И снова, как видите, реальная революция имеет место, только если мы подходим к этой проблеме правильно. Правильный подход к проблеме даёт необычайную уверенность, которая, смею уверить, сдвигает горы – горы наших собственных предубеждений, обусловленности. Пребывая в осознании мелко сти ума, не пытайтесь стать глубоким. Мелочный ум никогда не может познать больших глубин. Он может иметь множество знаний, информации, он может повторять слова – вы знаете всё пустозвонство поверхностного ума, который активен. Но если вы знаете, что вы поверхностны, мелочны, если вы осознаёте мелочность и наблюдаете все её действия без оценки, без осуждения, тогда вы вскоре увидите, что мелочность исчезла полностью, без вашего воздействия на неё. Это требует терпеливости, настойчивости, бдительной осторожности – не страстного желания результата, достижения. Это только мелкий ум хочет достижения, результат.
Чем больше вы осознаёте весь этот процесс, тем больше вы откроете активностей ума, но вы должны наблюдать их, непытаясь положить им конец, ведь в момент, когда вы стремитесь положить конец, вы снова пойманы в двойственность «я» и «не я» – что придаёт проблеме длительность.
34. О банальностях мысли
ВОПРОС: Чем должен быть занят ум?
КРИШНАМУРТИ: Вот очень хороший пример, как конфликт возникает: конфликт между тем, что должно быть, и тем, что есть. Сначала мы устанавливаем, что должно быть, идеал, а затем пытаемся жить в соответствии с этим образцом. Мы говорим, что ум должен быть занят благородными делами, бескорыстностью, великодушием, добротой, любовью; это образец, убеждение, как должно быть, насущная необходимость, и мы пытаемся жить соответственно. Так образуется направление конфликта – между проекцией того, что должно быть, и действительностью, тем, что есть, и с помощью этого конфликта мы надеемся измениться. Пока мы боремся за то, что должно быть, мы ощущаем добродетельность, мы ощущаем благо, добро – но что является важным: что должно быть или что есть? Чем заняты наши умы – фактически, не идеоло гически? Банальностями, не так ли? Как мы выглядим, амбициями, жадностью, завистью, сплетнями, жестокостью. Ум живёт в мире банальностей, а банальный ум, создающий благородный образец, по-прежнему банален, не так ли? Вопрос не в том, чем должен быть занят ум, а в том, может ли ум освободить себя от банальностей? Если мы вообще осознаём, если мы вообще исследуем, мы знаем наши собственные отдельные банальности: непрерывные разговоры, постоянная болтовня ума, беспокойство, хлопоты о том и этом, любопытство к тому, что люди делают или не делают, попытки достичь результата, добиваясь собственного возвеличивания и так далее. Мы заняты именно этим, и мы знаем это очень хорошо. Может ли это быть изменено? Это является проблемой, не так ли? Спраши вать, чем должен быть занят ум – просто незрелость.
Теперь, будучи осознающим, что мой ум банален и занят банальностями, может ли он освободить себя из этого положения? Разве ум по самой своей природе не банален? Чем является ум, как не результатом памяти? Памяти о чём? О том, как выживать, не только физически, но также и психологически – путём развития определённых качеств, добродетелей, хранения опыта, устроения, упрочения, утверждения себя в своей собственной деятельности. Это ли не банально? Ум, будучи результатом памяти, времени, банален сам по себе; так что мо жет он сделать, чтобы освободить себя от своей собственной банальности? Может ли он сделать что-нибудь? Пожалуйста, поймите важность этого. Может ли ум, который является эго(само) центричной активностью, освободить себя от этой активности? Очевидно, что не может; что бы он ни делал, он по-прежнему банален. Он может размышлять о Боге, он может изобретать политические системы, он может выдумывать ве рования; но он по-прежнему в поле времени, его замены по-прежнему от воспоминания до воспоминания, он по-прежнему связан своими собственными ограничениями. Может ли ум сломать это ограничение? Или же это ограничение разрушается, когда ум спокоен, тих, когда он неактивен, когда он осознаёт, признаёт свои собственные банальности, какими бы великими он их себе ни воображал? Когда ум, видя свои банальности, полностью осознаёт их и от этого становится действительно спокойным, тихим, – только тогда имеется возможность этимбанальностям отпасть. Пока вы интересуетесь, чем должен быть занят ум, он будет занят банальностями – независимо оттого, строит ли он церковь, молится ли он или посещает место поклонения. Ум сам по себе мелок, мелочен, ограничен, мал, и просто сказав, что он мелочен, вы не устраните его ограниченности. Вы должны понять его, ум должен осознавать свою собственную активность, и в процессе этого осознания, в осознании банальностей, которые он сознательно и подсознательно строит, ум становится спокойным, тихим. В этой тишине – творческое состояние, и это является фактором, создающим изменение.
