они осторожничать станут, никому тонуть неохота.
— Ну уж нет! Я не согласный! — Семен тоже зло ощерился. — И вообще, я раненый, немощный… Крась, Гунька, тащите меня на берег, пускай сами плавают, без н…
— На хрен! Потому, что не хрен! — отрубил Егор.
Семен от такой аргументации даже примолк.
«Можете гордиться, сэр Майкл, вас уже и взрослые ратники цитируют. Хотя, скорее всего, все же не вас, а лорда Корнея. Помните, как ему сей лингвистический изыск понравился? Даже больше, чем „козлодуй“! От него и другие переняли».
— Петруха! Заткни Дырку! — прорычал Егор, извлекая меч из ножен. — Карась, Гунька, исполнять приказ!
— Урядник Ксенофонт! — подключился Мишка. — Дать людей в помощь! И присмотреть, чтобы не выкинули чего!
— Слушаюсь, господин сотник!
Мишка, машинально покосившись на Егора, уловил одобрительный кивок головой и только тут сообразил, что вокруг слегка посветлело — в разрыве туч засветился тонкий месяц. С носа ладьи доносился шум какой-то возни, потом раздался сердитый голос Гуньки:
— Да переверните вы весло-то! Вальком надо толкаться, вальком, а не лопастью! Она же тонкая, поломаете. — Опять, некоторое время слышны были только сопение, кряхтение и возня, а затем снова прорезался Гунька: — А ну, переходите все на корму, нос вывесить надо! И вы тоже ступайте, не сбежим мы без кормщика, не бойтесь!
Спустя какое-то краткое время и после целой серии энергичных выражений, с носа донеслась реплика Карся:
— Снимай портки, Гунька, придется вылезать и спихивать.
— Никон, к бою! — нарочито громко скомандовал Ксенофонт. — Глядите, дядьки, мы не промахнемся!
— Ой, напугал! Да сказано же тебе, что не сбежим, молокос-с-сос!
Огневцы с плеском соскочили в воду, натужно ухнули, и ладья свободно закачалась на поверхности реки.
— Эй, помогите влезть… вояки! Да на кой нам твоя ладошка сдалась! Весло подайте… ни хрена не соображают… самострелы из-под лавки…
Следующая группа погони шла не скрываясь, с факелами. То ли не нашлось кормщиков, способных обходиться лишь слабым светом месяца, то ли еще почему-то, но было хорошо видно, что погоня сильно растянулась. Скорее всего, не потому, что гребли с разной скоростью, а потому, что загружались в лодки по мере того, как подходили новые люди из стана осаждающих. Да и лодки еще надо было отыскать…
«Однако, сэр, полочане вовсе не лопухи. Да, по началу, выступили не лучшим образом — и охрана стояла не там, где надо, и народ на ладьях дрых без задних ног, но сориентировались быстро, успели даже пострелять по последней ладье… и стрелу заметили, и поняли смысл выстрела. Нет, не лопухи. Ох и дадут они нам сейчас! На что же Егор рассчитывает?»
— Это… дырка сзаду… раз уж такое дело, Гунька, лук мой подай! Ох, етить тя в грызло! Значит, ты с Карасем загребными садитесь, а на правило, пусть Егор встает. Ну, и сами там смотрите, как грести, не забывайте, что детишки на веслах. Что-то я еще хотел, дырка сзаду… А! Егор, ты, ежели припечет, от правила вниз соскакивай, мы уж сами тут разберемся, как загребать. Михайла, там на носу жернов[7] лежит, Карась отрокам покажет, как его скидывать. Если, значит, лодка или челн подвернется, так пусть твои ребята не зевают.
— Понятно, дядька Семен. Урядник Ксенофонт, выделить людей!
— Слушаюсь, господин сотник!
— Петруха! — Егор, видимо, тоже решил раздать указания. — Сколько стрел осталось?
— Двадцать две.
— Зря не раскидывай, выбирай, в кого бить…
— Понятно, не впервой.
— Пойдешь на нос, я отсюда, ты оттуда, а когда надо будет, ребятне поможешь жернов скинуть.
— Гы… во удивятся-то, когда каменюка на головы свалится!
