наглости попросить у меня денег на издание своих стишков! Как будто я их не читал! Вы знаете, все-таки не дурак и сразу понял, что это полный бред. Что никто не захочет это публиковать. Разве что за большие деньги. И то неизвестно. А почему, собственно, я должен вкладывать деньги в заведомо провальные проекты? Ладно если бы он действительно был талантливым, а то ведь все это просто от безделья! И отказал ему. А он затаил обиду и злобу. С этого момента отношения между нами совсем испортились. Мы просто стали чужими. Артем бывал здесь редко, взял в привычку пытаться язвить на мой счет. Раньше я ломал голову – на что он живет? А теперь понимаю, что тут Регина постаралась. – Он криво усмехнулся. – Вот уж воистину материнское чувство!
– Больше он не просил у вас денег? – тихо поинтересовалась я.
– Нет, наглости не хватило, слава богу! Регина, правда, говорила, что он в Москву собирался. На что рассчитывал, непонятно. Ведь ясно, что денег на раскрутку она была не в состоянии ему дать. А я просто не стал бы давать и ясно это дал понять.
– То есть главная проблема, которая мучила Артема, – это деньги на издание его стихов? – сделала вывод я.
– Совершенно верно, – подтвердил Бережнов. – Подозреваю, что это делалось для того, чтобы потом кричать на каждом углу, что он гений, а брат его ничтожество.
Бережнов залпом выпил еще одну рюмку без закуски. Глаза его покраснели, взгляд замутился. Я видела, что он стремительно пьянеет. Городецкий бросал на него испытующие взгляды, но молчал, курил сигарету и выпускал дым в сторону раскрытого окна.
– Вы можете подумать, что это я убил его, – усмехнулся Бережнов. – Честно говоря, сейчас с большим удовольствием сделал бы это. Но тогда... Не было у меня для этого причин, ведь только сегодня узнал, что он был еще сволочнее, чем я думал.
– А в долг он у вас не брал? – поинтересовалась я.
– Нет, говорю же, что в последнее время вообще ничего ему не давал. А потом, Артем никогда не считал нужным возвращать мне деньги. Еще бы, это же такая мелочь! – снова начал он заводиться. – Старший брат – дурак, однако сможет заработать намного больше! Сам Артем ни копейки не заработал, зато считал всех обязанными его содержать!
– По-моему, тебя снова несет не туда, – заметил Городецкий. – Ну что толку убиваться? Что Артем – сволочь – уж прости! – все прекрасно знали. И ты тоже. Успокойся, ради бога! А с Региной... Со временем, мне кажется, все пойдет своим чередом. Артема больше нет, она успокоится... Все-таки вы с ней столько лет прожили...
– Я с ней больше ни дня не проживу! – грохнул кулаком о стол Бережнов.
– Владимир, думаю, вам стоит откровенно поговорить с женой. Но только после того, как успокоитесь, – сказала я. – Иначе просто будет новый скандал. Понимаю, насколько это больно и неприятно, но постарайтесь все же выслушать ее и понять. Хотя бы просто понять. А потом, возможно, и простить...
– Не прощу! – замотал головой Бережнов и неожиданно выругался: – Шлюха старая! Вот же чертова семейка!
– Вова, давай-ка ты ляжешь, – внимательно посмотрел на него Городецкий.
Но Бережнов, отмахнувшись, налил себе еще водки и один выпил. Глаза его стали совершенно мутными. Попытался зажечь сигарету, но у него не получалось. Городецкий молча подошел и, взяв Владимира за плечи, довел до дивана, стоявшего в углу. Бережнов, измотанный сегодняшним вечером, покорно позволил уложить себя. Городецкий накинул на него плед и, постояв несколько секунд и прислушиваясь к дыханию Владимира, повернулся ко мне и кивком дал сигнал выйти.
В коридоре обратился ко мне:
– Думаю, нам сейчас лучше покинуть этот дом.
– Да, конечно, – согласилась я. – Но мне бы хотелось с вами поговорить.
– Тогда идемте, – Городецкий подал мне руку. – Вы на машине?
– Да.
– Тогда предлагаю никуда вместе не ехать, а поговорить или у вас в авто, или у меня.
– Хорошо, – сказала я.
