истории науки как исключительно монотонного, поступательного, непрерывного процесса. Он не согласен с О.Контом в том, что есть три способа мышления, радикально противоположен друг другу.
По мнению Г. Спенсера, есть только один метод, положительный или научный.
Меняется лишь степень общности наших концепций, которая зависит от широты обобщений, увеличивающейся вместе с накоплением опыта. Прогресс наших знаний, полагает Г.Спенсер, с самого начала и до конца является, по существу, одинаковым. Процесс научного мышления и в прошлом, и в настоящем включает в себя только позитивные способы исследования.
На примере Г.Спенсера видно, что отказ в рамках позитивистской философии от закона трех стадий означал переход на позиции откровенного эволюционизма.
Отвергая хоть какое-то значение философского размышления для науки, Г.Спенсер переключает основное внимание исследователя науки на момент обоснования знания (а не на его возникновение).
Прерывность в науку вторгается прежде всего актами творчества, появлением нового знания, не похожего на старое, но которое надо каким-то образом вывести из старого, чтобы сохранить непрерывность развития. Именно появление принципиально нового знания, возникновение фундаментально новой теории, иными словами, революционные периоды в развитии науки характеризуются скорее философским, чем естественнонаучным типом мышления.
Выводя за пределы науки всякое философствование, Г.Спенсер, тем самым, максимально «сглаживал» историю науки, делал ее поступательно кумулятивной.
На базе идей о непрерывном, поступательном развитии научного знания большинство мыслителей первой половины прошлого века ставили задачу обнаружить законы исторического развития и выявить таким образом порядок в хаосе событий прошлого.
Историки, прежде всего позитивистски ориентированные, стремились сделать историю такой же точной теоретической наукой, как механика или астрономия.
Большинство существовавших к началу XIX в. исторических работ не удовлетворяли историков как слишком фактологические, не содержащие в себе ничего, помимо набора многочисленных сведений, подобранных по случайным признакам, часто в соответствии с чисто индивидуальными особенностями, вкусами, интересами самого историка.
Об отставании исторических исследований от других форм научного знания в начале века писал еще К.Сен-Симон: «История, действительно в научном отношении еще не вышла из детских пеленок. Эта важная отрасль нашего знания пока представляет собой лишь собрание фактов, более или менее точно установленных. Но эти факты не объединены никакой теорией, они еще не увязаны в порядке последовательности».
Если уж к историческому знанию как таковому было столь скептическое отношение, то к истории науки требования еще более ужесточались.
Все многообразие человеческих поступков, волевых действий с неизбежно сопровождающими их случайностями должно подчиняться закономерностям, тем более это относится к развитию научных идей.
О.Конт писал: «Подлинной истории науки, т.е. теории реальной филиации главных открытий, еще ни в какой мере не существует». Есть только компиляции, продолжает О.Конт, составленные без всякого принципа, произвольно и обладающие очень сомнительной полезностью. Этот набор материалов не может быть непосредственно использован для построения какой бы то ни было исторической доктрины без предварительной неизбежной переработки.
Если историк хочет понять историю человечества как закономерный процесс, он должен открыть законы развития научных идей.
Так думали и К.Сен-Симон, и О.Конт, и Г.Бокль.
Научные идеи, согласно позитивистским представлениям, детерминируют развитие общества, причем детерминируют его несколькими путями.
— Во-первых, развитие самого позитивного метода требует его распространения на все области знания, в том числе на историю и социологию. Позитивный характер истории и социологии предполагает, что эти отрасли знания и в обществе (подобно тому, как естествознание в природе) должны открывать законы.
— Во-вторых, законы механики, например, или биологии в своем содержании служили основой для создания моделей общественного развития: вспомним инженерный характер утопических моделей общества, когда предполагалось, что сконструированное по законам механики общество будет функционировать так же слаженно, как и хорошо сделанная машина; или закон трех стадий О.Кон-та, который за основу берет биологическое развитие организма.
— Наконец, особенности развития научных идей (поступательность, прогрессивность, непрерывность) передавались в качестве основных характеристик всему обществу в целом. История общества детерминируется особого рода пониманием содержательной стороны развития научных идей.
Э. Мах формулирует специальный «принцип непрерывности», который позволяет ему включить научное открытие в непрерывный ряд развития.
Вот как, по мнению Э.Маха, рассуждал И.Ньютон, когда распространял действие законов земной механики на всю Вселенную:
«Он привык — и эта привычка характерна, по-видимому, для каждого истинно великого исследователя — раз принятое представление по мере возможности сохранять и для случаев с видоизмененными условиями, сохранять в представлениях то же однообразие, которое мы констатируем в процессах природы. То, что раз и где-либо оказывается свойством природы, оказывается таковым всегда и везде, даже если оно и не везде одинаково быстро бросается в глаза. Раз явление тяжести наблюдается не только на поверхности земли, но и на высоких горах и в глубоких шахтах, то естествоиспытатель, привыкший к непрерывности идей, представляет себе это явление и на больших высотах и глубинах, чем те, которые нам доступны. Возникает вопрос: где же пределы действия тяжести? Не захватывают ли они и луну? Раз поставлен этот вопрос, огромный полет фантазии есть дело совершившееся, и великое научное открытие ввиду силы разума Ньютона представляет собой лишь необходимое следствие».
Основным звеном в мышлении естествоиспытателя Э.Мах считает распространение имеющегося способа понимания на новый круг фактов. Ученый должен выискивать в явлениях природы единообразие, должен уметь представить новые факты таким образом, чтобы они могли быть подведены под уже известные законы.
Научное открытие в том и состоит, чтобы представить неизвестное, непонятное явление или факт действительности как подобное уже чему-то известному и как подчиняющееся тому же правилу или закону, что и это известное.
Научное открытие не только не является, по мнению Э.Маха, перерывом постепенности, революцией, но как раз наоборот, оно возможно только тогда, когда естествоиспытатель опирается на принцип непрерывности.
Если у Э. Маха вообще не возникает проблемы научного открытия как некоторого перерыва постепенности в развитии, то П.Дюгем фиксирует эту проблему. Тем не менее, обсуждая ее П. Дюгем приходит тоже к выводу о непрерывном, поступательном характере развития науки, и здесь его позиция