— Так… ребятки, слушайте внимательно! — обратился Егор к отрокам. — Стрелять из самострелов не дальше, чем на тридцать шагов — свету мало, целиться трудно. И учтите, на воде все кажется ближе, чем на самом деле, так что, думайте, прежде, чем выстрелить… Хотя, лучше вот что. Первый выстрел по моему слову, я так рассчитаю, чтобы вы успели зарядить и еще раз выстрелить. Выбивать, в первую очередь, гребцов — лодки остановятся или на месте закрутятся, а нам того и надо. Полог приспустите и закрепите так, чтобы не мешал стрелять. Все, вроде бы… Михайла, добавишь чего?
— Без команды не стрелять, и вообще, слушать внимательно, не забываться, как в Ратном! Урядников особо касается! Никон, не забыл, как я тебя башкой об тын лупил?
— Не забыл, господин сотник.
— Вот и не доводи до этого в другой раз!
— Слушаюсь господин сотник!
— На левом борту старший — Сергий, на правом — Никон, уряднику Ксенофонту быть на носу.
Поначалу все, вроде бы, пошло хорошо. Пропустив три мелких посудины, в которых находилось по четыре-пять человек, Егор, несмотря на то, что гребцы из отроков были аховые, умудрился вывести ладью на таранный удар в борт насаду в котором сидело человек десять — все в доспехе. Скорость была мала, и борт насада хрустнул, но удар выдержал, однако масса и инерция ладьи была таковы, что она просто подмяла под себя вражескую посудину, отправив на дно сразу всех, кто в ней находился. Отроки, побросав весла, принялись лупить из самострелов по подходящим к ладье лодкам и сумели-таки «привести ворога в смущение» — лодки шарахнулись в стороны.
А потом полочане доказали, что они действительно не лопухи и воевать на воде умеют, да и с чего бы, спрашивается, не уметь, коли держишь под своей рукой одну из ветвей пути «из варяг в греки»? Давно прошли те времена, когда викинги шастали по рекам, впадающим в восточную Балтику как хотели, наводя ужас на славян и их соседей. Сами всему научились: и строить суда, и ходить на них, и кузькину мать показывать, кому надо. И полочане в этом вопросе исключением не были!
Все переменилось, как-то быстро, непонятно и самым роковым для экипажа погорынской ладьи образом. Мелкие челны убрались подальше, а насады и дощаники, развернулись носами к противнику и прикрылись спереди составленными щитами — стреляй, не стреляй, толку мало или вовсе нет! Образовав неровный круг, они по команде ринулись вперед, атакуя сразу со всех сторон — ни дать ни взять «звездный» налет[8] торпедоносцев и топмачтовиков времен второй мировой войны.
— Весла, весла из уключин! — заорал, надрываясь Семен Дырка. — Разбивай щиты! По двое хватайтесь, силы не хватит!
С правого борта получилось — сила удара весла в выставленный щит сложилась со скоростью лодки, и щитоносец вылетел за борт, в образовавшуюся брешь влетело сразу несколько болтов и стрела ратника Петра, ополовинив экипаж. К тому же, убитые и раненые навалились на один борт, опасно накренив посудину, и полочанам в ней стало не до атаки. Вторым веслом вышло менее убойно — просто удалось отклонить лодку с курса и она ушла куда-то под корму.
А вот с левого борта не получилось вообще ничего — полочане не довели свои суденышки до дистанции удара веслом, а внезапно опустив щиты, дали по ладье залп из луков. Мишке аж взвыть захотелось, чтобы заглушить звук с которым стрелы впивались в незащищенную человеческую плоть. Силуэты отроков в просвете между бортом и тентом исчезали один за другим.
— Слева, Ксенофонт, слева!!! — заорал он, пытаясь привлечь внимание, находящихся на носу ладьи.
Там его не слышали — вываливали за борт жернов. Удар, треск дерева, крики… Мишке стало не до них — над левым бортом вылез по грудь человек и рубанул мечом по тенту освобождая себе проход. Мишкин болт ударил его в грудь и опрокинул назад. Заряжая самострел Мишка в бессильном отчаянии смотрел, как под потоком воды, выливающей из завернутой части тента, разрубленной мечом, над бортом
