даже не назвали. Отказались и предоставить Сергию полный список насельников. «Так же безрезультатно завершилось расследование другим царским посланником — стольником А.С.Хитрово» [122, с. 21].
В 1667 г. в Москве для Соловецкого монастыря был поставлен архим. Иосиф и послан в Соловки; его, как и Варфоломея, не приняли, а привезенные архимандритами 39 бочек вина и 15 бочек пива с медом «были вылиты в озеро» [122, с. 21]. Монахи послали в Москву новую челобитную, в которой было написано: «Не присылай, государь, напрасно к нам учителей, а лучше, если изволишь книги менять, пришли на нас свой меч, чтобы переселиться нам на вечное житие»; цит. по [2, с. 227–228]. Предвидели ли и предчувствовали ли авторы этой челобитной, что скоро их просьба будет выполнена и перевыполнена? В сентябре 1667 г. казначей Геронтий составил пространную челобитную, которая изложила все причины протеста против реформ и стала манифестом родившегося старообрядчества. В ней утверждалось, что близится кончина мipa, христиане повсюду все более отступают от истинной веры, главные отступники — греки, идти за ними нельзя, именно это делают русские царь и епископат (подробно исчислены новшества), лучше умереть, чем присоединиться к идущим по Антихристову пути. Монастырский собор одобрил челобитную, а «новоисправленные книги <монахи> похулили и пометали в море» [60, с. 193]. Отвезшие в Москву эту челобитную (как и все остальные неугодные царю послания соловецкой братии) монахи попали (к чему они, вероятно, готовились заранее) там в тюрьму.
Началась изоляция монастыря; все его береговые вотчины были заняты царскими войсками; духовная оппозиция монахов патриарху и правительству переросла в бунт. Его главарями стали: архим. Никанор, казначей Геронтий, келарь Азарий и служка Фаддей Бородин.
О архим. Никаноре нужно сказать хотя бы несколько слов. В прошлом он — соловецкий постриженик, монах и (в 1644–1653 гг.) книгохранитель, которого соловчане, послав его в Москву, безуспешно просили себе в настоятели в 1653 г., вместо чего он неожиданно для них и для себя был назначен на почетную и влиятельную должность архимандрита подмосковного Саввина-Сторожевского монастыря. В 1666 г. соловчане еще дважды просили его в настоятели. «Протопоп Аввакум, <священноинок> Григорий Неронов и другие бывшие 'боголюбцы' в 1664 г. рекомендовали <его> царю в качестве одного из кандидатов на патриаршую кафедру. <…Он> был человеком, хорошо известным царю Алексею Михайловичу, неоднократно приезжавшему в монастырь Саввы-Сторожевского на богомолье. Царю иногда случалось говеть в монастыре, и он имел здесь духовником своим архимандрита Никанора. Архимандриту Никанору принадлежит, как известно, главенствующая роль в соловецком восстании, особенно на последнем его этапе, начиная с 1674 г., когда после высылки из монастыря казначея Геронтия он фактически возглавил вооруженную борьбу соловецких монахов» [60, с. 185, 199].
В 1668 г. началась осада монастыря и тянулась 7 лет; сменилось трое царских воевод. В монастыре было собрано очень много продовольствия, имелось 90 пушек, 900 пудов пороха, достаточное количество ядер; монахи и помогавшие им поморы могли проникать за кольцо осады и пополнять запасы зерна и свежей рыбы; мощные стены монастыря без трудно-поправимых повреждений выдерживали обстрелы. Тысячи богомольцев, ежегодно идущих в монастырь по обычному на Севере обету, поражались невиданному и неслыханному делу: царские войска обстреливали святыню — удел прпп. Зосимы и Савватия, хранителей русского Севера, стреляли прямо по иконам на фасадах соборов и пытались заморить монахов голодом! Монахи не брали в руки оружия, но несколько сот засевших с ними в монастыре мiрян, не согласных менять «веру святых Зосимы и Савватия» на «Никонову», в том числе пробравшиеся сквозь кольцо осады поморы и избежавшие казни и пробиравшиеся до монастыря начиная с осени 1671 г. Разинские казаки, оборонялись вполне профессионально; московские войска несли потери. В 1672 г. царским войском были «уничтожены огнем все монастырские постройки, скот был перебит» [122, с. 22]. Весть о твердости исповедников старой, истинной веры, Божией помощи им и их твердыне, и жестокости и безумии новых, еретических властей разносилась по всему Северу. «Среди осаждавших монастырь стрельцов начались волнения. Уже в июне 1673 г. двинские стрельцы в количестве 100 человек отказались стрелять по восставшим — их заменили другими» [122, с. 22].
В связи с этим отмечу замечательную подробность: участник и самовидец событий — соловецкий иеродьякон Игнатий — писал, «что рать, осаждавшая обитель состояла из 'немцев и поляков, истинных латынцев'. Войско воеводы Ивана Мещеринова <…> в <…> 1674–1676 <гг.>, действительно находилось под командованием иностранных офицеров, 'новокрещеных иноземцев' рейтарского строя, присланных Иноземным приказом из Москвы. <…> При этом правительство, видимо, учитывало большую надежность 'новокрещеных иноземцев' при выполнении столь деликатной службы как осада мятежного монастыря» [97, с. 24].
Иноческий собор 28.12.1673 постановил не молиться за царя; несогласные с этим монахи, в том числе Геронтий, были высланы из монастыря. (Геронтий, продолжая молиться за государя, не изменил старым книгам, и был за это воеводой Мещериновым окован и заключен в тюрьму. Дальнейшая его судьба неизвестна; вероятно, умер в тюрьме). Решение собора 28.12.1673 не могло не стать и стало сигналом для решительных действий властей. Мещеринов получил приказ «искоренить мятеж»; в монастыре в это время началась цинга, надежда на «вразумление» царя таяла, уменьшилось количество защитников.
Однако штурм 23.12.1675, несмотря на руководство офицеров-иноземцев, был отбит. Нашелся изменник — старец Феоктист — и указал воеводе тайный ход в монастырь. Царское войско проникло в монастырь ночью под 22.1.1676. Самыми свирепыми пытками были замучены монахи, в том числе архим. Никанор, и мiряне, всего от 300 до 500 человек или больше 500; 14 иноков бежали и, окруженные ореолом страстотерпчества, разнесли страшную весть по сотням северных сел, острогов и скитов. Тела и части тел мучеников лежали неубранными полгода, и затем были по приказу из Москвы зарыты без всякого богослужения. «На зверских казнях соловецких сидельцев настоял» патр. Иоаким [52, с. 329]. Участники бунта, сочтенные менее виновными, были, после телесного наказания, отвезены в том же году в Пустозерск. Там для них не нашлось земляных тюрем, и их куда-то увезли. Монастырь был разграблен стрельцами и лично Мещериновым, попавшим за это под следствие; «в его ладье были обнаружены
