Ребята провели ночь в каком-то домишке, недалеко от гостиницы, лежа в сенях на полу.
В 2 ч. ночи я поднялся в номер. Страшное дело. Все вверх дном. Повылетали рамы, двери. Сила взрывной волны была такой, что распечатало и разорвало письмо Куприну, лежавшее на столе. В закрытой уборной разнесло в кусочки зеркало. Вышибло наружную дверь. На кровати — кусок дерева с сучьями (росло на улице).
Пришли ребята. Убрали свои вещи, ушли в другой номер, уснули.
В 12 проснулись. Бьют зенитки. Умылись. Пришел Жуковин. В городе нет ни одного не пострадавшего района. Видимо, клали по секторам. Было около 30 самолетов. В городе вильное возбуждение — все стремятся скорее уехать.
В час приготовились ехать на фронт. Опять зенитки. Поехали.
29 июня.
(запись сделана в Коротояке, на квартире у редактора Гринева, пока готовится обед)
Ехали караваном — три машины. Я и Устинов, спецкоры ТАСС Зиновий Липавский и Щукин и корреспондент информбюро ст. батальонный комиссар Антропов. Вчера к вечеру доехали до Коротояка — там уже через Дон не паром, а понтонный мост.
В Коротояке пообедали, во тьме двинулись дальше. До Острогожска. Ехали, конечно, без фар. С трудом нашли квартиру. Спали все в ряд на полу, на шинелях. Ночь провели спокойно.
Из-за разных хозяйственных хлопот выехали только к концу дня. Доехали до с. Щербаково. Тут решили заночевать, т. к. дольше — ж.д. станция, а мы ж.д. дорог во время войны не любим. Тут — колхоз им. Карла Маркса. Переселенцы, почти сплошь украинцы.
Ночевали в школе, натащили свежего сена. Пили яблочное вино. До полуночи наблюдали цирк над Лисками. Пятую ночь подряд бомбит. Прожектора, гул самолетов, разрывы зениток, слышны взрывы, видно зарево большого пожара.
30 июня.
Утром выехали. Приехали в Россошь к 2 ч. дня. Нашли всех. Городок пыльный, большой. На улицах непрерывное движение, машина за машиной. Немедля отправил отсюда очерк «Единоборство» о танкисте Фокине из 6-й бригады, уничтожившем за 2 боя 11 танков и 5 орудий.
Увидел здесь Алешу Суркова. Ругается. Тоскует по Западному фронту. Встретил Федю Константинова — лектора ЦК, бывшего зав. отделом библиографии «Правды», ныне корреспондента Информбюро. Его уже начали тягать делать доклады для партактива, для жителей.
Сняли хатку на окраине. Позже выяснилось, что рядом — зенитки, а с другой стороны — аэродром. На Россошь налетов не было недели две. Зато тогда — три дня подряд. В дым разбило вокзал, депо, поезд. Много жертв.
1 июля.
Россошь. Получали бензин, всякие карточки. От редакции — ворчливая телеграмма — недовольны оперативной информацией, предлагают мне взять это лично на себя.
Встретил Рузова — корреспондента «Известий». Он только что вернулся из 21-й части. Три дня назад немцы начали там сильное наступление. Очень много танков и авиации. Самолеты крестят все слева направо. Его сопровождали от передовой до Валуек. Валуйки не трогали 4 дня — сейчас (вчера) начали опять В городе — пустынно.
Бомбят и Овчинниково по старым следам (там было ПУ ЮЗФ).
Вечером пожелали друг другу спокойной ночи. Только на войне познаешь истинный смысл этих слов.
2 июля.
День тихий, солнечный. Утром прошел разведчик, довольно низко. Зенитчики хитро молчали. Вечером узнали, что все наши корреспонденции с 29 июня лежат на узле, некоторые отправлены самолетом.
…..!!!
К вечеру натянуло облака. Видимо, будет дождь. Я, Антропов и Рузов собираемся играть пульку.
Собрались, просидели до 3 ч. утра.
3 июля.
Россошь. В сводке появилось: «сегодня бои с наступающим противником на Белгородском и Волчанском направлениях.» Речь идет об участках 21 и 28-ой.
