Почему православные такие упертые?

несут ли подобные встречи признаков современного 'пиара'?

- Некоторые считают меня маловером, некоторые - фанатиком. Но фанатизм я понимаю по-другому. Изначальное значение слова 'фанатик' - это 'смертник', то есть человек, способный умереть ради своей идеи.

Я очень не хотел бы сорваться до уровня пропаганды православия. Я получил отвращение к пропаганде еще с советских времен. У меня есть средство собственного контроля - это то, что я постоянно выступаю в молодежной аудитории, особенно если это - университетская среда. А молодежь очень чувствительна к подобным вещам и поэтому, если она почувствует в отношении себя какую-нибудь пропаганду, то немедленно продемонстрирует и даст знать своим недоверием.

- А какую цель Вы ставите, вступая в диспуты с сектантами?

- В принципе я не веду полемику с сектанта­ми. Здесь одно из двух: или я просто беседую с ними как с людьми, а не как с сектантами - и это просто человеческий разговор, или я делаю вид, что веду полемику с сектантами, но на самом деле я обращаюсь прежде всего к людям, которые присутству­ют рядом. И я не ожидаю, что наша беседа кон­чится тем, что какой-ни­будь «кришнаит» бухнется на колени и скажет: «Ах, простите, где же я был?..». Нет. Задача в том, чтобы наблюдение за нашим диспутом людьми «со стороны», которые никуда еще не от­несли сами себя, понудило их к выбору. Пусть человек в итоге скажет: «Хорошо, я не могу себя еще назвать православным, но я посмот­рел и точно убедился, что, скажем, адвентизм – это вещь еще менее вкусная, чем православие».

А иногда имеет смысл войти в разговор сектанта с пойманными им собеседниками просто ради того, чтобы сбавить проповедническую «суггестию» и позволить людям более рационально воспринимать возвещаемые для них «трансцендентальные истины».

Летом 2005 года в Иволгинском дацане (это центр российского буддизма и находится он в Забайкалье, в Бурятии) я заметил группу москвичей. Они безропотно слушали все, рассказывал им местный монах. При виде этой сцены во мне началось столкновение двух императивов: долг гостя не позволяет критиковать хозяев. Но долг христианина не позволяет безучастно смотреть на то, как несколько крещеных душ соскальзывают в язычество. Тогда я просто присоседился к этой группке. Через некоторое время монах подводит нас к стене храма, на которой крепятся несколько стеллажей. Полки заставлены сотнями различных изображений Будды. И тут все же я подал голос: «Скажите, а почему у вас здесь нет канонического изображения Будды?» - «А что Вы имеете в виду?» - «Насколько я помню, тело истинного Будды должно обладать 32 знаками. Некоторые из них тут заметны. Но ведь еще и фаллос у Будды должен быть как у коня[28][28]. А на этих изображениях это не видно». Монах пояснил, что да, в текстах это именно так, но в иконографии это встречается редко… Дальнейшей дискуссии не было, но, надеюсь, все же гипнотичность экскурсии была немного рассеяна…

- Подобные диалоги всегда заканчиваются мирно?

- По разному. Иногда мордобоем. В Томске один активный рериховец прямо-таки набросился на меня с кулаками. А они, как вы знаете, признак отсутствия духовной силы. У меня для таких случаев всегда при себе черный пояс, не по карате конечно, а чтобы прятать за него руки, дабы не дать сдачи, чего требует мое мужское естество.

Иногда к моим оппонентам приходит понимание. Однажды в Москве я пришел в семинарию пятидесятников и попросил прочитать студентам лекцию. В конце ее, подводя итоги, сказал им, что пятидесятническая община – не Христова церковь. Они, как и следовало ожидать, сильно обиделись. Но через три месяца приходит ко мне преподаватель этой семинарии и несколько семинаристов и говорят: «Отец Андрей, вы нас так сильно обидели тогда и мы стали изучать православие, чтобы опровергнуть вас. Но углубившись в чтение литературы, пришли в итоге к тому, что вы были правы. Скажите, как нам перейти в православную церковь?».