35. О тишине ума
ВОПРОС: Почему вы говорите о тишине ума и что такое эта тишина?
КРИШНАМУРТИ: Не необходимо ли, если мы хотим понять что-то, чтобы ум был тих? Если у нас проблема, мы обеспокоены ею, не так ли? Мы вникаем в неё, мы анализируем её, мы расчленяем её на части – в надежде понять её. Теперь, понимаем ли мы посредством усилия, путём анализа, путём сравнения, через какую-либо форму умственной борьбы? Несомненно, понимание приходит, только когда ум очень спокоен. Мы говорим, что чем больше мы боремся с проблемой голода, войны или любой другой человеческой проблемой, чем больше мы входим в столкновение с ней, тем лучше мы поймём её. Теперь, правда ли это? Войны продолжаются на протяжении столетий, конфликт между людьми, между обществами; война, внутрен не и внешне, постоянно здесь. Разрешим ли мы эту войну, этот конфликт, с помощью нового конфликта, дальнейшей борьбы, хитроумным старанием? Или же мы понимаем проблему, только когда мы непосредственно перед ней, когда мы лицом к лицу с фактом? Мы можем быть лицом к лицу с фактом, толь ко когда нет никакого встревающего, мешающего возбуждения между умом и фактом, – так не важно ли для ума, в момент нашего понимания, успокоиться, затихнуть?
Вы неизбежно спросите: «Как можно ум сделать тихим?» Такова немедленная реакция, не так ли? Вы говорите: «Мой ум возбуждён, взволнован, как я могу держать его спокойным?» Может ли какая-либо система сделать ум спокойным? Может ли формула, дисциплина, сделать ум тихим? Может; но когда ум сделан тихим – спокойствие ли это, тишина ли это? Или же ум всего лишь отгорожен идеей, внутри формулы, внутри фразы? Такой ум – мёртвый ум, не так ли? Потому-то большинство людей, которые пытаются быть духовными, так называемыми духовными, и мертвы – ведь они обучили свои умы быть тихими, они отгородили себя внутри формулой, чтобы быть спокойными. Очевидно, такой ум никогда не спокоен, не тих; он только подавлен, удерживается в подчинении.
Ум спокоен, тих, когда он видит истину того, что понима ние приходит, только когда он спокоен, тих; что если мне надо понять вас, я должен быть спокоен, я не должен иметь реакций против вас, я не должен иметь предубеждений, я должен отбросить все мои выводы, все переживания моего опыта и встретить вас лицом к лицу. Только тогда, когда ум свободен от моей обусловленности – я понимаю. Когда я вижу истину этого, тог да ум тих, спокоен – и тогда нет вопроса, как сделать ум спокойным. Только истина может освободить ум от его собственных идеаций, создания идей; чтобы увидеть истину, ум должен осознать, признать факт, что пока он возбуждён, взволнован, он не может понимать. Тишина ума, спокойствие ума – это не то, что создаётся усилием воли, действием желания; если это достигнуто таким образом, то такой ум отгорожен, изолирован, это мёртвый ум и потому лишён способности к адаптации, к гибкости, к быстроте. Такой ум – не творческий.
Наш вопрос тогда – не как сделать ум спокойным, а как уви деть истину каждой проблемы, как только она представляетсебя нам. Это похоже на пруд, который становится спокойным, когда прекращается ветер. Наш ум возбуждён, взволнован, поскольку у нас есть проблемы; и чтобы уклониться от проблем, мы делаем ум спокойным. Теперь ум спроецировал эти проблемы, и уже нет никаких проблем, отдельных от ума; и пока ум проецирует всякие концепции чувствительности, практикует любую форму тишины, он никогда не может быть тихим. Когда ум осознаёт, что понимание существует только в тишине, – он становится очень
