дискредитировали, когда он был на престоле, всеми силами и потом, когда верхушки… Потому что февральский переворот был не революцией, а верхушечным заговором, когда верхушке этой части прогнившего слоя действительно удалось свергнуть императора с престола, и в этом есть доля его вины…
Сванидзе: Десять секунд.
Закатов: …никто не отрицает этого. Но когда это удалось, его постарались как можно быстрее изолировать, потому что народ мог одуматься и понять, кого он потерял в лице Николая II.
Сванидзе: Спасибо.
Млечин: Благодарю Вас.
Сванидзе: Я хотел бы задать уточняющий вопрос. То, что касается расстрела императора и царской семьи, само по себе это не свидетельство влияния его личности, потому что его расстреляли, как Вы правильно сказали, как символ. А дети? Его несчастные девочки, которых расстреляли и закалывали штыками. Они что, тоже были влиятельны? Это была зверская акция, которая имела своей целью уничтожение именно символа угрозы той системе, которая пришла к власти. Но вопрос к Вам следующий. Вот слова Сергея Юльевича Витте, который вчера во время наших слушаний неоднократно упоминался как один из талантливейших государственных деятелей своей эпохи. И вот Витте принадлежит такая фраза: «Царь, не имеющий царского характера, не может дать счастья стране». Это в его воспоминаниях. Как бы Вы прокомментировали эту фразу?
Закатов: Это мнение Сергея Юльевича Витте, который относился к императору Николаю II с некоторым раздражением. Он всячески прославлял императора Александра III, которого он считал идеалом монархии.
Сванидзе: То есть Вы считаете, что здесь был личный элемент?
Закатов: Это был, конечно, личный элемент. Во всех доказательствах, которые в прошлые дни звучали, тоже очень часто присутствует личный элемент. Когда отец говорит ребенку нашалившему: «Я тебя убью!» — это не значит, что он хочет его убить. И когда великий князь Николай Михайлович в раздражении писал что-то в своем дневнике — а отнюдь не в письме к императрице Марии Федоровне, как об этом уже говорилось — он выражал именно свое чувство, он был обижен, раздражен. Вот, хоть бы тебя убить!
Сванидзе: Спасибо, спасибо.
Закатов: Но это совсем не говорит о том, что это действительно так.
Сванидзе: Благодарю Вас. Сторона обвинения может задать вопрос свидетелю защиты.
Кургинян: Скажите, пожалуйста. Почему Вы считаете доказательством того, что он был сильным человеком — я только могу повторить то, что тут было раньше сказано — то, что его убили. Ну, вот Людовик XVI, Мария-Антуанетта — их убивали, потому что они были сильными людьми или потому что уничтожался символ?
Закатов: Я могу ответить?
Кургинян: Конечно.
Закатов: Вот видите, Вы все время подменяете немножко смысл. То есть я говорю о том, что он пользовался авторитетом. Я не говорю, что он был сильным человеком и из-за этого его убили. Я не говорил здесь, Ваша Честь, и здесь свидетелей очень много этому. Я говорил, что он пользовался авторитетом, что он продолжал оставаться помазанником божьим. Что касается силы его воли — это другой вопрос, и мы не можем проникнуть в душу этого человека и сказать: вот в этой ситуации он был сильным, в этой ситуации он был слаб. Он бывал…
Кургинян: Но мы можем оценивать его силу воли по его действиям.
Закатов: Безусловно, Ваша Честь. Безусловно. И именно то, что он решился на такой шаг, как отречение от престола, говорит о том, что он был человеком цельных убеждений и достаточно сильной воли. Он, может быть, ошибся…
Кургинян: Ну, Вы как монархист, я так понимаю, да?
Закатов: Да.
Кургинян: Поддерживаете этот шаг?
Закатов: Отречение?
Кургинян: Да.
Закатов: Я считаю, что император в той ситуации понял, что репрессивными мерами он не сможет спасти положение. И поэтому он решил уйти, чтобы предотвратить худшее зло. Не его вина, что так не стало.
Кургинян: Какое худшее зло? Какое?
Закатов: Гражданская война.
Кургинян: Он действовал в строгом соответствии с монархической традицией и правилами?
Закатов: Закон дозволяет отречение любого члена императорского дома. Действительно, есть юридические споры насчет того, имел ли он право…
Сванидзе: Завершайте, если можно. Время заканчивается.
Закатов: …отречься за своего наследника, но за себя, конечно, он отречься мог…
Кургинян: Но за наследника не имел?
Закатов: За наследника, скорее всего, нет, потому что нельзя отречься за другого человека.
Кургинян: Спасибо. Но он отрекся.
Сванидзе: Спасибо. Объявляю короткий перерыв, после которого мы вернемся к нашим слушаниям.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Третий день слушаний по делу Николая II. Николай II — достойный правитель или лидер, приведший страну к краху?
Сейчас я прошу представить на экран информацию суда. Высочайший манифест об отречении от престола императора Николая II.
Материалы по делу.
Из манифеста об отречении от престола Императора Российского Николая II:
„В эти решительные дни в жизни России сочли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы, и, в согласии с Государственной думой, признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть.
Не желая расставаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на престол государства Российского.
Да поможет Господь Бог России“.
Сванидзе: Вопрос сторонам: имел ли Николай II право на отречение?
Пожалуйста, сторона защиты. Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин: Ваша Честь, я хотел бы попросить вывести несколько доказательств, которые покажут тот непростой путь, который предшествовал принятию Николаем решения об отречении.
Сванидзе: Прошу доказательство.
