там тоже…
Сванидзе: Сейчас отвечает свидетель, Сергей Ервандович.
Нечаев: Там тоже разные … там тоже разные модели в Латинской Америке, есть чилийская модель — либеральная, есть аргентинская, так что, какую имеет в виду Сергей Ервандович, я не понимаю…
Сванидзе: Он имеет в виду боливийскую.
Нечаев: Боливийской — вообще, нет такой модели, вот экономисты ее не знают. Наверное, он имел… Так вот, аргентинская модель построения гос…
Кургинян: Я имел в виду реформы Джеффри Сакса.
Нечаев: …построения госкапитализма — это как раз то, что делает наша нынешняя власть…
Кургинян: Я знаю, как это сделано.
Нечаев: …и против чего категорически возражал и, главное, возражал действием, Егор Тимурович Гайдар.
Сванидзе: Спасибо, спасибо. У сторон есть право на заключительное слово по итогам трехдневных слушаний. Прошу Вас.
Прошу Вас, сторона защиты.
Млечин: Я… Ваша Честь, всегда сторона обвинения, может быть, сторона обвинения?
Сванидзе: Сторона обвинения не хочет выступать первой.
Кургинян: Нет, почему? Мы хотим выступать. Кому Вы предоставляете слово первому?
Сванидзе: Пожалуйста, Вам.
Кургинян: Хорошо, прекрасно. Спасибо.
Сванидзе: Для суда последовательность не имеет значения.
Кургинян: Я… я полностью передаю возможность для заключительного выступления Виктору Геращенко, по отношению к которому здесь были не вполне тактичные замечания. Которого я бесконечно уважаю за его вклад в финансы и экономику России и Советского Союза и чьему профессиональному мнению я абсолютно доверяю. Я полностью отказываюсь в его пользу.
Сванидзе: Я предоставляю 40 секунд Виктору Владимировичу.
Геращенко: Вы знаете, в свое время, когда я учился в школе, я хотел поступить в юридический институт, который был расположен на углу Герцена. Но его объединили с юридическим факультетом МГУ, который не готовил работников юриспруденции, и мне старшие товарищи сказали: «А, вообще, зачем тебе туда идти? У нас справедливое государство, юристы нам не нужны. Некуда их устраивать после окончания вуза». И я поэтому решил идти в экономический вуз. Поэтому у меня нет как бы вот того пафоса со стороны обвинения, но я хотел бы сделать одно маленькое замечание.
Сванидзе: Мне очень не хочется Вам напоминать о времени…
Геращенко: Да, я прямо заканчиваю. Вот зачем врать-то, Андрюша? Ведь Джеффри Сакс, которого господин Ясин почему-то обозвал выдающимся экономистом, был как раз советником при ведении реформ в Боливии. И он какое-то время вертелся вокруг Гайдара, пока тот не понял, что это не тот человек, и его отправил на сторону.
Сванидзе: Спасибо.
Геращенко: Все.
Нечаев: Вы сами подтвердили, что это была не боливийская модель. Ну, вообще, в чем…
Сванидзе: Прошу прощения…
Геращенко: Я сказал, кто вертелся вокруг Гайдара.
Нечаев: Я не понимаю, в чем… в чем обвинение, в чем… обвинение во лжи? Я не очень понял.
Млечин: Леонид Михайлович, Вы можете произнести сами, а можете предоставить точно так же слово кому-то из Ваших свидетелей.
Млечин: Это были очень интересные три дня слушаний. Я думаю, что они были интересны и для участников заседания и для наших телезрителей. Я должен констатировать, что ни одно из обвинений, предъявленных Егору Тимуровичу Гайдару, не нашло никакого подтверждения здесь, в суде. Ни свидетели обвинения, ни представленные доказательства не подтвердили ни одного из предъявленных ему обвинений. В чем он был виновен? Вот если бы он тогда в 91-м году предпочел научную или публицистическую карьеру, сидел бы здесь сейчас и рассказывал нам бы о ком-то другом, кто взялся бы тогда. И, возможно, и я даже уверен, сделал бы это значительно хуже, и мы жили бы сегодня хуже. И Егор Тимурович бы прекрасно анализировал, почему это не удалось. Но он взялся. Он взялся в очень трудных, тяжелых, невыносимых и немыслимых обстоятельствах. Этот человек ничего на этом не заработал. Он ничего не украл, не унес, и, вообще, ничего не использовал в личных целях. Он делал это для страны и делал все, что он мог. И это доказали наши свидетели. И он невиновен, Ваша Честь.
Сванидзе: Спасибо. Сейчас мы прекращаем голосование нашей телевизионной аудитории.
Начинаем голосование в зале. Итак, вопрос: «Гайдар: созидатель или разрушитель?»
Созидатель — 39 %
Разрушитель — 61 %
Сванидзе: Итак, «Гайдар — созидатель» — так считает 39 % нашего зала, и «Гайдар — разрушитель» — так считает 61 % сидящих в нашем зале.
Сейчас короткий перерыв, после чего мы узнаем результаты телевизионного голосования.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Я помню, в 92-м, после восьмидесяти лет советской власти, это действительно было шоковым впечатлением для очень многих людей, особенно, для пожилых. Жили, работали, верили, привыкли. А теперь, оказывается, это был путь в тупик. И что же, тогда вся жизнь была пустой, напрасной? А ведь неплохо жили: в очереди постоишь, возьмешь, сколько дадут, еще постоишь, еще возьмешь, еле дотащишь. А теперь вот немолодые уже — и вдруг денег нет.
Все массовое непонимание, незнание того, что творилось в советской экономике, годами задавленный страх, вся скопившаяся досада на скудную жизнь вылились в нестерпимую ярость к одному человеку. А поскольку экономические реформы пришлись на время небывалой всеобщей свободы, все эмоции высвободились. Впервые за бесконечно долгое время народ набрал воздух и выкрикнул проклятие. И оно досталось Егору Тимуровичу Гайдару. Это — мое личное мнение.
А сейчас я прошу огласить результаты телевизионного голосования.
Результаты телевизионного голосования:
Созидатель — 14 %
Разрушитель — 86 %
04. Коллективизация это преступная авантюра или страшная необходимость?
Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим.
Судить историю вы будете вместе с нами. У вас, нашей телевизионной аудитории, есть возможность голосовать. Такая же возможность будет и у сидящих в зале.
Наша сегодняшняя тема — одна из ключевых в отечественной истории XX века. Хотя формально события, о которых пойдет речь, начинаются в 1929 и заканчиваются в первой половине 30-х. Речь идет о
