трупов, утонувших при аварии речного трамвая. Мы сначала попробовали обычные медицинские средства возврата жизни (мы обязаны были это сделать), а когда пустили автожектор было уже поздно.
Мне вспоминается рассказ проф. Спасокукоцкого о том, как Брюхоненко оживлял одного покойника.
— Это, — говорил профессор, — было страшное дело. Покойник открыл глаза, щеки порозовели, на губах появилась пена, из глаз потекли слезы, трупный цвет пропал. Но больше ничего не удалось сделать.
Дня через два после убийства французского президента….. (пару лет назад) я разговаривал с директором ин-та переливания крови Багдасаровым.
— Что ж, — сказал он, — если бы там находился Брюхоненко со своим автожектором, м.б. президент и остался бы жив.
Как-то Брюхоненко рассказывал мне:
— Несколько дней назад меня усиленно разыскивали везде. Наконец нашли. Оказывается повесился кто-то из родственников (зачеркнуто). Я загорелся: случай, который дает надежды на благоприятный результат. Но нашли меня слишком поздно. Несколько часов мы возились с ним, но, увы, безрезультатно.
Вообще работники института говорят об оживлении человека, как о деле завтрашнего дня. М.К. Марцинкевич объясняет мне работу физиологической лаборатории:
— Мы стремимся продлить срок между наступлением смерти и началом оживления. Наша ближайшая задача разработать методику после 30-ти минутного перерыва (сейчас — 11 минут, в острых опытах — до 30).
— Зачем вам это нужно?
— Видите ли, 30 минут — это уже реальный срок. За это время можно, скажем, доставить утопленника в институт, привезти повешенного. Я уж не говорю о том, что вполне можно успеть в больнице перетащить внезапно скончавшегося больного из палаты в операционно — оживленческую лабораторию.
20 декабря
Сегодня прилетели из Парижа на «АНТ-25» Чкалов, Байдуков и Беляков. Встречал их. Вышли иностранцами — в шляпах, пальто, ботиночках, крахмальных воротничках. Летели с 17 декабря.
Вечером Чкалов пригласил меня и Льва к нему. Приехали. Косой. Показывал вещички. Потом позвал меня в соседнюю комнату, выгнал всех, снял с меня галстук и надел другой.
— Долго думал, чем тебя порадовать. Ты бы сказал. Не обессудь, если не уважил.
— Валерий, брось. Я ничего не ждал.
— Я тоже не ждал, а ты вон какие статьи писал обо мне.
Я даже растрогался. Расцеловались. Чкалов гневно и просто рассказывал, как у подъезда отеля «Режина»[26] безработные отворяют двери и кланяются в пояс до тех пор, «пока идешь, подымаешься по лестнице, заворачиваешь. Да, вот…»
Зашел разговор об экспедиции Папанина. Валерий опять вернулся к своей идее северного перелета.
— Через несколько дней опять пойду к нему. Прошлый раз мне показали кукиш, сейчас может тоже покажут, а может…
Днем Громов мне сказал, что «АНТ-3Г» будто вылетел. Я позвонил в Кельн — выбыли, в Берлин — выбыли. Наконец застал в Кенигсберге. Говорил с Арнольдовым, Алексеевым,[27] Чекаловым.[28] Ребята были очень рады. Довольны, что связался.
— Приходи, обязательно, на аэродром.
25 декабря
Наконец прилетели. Корзинщиков[29] рассказал между прочим, что в Кельне ночью часовые на всех лопастях машины нарисовали свастику. Комоленков плюнул на тряпку и стер.
Утром беседовал с Полиной Осипенко.[30]
26 декабря
Был на награждении жен командиров часами. Дело было в ЦДКА, за столами — жены и фрукты, за центральным столом — Ворошилов…[зачеркнуты 5 фамилий] и др.
Ворошилов их приветствовал, затем маршалы обошли столы и раздали женщинам 450 золотых часов. После начались речи жен. Одна их них сказала (жена командира северной военной флотилии), что они сделают светлой вечную темноту полярной ночи. Ворошилов засмеялся:
— Ну какая там темнота. Мне довелось жить на севере. Там где я жил всегда северное сияние светило.
Жена казачьего командира рассказывала, что они научились отлично рубать.
Закрывая речи нарком сказал:
— В искусстве владения клинком я м.б. с вами еще поспорю, ну а вот в ораторском искусстве никак… (и продолжал речь… — см. Правду от 27.12.1936)
Кончилось заседание. Группа женщин столпилась вокруг наркома. Вдруг одна жена раскидала подруг и бросилась на шею Ворошилова. Могуче обхватила и целует. Он вырывается — она крепко держит его и кладет голову то на правое, то на левое плечо. Кругом смех, одобрение. Коля Кулешов поставил стул и не торопясь успел снять пять кадров, пока нарком сумел освободиться.
Фира Аранштам[31] рассказала забавный штрих. На награждении группа московских делегаток попросила Стасову, идущую в президиум, передать наркому, что жены его очень любят. Ворошилов ответил: «Я очень тронут. Но если они молодые, то это безнадежно, если старые — то это очень лестно, но я первый сторонник и друг безопасности».
27 декабря
Днем беседовал с Члитовским.[32] Оказывается он своим электромагнитным концентратором (см. Правду от 29.12) лечит опухоли и гонореи. Он забавно рассказывает, как Серго вызвал гл. инженера ЧУМП[33] Точинского и показывая сему кусок листового чугуна спросил:
— Что это?
— Чугун, — подсказал Члитовский.
— Нет, не чугун, — отвечал Точинский.
— Чугун, — повторил Члитовский.
— Нет, не чугун!
Вечером сидел с Левкой у Байдукова. Тот рассказывал о посещении Сталина в Сочи летом этого года. Валерий напился и заставил всех. Сталин со Ждановым играли на биллиарде против Байдукова и Корейкиса.[34] Первые две партии (в американку) выиграли первые и все время «подначивали». Затем три партии выиграл Байдук. Положил он кий и говорит партнерам: «Вам еще учиться у нас надо». Сталин засмеялся.
— Играет он очень своеобразно: не целится. Держит кий на весу, затем опускает его на левую руку и в тот же миг бьет. Получается впечатление, что играет одной рукой.
[Между прочим рассказывал об игре Сталина на биллиарде недавно Ровинский. Сталин как-то играл в Абхазии с Лакобой. Лакоба хитрый мужик и решил сдипломатничать — раз не положил верного шара, второй…
Сталин опустил кий на стол, посмотрел на него внимательно и спросил:
— Ты будешь играть, или не будешь играть?
Лакоба начал спешно класть.]
Ребята просились через Северный полюс. Сталин:
— Подождите. Не терпится. Там не изучено, неизвестно.
28 декабря
Вечером был на X-летии Пролетарской дивизии. В числе других юбиляра приветствовала делегация московских рабочих от имени которых выступал инженер Зис Зотов.
Буденный подозвал меня и попросил:
