Кроме того, справлял Менелай и свадьбу сына своего Мегапента. Весело пировали гости Менелая. Их развлекали игрой на лирах певцы, а под звуки лиры плясали двое юношей. Как раз в самый разгар пира подъехали ко дворцу Телемах с Писистратом. Их встретил слуга Менелая. Увидев чужеземцев, побежал он к Менелаю и спросил его, примет ли он во дворце пришельцев. Менелай велел немедленно отпрячь коней и звать пришельцев на пир. Испытав много бедствий во время пути, когда и ему самому приходилось часто пользоваться гостеприимством, Менелай никому не отказывал в гостеприимстве. Побежал слуга исполнить веление царя. Выпрягли слуги коней и ввели чужеземцев во дворец. Омывшись в прекрасных ваннах и надев чистые одежды, Телемах и Писистрат пошли в пиршественный зал. Поразило их необычайное богатство и роскошь, которые встречали они на каждом шагу во дворце Менелая. Приветливо встретил чужеземцев Менелай и пригласил их сесть рядом с собой.
Богат был пир Менелая. Пораженный великолепием дворца и пира, Телемах наклонился к Писистрату и тихо сказал ему, что нигде не видал он такой роскоши и думает, что лишь дворец самого Зевса может быть богаче. Услыхал Менелай слова Телемаха и с улыбкой сказал, что не могут смертные равняться с бессмертными богами, если же велико богатство его дворца, то велики труды и грозны те опасности, которые пережил он, добывая эти богатства. Но если велики были опасности, пережитые им, все же они ничто в сравнении с теми, которые выпали на долю Одиссея. Так сказал Менелай. Заплакал Телемах, услыхав об отце. В это время вошла жена Менелая, прекраснокудрая Елена. За ней рабыни несли золотую прялку и серебряную с золотыми краями корзину с пряжей. Взглянув на чужеземцев, поразилась Елена сходством одного из них с Одиссеем. Она сказала об этом Менелаю. Писистрат, услыхав ее слова, сказал, что пред ней действительно Телемах, сын Одиссея. Обрадовался Менелай — ведь рядом с ним сидел сын его любимого друга, который претерпел столько бед ради него. Стал вспоминать он о подвигах Одиссея и о тех невзгодах, которые претерпели греки под Троей. Вспомнила об Одиссее и Елена. Эти воспоминания об отце вызвали вновь слезы у Телемаха. Заплакал и Писистрат, вспомнив погибшего под Троей брата Антилоха. Печаль о погибших друзьях овладела и Менелаем. Тогда Елена, чтобы развеселить пирующих и прогнать невеселые думы, подлила в кубок сок чудесного растения. Этот сок, дающий забвение печалей, подарила ей в Египте царица Полидамна. Но пора было кончать пир. Вскоре царь Менелай и его гости удалились на покой. Разговор с Телемахом царь Спарты отложил до следующего дня.
Рано утром царь Менелай вышел из спальни своей, прошел в покой, в котором ночевал Телемах, и спросил его о причине приезда в Спарту. Телемах ответил, что прибыл в Спарту узнать о судьбе отца. Рассказал Менелай сыну Одиссея о всех своих приключениях и о том, как морской бог Протей открыл ему судьбу героев, возвращавшихся из-под Трои. Одиссей, как сказал тогда Протей, томится в неволе на острове нимфы Калипсо. Вот все, что мог сообщить об отце Телемаху Менелай. Стал уговаривать царь Спарты Телемаха остаться у него гостем двенадцать дней. Но Телемах просил царя не удерживать его и отпустить скорее домой. Долго длилась беседа Менелая с Телемахом.
Пока беседовали они, вновь собрались гости во дворце царя. Скоро должен был опять начаться веселый пир.
Женихи готовят гибель телемаху, когда он ВЕРНЕТСЯ НА ИТАКУ
Пока Телемах был в Пилосе и Спарте, женихи узнали случайно от пришедшего к ним Ноемона, что Телемах покинул Итаку. Испугались они, так как думали, что Телемах поехал за помощью в Пилос и Спарту. Антиной посоветовал женихам снарядить корабль и, отплыв в море, ждать Телемаха, чтобы неожиданно напасть на него и убить. Тотчас согласились на это злое дело все женихи. Собрав гребцов, пошли они на берег моря, снарядили корабль и отплыли по направлению к острову Астериду, чтобы устроить там засаду.