Мы вышли на улицу, не став прощаться ни с Варварой, ни с Региной, и сели в «Ауди» Городецкого. Аркадий старался держаться спокойно, однако на лице его явно наблюдалась озабоченность. Глубокая складка пересекала высокий умный лоб, и он часто тер виски руками.
– Сожалею, Татьяна, что вам пришлось стать свидетельницей... не очень красивой сцены, – хмуро сказал он. – Тем не менее, полагаю, вам для успешного завершения дела не мешало это узнать.
– Конечно, – подтвердила я. – Мне по ходу дел приходится сталкиваться и не с такими откровениями...
– Что поделаешь, правда жизни, – вздохнул Городецкий и достал из бардачка плоскую бутылку. – Составите мне компанию? – спросил он.
– Я вообще-то на машине, – отказалась я.
– Я вообще-то тоже, как видите, – криво усмехнулся Городецкий. – Да какая, к черту, разница!
Он наполнил свою рюмку и резко осушил ее. Не закусывая, посмотрел на меня и спросил:
– Думаю, вы попросили меня уделить вам время не потому, что вам хочется просто поболтать? Спрашивайте, отвечу. Откровенно вам скажу – я с самого начала считал привлечение вас к этому делу неудачной идеей. По-прежнему не уверен, что вы можете докопаться до истины, но все же вы производите впечатление женщины умной. Так что вы хотели узнать?
– Прежде всего, были ли вы в курсе отношений Регины и Артема?
– Нет, – категорически отрезал Городецкий. – Хотя поведение Артема меня не удивляет, в отличие от Регины. Всегда знал, что этот тунеядец способен на любую подлость. А Регина в этой ситуации выглядит типичной жертвой.
– Как вы думаете, она могла убить его? – напрямую спросила я.
– Теоретически да, – ответил Городецкий. – Но тут есть ряд нюансов... И раньше замечал ее особое отношение к Темочке, но, естественно, не знал, как далеко все это зашло. Но посудите сами – она же на грани нервного срыва, словно ее жизнь закончилась вместе с его. Хотя... Под влиянием эмоций она вполне могла его и грохнуть, а потом, осознав, что натворила, впасть в истерику. Физически она могла это сделать – спальни у них с Владимиром отдельные, и кто знает, может быть, после того, как он лег спать, Регина тайком поехала к Артему. Произошла ссора, он мог наговорить ей по пьяному делу бог знает что... Может быть, она приехала в неподходящий момент, когда Артем был с другой. Женщина, если ее унизить, способна на такой эмоциональный взрыв... Поверьте, я хорошо знаю женщин. Потом вернулась домой и легла в постель, а когда раздался телефонный звонок, вышла как ни в чем не бывало из своей комнаты. Все это вполне реально. А истерика ее и сокрушения по поводу гибели Артема запросто могут быть искренними.
– Самое печальное, что теперь мне предстоит разгадывать сразу две тайны – кто убил Артема и кто украл деньги. Как вы считаете, это может быть один и тот же человек?
– Вовсе не обязательно, – покачал головой Городецкий. – Могу предположить, что эти два обстоятельства вообще никак не связаны между собой. И не могу сказать, что сейчас важнее. Не хочу показаться законченным циником, но за смертью Артема все-таки не следует забывать о пропавших деньгах. Личность вора должна быть установлена, хотя бы для того, чтобы впредь неповадно было. А Артем... Я, наверное, кажусь вам чудовищем, но считаю, что от его смерти все только выиграли. И даже Регина, хотя так бурно это переживает. В конце концов, она освободилась от этой почти что наркотической зависимости.
– Извините меня, Аркадий, за не совсем скромный вопрос... Меня в связи с происшедшим весьма интересуют ваши отношения с Полиной Глазуновой. Понимаю, что вам не совсем приятно об этом говорить, но...
Городецкий застыл. Некоторое время молчал, потом опустошил еще одну рюмку коньяка и пробормотал:
– Вот же, суки, уже наболтали с три короба! – Потом он поднял на меня свои орлиные глаза и отчеканил: – Какими бы ни были наши с ней отношения, могу сказать, что это самая достойная женщина во всей компании. Она единственная, кто не замешан ни в какой мерзости и априори находится вне
