Должно признать, что при чтении произведений Некрасова вы чувствуете, что стихи давались ему с трудом. Вы не найдете в них той легкости, с какой употреблял стихи Пушкин для выражения своих мыслей, не найдете в них и музыкальной гармонии, свойственной произведениям Лермонтова или Алексея Толстого. Даже в его лучших произведениях найдутся строки, которые режут ухо своей деревянностью и неуклюжестью, но в то же время вы чувствуете, что эти неудачные строки легко могли бы быть исправлены путем перестановки или замены нескольких слов, причем красота образов, в которых были выражены чувства поэта, нисколько не пострадала бы от этого. Несомненно, что Некрасов не принадлежал к блестящим стихотворцам, но он был поэт. В его произведениях вы очень редко найдете поэтический образ, который не соответствовал бы общей идее данного произведения, который не был бы прекрасен и являлся бы диссонансом; в то же время в некоторых своих произведениях Некрасову удалось облечь высокое поэтическое вдохновение в истинно прекрасные формы. Не должно забывать, что «Ямбы» Барбье и Chatiments Виктора Гюго в некоторых местах тоже страдают несовершенством формы.
Произведения Некрасова очень неравного достоинства, но один из вышеупомянутых нами критиков указал, что даже среди самых прозаических «поэм» Некрасова, например одной, в которой он описывает довольно плохими стихами читальню, — как только он касается страданий рабочего люда, появляются стихи, которые по красоте и поэтичности образов, по музыкальности и глубине чувства, заключенного в них, могут быть поставлены в один ряд с самыми лучшими произведениями русской поэзии («Читальня»; тоже — «Балет»).
Делая оценку какого-либо поэта, мы всегда имеем в виду общий тон его произведений, который производит на нас впечатление или оставляет нас равнодушными, и свести литературную критику исключительно к анализу красоты стихов данного поэта или соответствию между «идеей и формой» значило бы, по нашему мнению, в значительной степени обесценить саму критику. Каждый признает, что Теннисон был необычайным мастером формы, и все же никто не поставит его выше Шелли по той простой причине, что общий характер идей Шелли несравненно выше идейной стороны произведений Теннисона при той же, или почти той же, красоте формы. Достоинство поэзии Некрасова основано именно на общем тоне его произведений.
В русской литературе, справедливо заметил С. Венгеров в Энциклопедическом словаре (т. XX, с. 859), можно указать нескольких поэтов, произведения которых затрагивают социальные темы и говорят об обязанностях гражданина, — как, например, Плещеев и Минаев, — причем они иногда, по сравнению с Некрасовым, достигают значительно высшей красоты и совершенства формы. Но во всех произведениях Некрасова чувствуется присутствие той внутренней силы, которая отсутствует у вышеупомянутых поэтов и которая внушает Некрасову образы, по справедливости считаемые перлами русской поэзии.
Сам Некрасов называл свою Музу «Музой мести и печами». Он действительно пессимист; но его пессимизм, как заметил тот же критик, имеет оригинальный характер. Несмотря на то что в его произведениях найдется много угнетающих картин, изображающих нищету и страдания трудящихся масс, все же его произведения в конце концов производят на читателя бодрящее впечатление. Поэт не склоняет головы пред печальной действительностью: он борется с ней и надеется на победу. Чтение произведений Некрасова вызывает то недовольство, которое уже в самом себе несет зародыш победы.
Русская народная масса, крестьяне и их страдания — главные темы стихотворений Некрасова. Его любовь к народу проходит красной нитью по всем его произведениям, он остается верен ей всю свою жизнь. В молодые годы эта любовь спасла его от растраты таланта среди того «беспечального» существования, которое вела большая часть его современников; позднее она вдохновила его на борьбу с крепостным правом; когда же крепостное право было побеждено, он не счел, подобно многим из своих друзей, борьбу оконченной: он сделался поэтом темной массы народа, угнетаемой экономическим и политическим ярмом; наконец, когда наступила старость, он не сказал себе: «Я сделал все, что мог»; напротив, до конца в его песнях звучала скорбь о том, что он не был настоящим борцом. Он писал: «Мне борьба мешала быть поэтом, песни мне мешали быть борцом»; в том же стихотворении он говорит: «Кто, служа великим целям века, жизнь свою всецело отдает на борьбу за брата-человека, только тот себя переживет...» («3-н»).
