благодарили, и т. д. и т. п. Я был искренне горд, и мне, как любому сыну, уважающему своих родителей, хотелось услышать их похвалу. Помню, мама охала и ахала, а отец, хоть и смотрел с уважением, но восторгов не высказывал. Я его спросил что-то типа: «Отец, а ты что молчишь, ведь мы действительно много сделали, ведь мы работали на грани возможного – по 14–15 часов в день в течение двух-трех месяцев?» Я тогда действительно считал, что такая работа – это нечто совершенно исключительное. На что отец ответил: «Да, вы построили действительно много и хорошо, и вы действительно молодцы, и два месяца без выходных по 14 часов – это действительно трудно, но насчет грани возможного даже не знаю, как тебе сказать… Понимаешь, во время войны мы, мальчишки, которых еще не брали в армию, в эвакуации четыре года работали на заводе по 12 часов без выходных, а в воскресенье был пересменок – работа по 18 часов. Да еще мы и в вечерней школе учились после работы. И никто это и трудностями не называл…» Тут я очень ясно понял относительность всех оценок того, что такое трудно, и запомнил этот пример на всю жизнь.
Другой пример, но уже из жизни Сергея Воробьева, лично для меня стал важным и поучительным, – речь шла об отношении к святыням России. Однажды он, «как молодой стройотрядовский лидер, был удостоен чести соорганизовывать субботник на Пискаревском кладбище – это самое святое место для петербуржцев. Там лежит почти миллион человек». Так вот, он, «будучи наивным зеленым мальчиком, но пытливым, увидел, кто конкретно и какая сволочь положила за наш бесплатный труд себе в карман. Произвело неизгладимое впечатление. Увидел, кто эти работники ЖКХ. С тех пор следил, объяснял комиссару: бесплатного труда не бывает, либо мы взяли натурой, если не хотим деньгами, либо мы строго проследили, куда ушли эти деньги».
ПОСТ О ТОМ, В КАКУЮ МЫ ШКОЛУ ИДЕМ, И О ТОМ, ЧТО МЫ В ШКОЛЕ НАЙДЕМ
Что нам стоит дом построить?
Нарисуем – будем жить!
Не ворует мельник: люди сами носят.
Чем поражает сегодня творчество Аркадия Аверченко? Точностью в предсказании светлого будущего! Особенно в отношении тех, кто может за него заплатить. В рассказе 1922 года «Город Чудес» он описал то, что с нами происходит сегодня. «…Получив соответствующее разрешение, компания американских миллионеров-предпринимателей выпустила на купленный за чертой города участок земли целую тучу архитекторов, инженеров и, главное – специалистов по всем отраслям предполагаемого предприятия – самым мельчайшим. Весь участок был обнесен высочайшим забором, и только на южной стороне ограды были проделаны монументальныя ворота с огромной вывеской, на которой горела и сверкала всеми цветами радуги огненная надпись:
– “Город Чудес”.
А ниже:
– “День пребывания в Городе Чудес и осмотра его стоит 5 миллионов руб. Спешите! Лучшая аттракция мира! Важно для русской “взыскующей града” души!!”»[48].
Сегодня, в отличие от суровых 20-х, в наши не менее отчаянные дни строит настоящий «Город Чудес» Герман Греф там же, где и писал Аверченко, в Подмосковье. Греф однажды обмолвился: «Я не верю в чудеса, я не верю в Деда Мороза, я пишу записки сам себе. Я с детства привык к тому, что Дед Мороз – это я сам, поэтому я предпочитаю апеллировать к самому себе и не ждать чудес ниоткуда»[49]. Лукавит Греф, потому что рядом с его «Городом Чудес»[50] строит «Город волшебников» – кузницу руководящих кадров для бизнеса «Сколково». В сентябре 2009 года Дмитрий Медведев, как писала «Комсомольская правда», открыл не просто школу, а «школу миллионеров». Прибывшие туда дружелюбные к власти бизнесмены держали марку перед журналистами:
– А вы собираетесь тут лекции читать? – обратилась «КП» с вопросом к Леониду Меламеду, партнеру – учредителю школы и члену наблюдательного совета госкорпорации «Роснано».
