похотями и различными подвигам добродетели.
Дерево сырое не скоро поддается огню и охватывается им, а постепенно, и, когда огонь возьмет силу над ним, оно скоро воспламеняется и делается все огненным — так бывает и с душою грешною. Чем дольше она бывает в удалении от Бога, тем более она делается грубою, дебелою и нелегко поддается силе благодати Божией от своей лености, оземленелости, хладности, нечистоты. По мере усилия человека над собою, усердия, прилежания к молитве она утончается, одухотворяется, согревается, очищается и делается доступною благодати и, наконец, делается вся как бы огненною. Примеры — бесчисленные святые угодники Божии.
Человек способен изменяться каждый день и даже минуту. Да, человек может изменяться, если захочет, в добрую или худую сторону, может приобрести богатство веры, покаяния, слез (как Мария Египетская или Давид и другие), может обнищать и обнажиться от всякой добродетели и облечься во всякую злобу и различные страсти (Иуда и все нераскаянные грешники). Блаженный Августин говорит, что каждый может сделаться или семенем святым, или противным тому.
Знай Бога да свой малый мир, человек, христианин, имей Христа в сердце, к Нему единому прилепись, Его единого вожделевай, люби, а все в мире вещественном считай за сор и не прилепляйся ни к чему, да не лишишься единого на потребу. Все земное считай за пыль и красивый мыльный пузырь.
Земное и тленное оставим земле и все прекрасное и сладкое, как прах и пепел, уступим персти и тем, которые по неразумию и пристрастию прилепляются сердцами к праху, не уважая высокого благородия души своей, созданной по образу Божию; сами же возведем взор душевный на высоту — к Богу и Его нетленному, святому, прекрасному Царствию, конца не имущему, и так будем жить больше умом и сердцем.
Старайся быть нелицеприятным и не лицемерно любящим людей всякого состояния и качества, невзирая на лица, звания, достаток и бедность. Управляй строго своими мыслями и сердечными чувствами и ни на минуту не давай сердцу лукавить и подчиняться его капризам; будь Божиим рабом, а не рабом своих страстей и прихоти лукавого.
Вошли ли мы во вкус молитвы, покаяния и славословия Божия? Чувствуем ли потребность непрестанной молитвы, покаяния, научились ли презирать и ненавидеть нелепый, безобразный и смертоносный грех, разлучающий нас с Богом, и любить, уважать, высоко ценить добродетель и преуспевать в ней, восходя от силы в силу, от добродетели к добродетели, презирая всякую греховную прелесть, как пагубную?
Доколе сердце и ум не вошли во вкус молитвы, дотоле человек молится неохотно, лениво, принужденно и рассеянно, но, когда душа войдет во вкус молитвы и вкусит мира, сладости и утешения от Господа, тогда и отстать не захочет от созерцания Господа и от беседы с Ним. Столько утешения дает Господь усердному к молитве! Так Он изменяет душу, само лицо молящегося делается светлым и приятным, подобно тому как Господь просветился лицом на Фаворе.
Молитва нужна не для Бога, а для тебя, ленивый молитвенник или не молящийся вовсе; она — сила, свет, пища и питие для души твоей, охрана твоя, страж твой, безопасность твоя. В тебе сидит, глубоко закутавшись во всякий вид греха, глупый, капризный, своенравный и злой больной твой ребенок и вместе старый, ветхий человек, унаследованный от первого родоначальника, поддавшегося лести диавола — отца лжи, всякого зла. Вот для него-то крайне нужна молитва постоянная, как врачевство, как свет и пища, как руководство; как согрешающему, ему нужно и непрестанное покаяние.
Когда молишься в церкви или в доме, старайся представлять себе все слова и лица в молитве — лицо Божией Матери, Ангелов и святых или земных лиц, о коих молишься, — представлять идеально, то есть как они есть в существе или должны быть (архиереи, священники, диаконы и прочие) — святы по Божественному началу, а не плотски, или материально, или греховно — и будет тебе молитва твоя в отраду.
Молитва домашняя или общественная, вечерняя и утренняя, совершаемая частным образом кем-либо, литургия или совершение какого-либо Таинства лицом священным публично бывают живым и всех оживляющим делом, если они совершаются священником или архиереем с живою верою, искренне, пламенно, или делом мертвым и никого не затрагивающим, не одушевляющим, не восторгающим горе, к Богу, к Небу, если лицо молящееся совершает молитву без веры, без осмысления, без сердечного чувства.