Иногда в его произведениях звучит нота отчаяния, но этo бывает сравнительно редко. Русский крестьянин в его изображении вовсе не является существом, только источающим слезы. Это — полный ясного спокойствия, обладающий юмором, иногда чрезвычайно веселый работник. Некрасов очень редко идеализирует крестьянина: в большинстве случаев он изображает его таким, каким он является в действительности, и вера поэта в духовные силы этого крестьянина глубока и жизненна. «Лишь бы пронеслось дыхание свободы, и Россия покажет, что она имеет людей, что пред ней лежит великое будущее» — эта мысль часто звучит в его произведениях.
Лучшая поэма Некрасова — «Мороз, Красный нос». Это — апофеоз русской крестьянки; в этой поэме нет и следа сентиментальности; она написана в возвышенном эпическом стиле, и вторая ее часть, где Мороз обходит свои лесные владения и крестьянка медленно замерзает, причем пред ней проходят яркие картины минувшего счастья, — все это превосходно, даже с точки зрения самой придирчивой эстетической критики, так как поэма написана прекрасными стихами и представляет целый ряд чудных образов и картин.
«Крестьянские дети» — чрезвычайно милая деревенская идиллия. «Муза мести и печали, — говорит один из наших критиков, — делается необыкновенно мягкой и нежной, когда начинает говорить о женщинах и детях». В действительности ни один из русских поэтов не доходил до такого апофеоза женщины, в особенности женщины-матери, как этот «поэт мести и печали». Как только Некрасов начинает говорить о женщине-матери, стихи его звучат могущественно; и строфы, посвященные им собственной матери — женщине, затерянной на чужой стороне, в глуши помещичьего дома, принужденной жить среди людей, занятых охотой, пьянством и проявлением зверских наклонностей над беззащитными крепостными рабами, — эти строфы являются истинными перлами во всемирной поэзии.
Его поэмы, посвященные изображению ссылки и судьбы жен декабристов, последовавших за мужьями в Сибирь, отличаются высокими достоинствами, и в них найдется немало прекрасных отдельных мест, но в общем стоят, пожалуй, ниже поэм, посвященных крестьянской жизни, или его поэмы «Саша», в которой он, одновременно с Тургеневым, изобразил типы, тождественные с Рудиным и Наталией. Но и в них есть места, полные поэтических достоинств, а свидание Волконской с мужем на дне рудника — чудная страница всемирной поэзии.
Несомненно, что в стихотворениях Некрасова найдутся строки, показывающие, что поэту нелегко давалась борьба с рифмой; найдутся в его поэмах места совсем неудачные, но несомненно также и то, что он является одним из самых популярных поэтов России. Часть его произведений, уже в настоящее время, сделалась достоянием всего русского народа. Его читают не только люди образованных классов — Некрасов любимец читателей-крестьян. Один из наших критиков справедливо заметил, что для того, чтобы понять Пушкина, требуется большая или меньшая степень искусственного литературного развития; для понимания же Некрасова крестьянину достаточно лишь уметь читать. Надо видеть самому, чтобы убедиться, с каким удовольствием читают Некрасова русские дети в беднейших деревенских школах и заучивают целые страницы его произведений наизусть.
Рассмотрев работы тех писателей, которых можно признать истинными основателями современной русской литературы, я перехожу теперь к прозаикам и поэтам менее известным, принадлежащим к той же эпохе. Считаю, впрочем, нужным оговориться, что по плану этой книги я должен буду коснуться их очень коротко, останавливаясь только на наиболее замечательных из них.
Чрезвычайно крупным писателем, совершенно неизвестным в Западной Европе и занимающим единственное в своем роде положение в русской литературе, является Сергей Тимофеевич Аксаков (1791— 1859), отец двух писателей-славянофилов, Константина и Ивана Аксаковых. Он в действительности был современником Пушкина и Лермонтова, но во время первого периода своей литературной деятельности не выказал ни малейшего признака оригинальности, оставаясь в лагере ложноклассиков. Лишь после появления в литературе Гоголя Аксаков выступил на новый путь, когда его крупный талант достиг полной зрелости. В 1847—1855 гг. он издал свои «Записки об ужении рыбы», «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» и «Рассказы и воспоминания охотника»; и уже этих трех работ было бы достаточно
