– Я знаю, что детский дом, поэтому хотела у вас спросить...
– Ходят тут всякие, а потом дети пропадают, – прогундосила бабка, а затем добавила: – Иди, иди отсюда! Нечего здесь посторонним делать!
Я поняла, что персонал в детском доме в большинстве своем грубый и наверняка приученный к взяткам. Вынув из сумки полтинник, я помахала им перед носом угрюмой тетки, а потом показала Машину фотографию.
– Скажите, эта девушка здесь случайно не появлялась?
– Была, – сказала вахтерша и протянула руку к пятидесятирублевке.
Все-таки деньги – сила! Однако я не спешила отдавать бабульке пятьдесят рублей, это была бы слишком большая плата за одно короткое слово. Мне хотелось, чтобы вахтерша продолжила вещать дальше. Но она оказалась неразговорчивой, поэтому я стала задавать ей наводящие вопросы, как в ток- шоу.
– Эта девушка одна была или с парнем?
– Да, с парнем.
– Чем он вам запомнился? Ну, были у него какие-то особые приметы?
– Были. Рука в гипсе, только не помню, какая – правая или левая.
Уф! Значит, это точно они. Вахтерша не вешает мне лапшу на уши. Какая я все-таки молодец, что не стала отказываться от этой версии!
– Сколько времени они здесь пробыли? Когда ушли?
– Были около часа, а ушли минут за десять до тебя. Они-то сказали, что когда-то здесь воспитывались, я их и пропустила к заведующей. А ты кто?
– Частный детектив.
Бабуля жалостливо посмотрела на пятьдесят рублей, и я отдала ей деньги.
– Ну ты тоже можешь пройти к заведующей, – милостиво разрешила вахтерша. – Второй этаж, первая дверь по коридору направо.
– А что у вас так неестественно тихо? Где дети-то?
– Младших спонсоры вывезли на природу до конца недели, а старших погнали на флюорографию. Скоро возвратятся, – сообщила мне вахтерша и так сморщилась от неудовольствия, что я сразу поняла, она с превеликим удовольствием не пустила бы их обратно.
Я поднялась по обшарпанной лестнице на второй этаж и огляделась по сторонам. Убого, очень убого. Свернув направо, я сразу же столкнулась с женщиной очень маленького роста, который она пыталась компенсировать за счет высоких каблуков и пучка редких волос на макушке головы. Тем не менее она была мне всего лишь по плечи.
– Извините, пожалуйста, – сказала я.
– Извиняю, – проверещала малосимпатичная дамочка лет сорока с небольшим, одетая в синий деловой костюм. – Вы по какому вопросу? Насчет усыновления?
– Да, – кивнула я головой от неожиданности. – А вы заведующая?
– Именно, Князева Ксения Митрофановна. Зайдемте ко мне в кабинет! – Мы зашли в кабинет, который находился буквально в двух шагах. – Давайте ваши документы!
– Какие документы?
– Из попечительского совета, – пояснила заведующая и прошла к своему столу. – Давайте, давайте быстрее! У меня мало времени.
– Ксения Митрофановна, – я чуточку замешкалась, анализируя, в каком русле вести дальше диалог, – дело в том, что я немного ввела вас в заблуждение. Я насчет удочерения, но того, которое было много лет назад.
– Как это? – строго спросила заведующая детского дома, потом ее лицо подобрело. – А вы, наверное, наша воспитанница?
Я снова дала себе несколько секунд на размышление и решила, что нет смысла ходить вокруг да около, а надо сразу брать быка за рога.
– Нет, я частный детектив, а пришла сюда по поводу девушки, которая сегодня к вам приходила.
– Ко мне сегодня никто не приходил, – нагло соврала заведующая и стала перекладывать папки с левого угла стола на правый.
– Вы напрасно пытаетесь меня обмануть. Многие могут подтвердить, что к вам приходила рыжая девушка в сопровождении светловолосого парня, у него еще сломанная рука...
– А, вы про этих, – сразу изменила тактику поведения заведующая и почти что ангельским голосочком проверещала: – Я про них уже забыла. Да, они были здесь. А вы здесь при чем?
– Мне надо знать, куда Маша Баранова от вас направилась.
– Понятия не имею. Они мне об этом не сказали.
– Ксения Митрофановна, эта девушка наверняка просила вас сказать ей, кто ее настоящие родители. Я думаю, что вы прониклись глубочайшим пониманием к этой просьбе, подняли архив и удовлетворили ее интерес. Удовлетворите, пожалуйста, и мой, – я подкрепила свой интерес едва ли не всей наличностью кошелька.
Князева и носом не повела. Наверное, сумма была маловата. Тягаться с Машенькой мне было нелегко, ведь в ее распоряжении имелась пластиковая карточка с родительскими деньгами.
– Уберите! – Князева отчаянно запротестовала. – Уберите! Мне эти деньги ни к чему! Я и даром бы вам все сказала, если бы было что. Вы же детектив, значит, вам эта информация нужна для важного дела. Да, Маша Баранова действительно интересовалась именами своих настоящих родителей, все воспитанники рано или поздно задаются таким вопросом. Но, к сожалению, я ничем ей помочь не могла. Не владею такой информацией.
– Только не пытайтесь убедить меня, что вы отказались ей помочь, потому что существует закон и согласно ему вы не имеете права разглашать подобные сведения, – усмехнулась я. – Я вам все равно не поверю.
– Верить мне или нет, это в любом случае ваш выбор. Не ухмыляйтесь так, не надо. Да, закон есть закон, сколько бы его ни нарушали. Признаюсь, я не святая и зарплата у меня маленькая, поэтому иногда грешу, выдавая платные справки. Но вот в связи с аварийными условиями архив уже давно перевезли в другое место. У нас хранятся только «Дела» нынешних воспитанников, а когда ребенок выбывает, то «Дело» сразу передается в другое место, – пропищала Князева, наводя порядок в верхнем ящике стола. Потом она вскинула на меня свои серые маленькие глазки и спросила: – Еще вопросы есть?
– Странно как-то, за жизнь детей никто не беспокоится, а вот за сохранность архива опасения есть.
Князева не поняла скрытого сарказма и сказала:
– Это претензии не ко мне. Архив был в подвальном помещении, там сыро. А на втором и третьем этажах с этой точки зрения все нормально. Конечно, косметический ремонт требуется... Но это ведь вас не волнует, так? А вот Баранова захотела оказать нашему детскому дому благотворительную помощь, и я дала ей наши банковские реквизиты. Вот, собственно, на этом наш разговор и закончился. Да, с Машенькой еще был парень, но он все время молчал.
– Скажите, а где хранятся старые дела?
– В городском архиве. Это недавно выстроенное красивое здание в самом центре города. Я так Маше и сказала, что все ее документы, с которыми она поступила из роддома, хранятся там. У меня к ним доступа нет. Я здесь недавно работаю, после того, как дом ребенка преобразовали в детский дом, поэтому, естественно, истории этой девочки не знаю, – сказала Ксения Митрофановна и встала, давая понять, что на этом наш разговор окончен. – Заберите это, заберите!
У меня не было оснований не доверять словам Князевой. Скорее всего она действительно не располагала той информацией, которая могла бы пополнить ее кошелек. Поэтому я попрощалась с заведующей, забрала невостребованную взятку и ушла.
Когда я выходила из детского дома, к нему подъехало два автобуса с детьми. Уж не знаю, как Мише, а Маше точно стоило бы посмотреть на этих ребят, чтобы понять, как безрадостно им здесь живется. И каждый наверняка считал за счастье быть усыновленным.