— Почему Вы так много внимания уделили именно Рерихам?

— Дело в том, что сегодня в России самая массовая форма религиозного мышления — это оккультизм. А в оккультизме самая цементированная и авторитетная, даже для светских людей, группка связана с Рерихами. Меня интересует не столько даже критика их доктрин — это уже давно пройденный этап — мне гораздо интереснее другое: через сопоставление с этими радикально антихристианскими доктринами многое становится понятнее во внутренней логике самого христианства. Потому что христианское вероучение, апостольское, святоотеческое учение, даже сам канон Нового Завета — слагались в эпоху, когда Церковь жила в оккультно-языческом окружении. И сейчас это оккультно-языческое окружение снова вокруг нас, и многие вещи, которые могли быть непонятны в “спокойном”, “христианском” XIX веке, — сегодня становятся гораздо яснее. Интеллигенту ХIХ века было бы очень трудно объяснить, зачем нужна святая вода. В начале XXI века это объяснить уже легче.

- Отец Андрей, во время Ваших общегородских лекций в нашем городе не возникло открытой полемики с сектантами, в частности, с 'рериховцами'. Что означает для вас такое молчание? Это победа или поражение?

- Для меня это тоже удивительно. Не только в устной речи, но даже по запискам не было заметно присутствия сектантов в зале. При этом я из многих источников знаю, что они там были, слушали мои выступления. Но при этом молчали. Может, просто сектант нонче пуганый пошел? Впрочем, у рериховцев есть такая тактика - обычно они ждут, когда я уеду из города, а потом, когда я уже не могу ответить, начинают реагировать.

А в общем я рад, что удалось избежать полемики с сектами. Почему-то некой печальной чертой моего имиджа является слух, что я - 'сектоед'. На самом деле мне гораздо интереснее и важнее говорить о своей вере.

- А правда, что Вы во дворе своего храма в Москве публично сжигали рериховские книги?

- Это из области черного пиара или галлюцинаций. Я ни в каком публичном сожжении книг не участвовал. Конечно, время от времени я чищу свою библиотеку, но никаких публичных акций из этого не делаю, а книги Рериха тем паче собираю для работы.

- Вы получаете сдачи от тех же рериховцев?

- Ненависть со стороны тех же рериховцев скорее смешит. Они уже три книжки против меня выпустили. Уровень аргументации таков:«Настенька спросила: почему в сказке ножки у избушки не куриные, а курьи?». Дядя ей отвечает: «корень 'кур' необычный. Поле битвы света и тьмы - КУРУ зовется». Дальше идет пересказ сюжета «Бхавадгиты» о битве при Курукшетре. Затем – Куликова битва и Курская битва. И вывод: «значит, все битвы, чьи имена включают корень 'КУР' - это битвы Света с тьмой». «Дядя, почему же у избушки на курьих ножках, ног-то – четыре» - спрашивает девочка, и после этого начинается долгое повествование о битве рериховцев с КУРаевым…[29][29] Впрочем, если уж удаляться на поиски экзотических этимологий моей не то чеченской, не то татарской фамилии, то смиренно замечу, что по латыни kura – забота, отсюда курия – сенат (см. Августин. О Граде Божием 10,7). А еще ??? по гречески – господин (наши древнерусские чтецы нередко читали не кир а кур; получалось курие элейсон; отсюда слово куролесить).

- Но ведь и Вы не остались в долгу – «Сатанизм для интеллигенции», книга о Рерихах и православии – чего стоит!

- Рериховцы не стали спорить со мной на философском уровне. Они предпочли в каждой своей антикураевской публикации твердить, что Кураев – прожженный карьерист. Он якобы вовремя понял, что атеистическая система рушится и поэтому быстренько начал делать себе карьеру в православии.

Ни одной атеистической лекции я в жизни не читал. Единственное «комсомольское дело», которое я сделал – это организовал для одного ПТУ, над которым шефствовал университет, концерт рок-группы