На участке 21-ой они еще в конце мая рванули восточнее Тернового (отбитого ими обратно) двумя дивизиями и 200 танков. Пошли быстро. Заняли Волчанск, потом вышли к Осколам.
На участке 28-ой заняли Ольховатку (плакала Сашкина фуражка), Волоконовку. Т. о. ж.д. перерезана в двух местах.
Пошли делать информацию. Связи с частями нет, только по радио.
Утром летал над Россошью самолет. Сбросил пару бомб у вокзала.
Узнав о нашем приезде из поезда «Красный Артист» прилетела Боде. Рассказывает о страшной бомбежке Валуек. Бомба попала в поезд. Кругом убитые, раненые. Останавливала бойцов, заставляла оказывать помощь под бомбежкой. Вся была залита кровью. Ушла оттуда пешком!
4 июля.
Россошь. Днем пролетело 4–5 самолетов. Шли на 2000–3000 метров над центром города. Я как раз брился. Зенитки. Рядом с нашей хатой — батарея. Аж стекла зазвенели. Сын хозяйки Виктор прибежал тревожный:
— Лазарь Константинович! Кипяток-то продолжать кипятить?
— Давай, давай.
Сразу успокоился и занялся делом. Видимо, это были разведчики. По всем правилам надо ждать налета. Сейчас немецкая авиация зверствует. Бомбят города один за другим, стремясь морально подавить. Вчера или позавчера сильно утюжили Острогожск (сейчас его эвакуируют), Лиски и др. города.
Приехал Ляхт. Рассказывает, что все дни немцы сильно и днем и ночью бомбят Воронеж. На днях днем налетело 52 самолета. Утюжили без всякого сопротивления. В гостинице осталось 12 человек — переехали жить в подвал, штаб разбежался. Учреждения уже два дня не работают. Толпы жителей уходят пешком. На обочинах шоссе стоят сотни людей, молча протягивающих вперед полулитровки. Шоферы за подвоз берут по 3–5 тыс. рублей. Столовые (даже обкома и ДКА) не работают.
Город психологически подготовлен к сдаче, хотя несомненно, что армия будет его защищать упорно. Это слишком важный пункт, да и рубежи (Дон, Воронеж) солидные.
Началась эвакуация. Готовят ко взрыву. Кое-что неладно. Из Киева эвакуировали рацию в 50 kW (типа «Коминтерн»). В Воронеже ее демонтировали. А сейчас готовят ко взрыву.
Судя по разговорам, немцы заняли Касторное, находятся в 40–60 км. от Воронежа, заняли Большие Лавы, снаряды ложатся у Валуек.
Вечером на 6 машинах выехали ночевать в хутор Висицкий (7 км. от Россоши). Военных тут нет. Приехали сюда: я, Устинов, Антропов, Константинов, Ляхт, Куприн, Рузов, Зельма, Липавский. Заняли несколько хат. Потолковали. Сели играть пульку. Кончили в 4.
5 июля.
Утром все разъехались по делам. Я остался писать очерк. Хочу написать «Руки пахаря» о бронебойщике Переходько, уничтожившем за один бой три танка.
Хатка наша небольшая, да и все село небольшое, вытянулось по склонам песчаной горы вдоль яра. Хозяйка уложила нас на перинах и подушках. Выспались чудно. Утром прибрала, на пол насыпала листьев сирени для запаха, на окно — ромашку и шелковицу, на стены — ветки сирени. Уютно, чисто.
6 июля.
Устинов вчера уехал снимать в танковую бригаду, расположенную к N от Россоши. Остальные — в городе. Часиков в 12 я поехал в Ново-Постояльный в ПУ. Там застал большое оживление. Все укладываются. Немедленно послал машину за Устиновым.
Ожидая, наблюдал непрерывный цирк немецкой авиации. Шли бомбардировщики, истребители. Поблизости каждые 15–20 минут стукали зенитки. Иногда трещала одиночная пулеметная очередь. Пошел бриться — опять под зенитки. Брадобрей Каминский побрил молниеносно, но худо.
Часика в 3 разыгрался над селом на высоте 200–400 м. воздушный бой: 3 мессера и 2 наших. Длился минут 10–15, долго! Одного сбили (какого неизвестно), летчик на парашюте — километрах в трех.