Пенелопа узнала об их коварном замысле. В отчаяние пришла она. Ведь и она не знала того, что Телемах отплыл из Итаки. Она уже хотела послать слугу к отцу Одиссея, старцу Лаэрту, чтобы известить его об опасности, которая угрожает его внуку. Но служанка Эвриклея удержала ее от этого. Она посоветовала Пенелопе молить о помощи богиню Афину. Послушалась царица Эвриклею, принесла жертву богине и обратилась к ней с мольбой. Затем легла на свое богатое ложе и заснула. Богиня Афина вняла ее мольбам. Послала она спящей Пенелопе призрак ее сестры Ифтимы. Поведал призрак Пенелопе, что не погибнет Телемах. Когда же спросила Пенелопа о судьбе мужа, ничего не ответил ей призрак Ифтимы и скрылся, подобный легкому туману. Проснулась Пенелопа; она поняла, что боги послали ей это видение.
ОДИССЕИ ПОКИДАЕТ ОСТРОВ НИМФЫ КАЛИПСО
На совете решили бессмертные боги, что Афина должна помочь Телемаху невредимым вернуться на родину и не дать женихам напасть на него. Гермес же должен лететь на остров Огигию и повелеть нимфе Калипсо отпустить Одиссея. Громовержец тотчас послал Гермеса к Калипсо.
Надев свои крылатые сандалии и взяв в руки жезл, быстрый, как мысль, Гермес понесся с Олимпа.
Подобно морскому орлу, летел он над морем и в мгновение ока достиг Огигии. Прекрасен был этот остров. Пышно разрослись на нем платаны, тополя, сосны, кедры и кипарисы.
Лужайки покрыты были сочной травой, а в траве благоухали пышные фиалки и лилии. Четыре источника орошали остров, и, прихотливо извиваясь между деревьев, бежали от них ручьи. На острове был прохладный грот; в нем-то и жила нимфа Калипсо. Весь грот зарос виноградными лозами, а с них свешивались спелые гроздья. Когда Гермес вошел в грот, Калипсо сидела и ткала золотым челноком покрывало с дивным узором. Одиссея не было в гроте. Одиноко сидел он на утесе у самого берега моря, устремив взор в морскую даль. Слезы лил Одиссей, вспоминая о родной Итаке. Так проводил он целые дни, печальный и одинокий.
Увидев входящего Гермеса, встала навстречу ему Калипсо. Она пригласила его сесть и предложила ему амврозии и нектара. Насытившись пищей богов, передал Гермес нимфе волю царя богов и людей Зевса. Опечалилась Калипсо, узнав, что должна она расстаться с Одиссеем. Она хотела навсегда удержать его у себя на острове и даровать ему бессмертие. Но не могла она противиться воле Зевса.
Когда Гермес покинул Калипсо, она пошла на берег моря, туда, где сидел печальный Одиссей, и сказала ему:
— Одиссей, осуши твои очи, не сокрушайся более. Я отпускаю тебя на родину. Иди, возьми топор, наруби деревьев и сделай крепкий плот. На нем отправишься ты в путь, а я пошлю тебе попутный ветер. Если угодно это богам, то ты вернешься на родину.
— Богиня, — ответил Калипсо Одиссей, — не возвращение на родину готовишь ты мне, а что-нибудь другое. Разве могу я на утлом плоту переплыть бурное море? Ведь не всегда благополучно переплывает его и быстроходный корабль. Нет, богиня, я только тогда решусь взойти на плот, если дашь ты мне нерушимую клятву богов, что не замышляешь погубить меня.
— Правду говорят, Одиссей, что ты умнейший и самый дальновидный из смертных! — воскликнула Калипсо. — Клянусь тебе водами Стикса,[227] не хочу я твоей гибели.
Вернулась с Одиссеем Калипсо в грот. Там во время трапезы стала она уговаривать Одиссея остаться. Она бессмертие сулила Одиссею. Она говорила, что если бы только знал Одиссей, сколько