– Меня призывают, но я пока не нахожу в себе смелости! Не уверен, что у меня есть чем поделиться с трудящимися. Впрочем, могу про инновации рассказать.
– Ну а вы, Герман Оскарович? – спросила «КП» у главы Сбербанка Грефа (он входит в попечительский совет).
– Буду! – радостно сообщил он.
– И на какую же тему?
– А на какую заставят, на такую и буду! Это обязанность организаторов и членов попечительского совета.
– Неужели и Абрамович придет? Он же ненавидит публичные выступления!
– Это он перед журналистами выступать не любит, а тут будет! – обнадежил Греф[51].
Вот и получен ответ, сам собою, просто.
Названия деловых начинаний моих героев – а начинали они в то же время, что и Меламед, – разные: от знакомой многим сети правовой информации «КонсультантПлюс» и «Клуба 2015» до компании среднего бизнеса «Комстрин» и других, менее заметных компаний. Но они, герои, таковы, что не любят себя выпячивать. «Я один из тех, кто создал крупнейшую российскую выставку “Образование и карьера”, – как-то буднично сказал мне Александр Назаренко и добавил: – Это моя гордость! Мы в Гостином Дворе дважды в году проводим выставку, за два-три дня ее посещают примерно 200–300 человек. Это один из моих проектов. Сейчас там есть дирекция, которая это ведет, себе они на жизнь зарабатывают, обеспечивают все, но о развитии там речь не идет. Важная и полезная веха». Вот так, просто о большом деле. Сейчас он с друзьями борется за выживание журнала «Квант». «Цена вопроса по меркам нынешнего бизнеса смешная, – непривычно горячится он в беседе. – Это бренд, и есть люди, которые готовы за мизерную плату это делать, но это задача государства, в том числе организация олимпиад, работа со школьниками. Это не Сколково, для государства это – карманные деньги».
Так же просто и понятно Назаренко изложил то, о чем толкуют ученые мужи в школах бизнеса и на публичных лекциях, где публика платит за это бешеные деньги. Речь идет о сути любого бизнеса, хоть малого, хоть большого, хоть государственного, хоть криминального (это я уже от себя – криминальный бизнес в школах бизнеса носит безобидное название «Корпоративная разведка»).
Во-первых, Назаренко подробно остановился на понятии «собственник». «Если ты хочешь сделать что- то действительно важное не только для себя, но и еще полезное, то ты, несомненно, должен быть собственником, – считает Назаренко. – Не обязательно разворачивать дело в масштабах всей страны или всей вселенной. Насколько счастливы люди в разных странах – простые владельцы пивного заводика и маленькой фирмочки. Они счастливы абсолютно. Это их дело, и не надо пытаться это мультиплицировать, как “Будвайзер”, на все страны, все континенты и города. Но кому-то интересно это. Собственник – самореализация. Это, на мой взгляд, очень важный посыл. И пока молодой человек – а мы были все молодые, прежде чем стали маститыми, – не нашел себя, у него эта энергия прет, он ищет, он доказывает, что он это может, доказывает это прежде всего самому себе».
На второе место Назаренко ставит человеческие отношения – это «работники – забота о них, социальная защита, чтобы они от тебя не уходили»; это – «глубокая ответственность за людей». «Дима Новиков в этом смысле меня восхищает, – сказал он. – Он так заботится о своих людях, я ему говорю: ты о своей семье так не заботишься.
– А как он заботится о работниках? – спросил я наивно.
– Ни в коем случае не переносит офис в другой конец Москвы, офис должен быть рядом с метро. Люди должны полноценно отдыхать, и так далее… Мощнейший социальный пакет в современных условиях, когда люди – это материал, это планктон, все, что угодно, но только не человек. Это вызывает глубокое уважение. Поэтому собственник – это в первую очередь возможность самореализации. Я про себя могу сказать: расстаюсь с людьми крайне тяжело, через не могу».
На третье место Назаренко поставил проблему своих заработков, не зарплат или гонораров с бонусами;
